Краткий очерк истории русской медицины. Комментарии научного редактора. II. Медицина в Московском государстве (продолжение)

[16] Баторий Стефан (1575-1585) — польский король, в 1577-1585 гг. вел войну с Иваном Грозным за Лифляндию, закончившуюся так называемым Запольским миром. Судьбе врачей-иностранцев большое внимание уделено в монографии М. Б. Мирского (1996). Хронология службы придворных врачей российских великих князей и царей показана в табл. 2.

Таблица 2

Придворные врачи, состоявшие при российских великих князьях и царях*

Государи и даты их правления	Придворные врачи	Годы службы при дворе
Великий князь Иван III (1462-1505)	Антон Немчин (из Германии)	Ок. 1483
	Мастер Леон из Венеции (Италия)	Ок. 1490
Великий князь Василий III (1505-1533)	Николай Булев (Н. Люев из Любека, Германия)	1505-1533
	Феофил (из Любека, Германия)	1515-1537
	Грек Марко	Ок. 1518
Царь Иван IV Грозный (1533-1584)	Стендиш Ральф (Англия)	1557-1559
	Рейнольд Ричард (Англия)	1567
	Линдсей Арнульф (Англия)	1568-1572
	Бомелий Елисей (Бомель, Англия) — казнен	1571-1579
	Павел из Милана (Италия)	1580-1601
	Эйлоф Иоганн (Голландия)	1580-1584
	Якоб(и) Роберт (Англия)	1581-1584
Царь Федор Иоаннович (1584-1598)	Павел из Милана (Италия)	1584-1606
	Якоб(и) Роберт — врач царицы	1586-1588
	Хамей Болдуин (Голландия)	1592-1598
	Ридли Марк (Англия)	1594-1598
Царь Борис Федорович Годунов (1598-1605)	Рейтлингер Христофор (венгр из Англии)	1600-1606
	Фасмар Давид (Германия)	1600-1610
	Фидлер Каспар (Германия)	1600-1605
	Хилынениус Иоганн (немецкий врач из Риги)	1600-1605
	Шредер Генрих	1600-1605
Царь Василий Иванович Шуйский (1606-1610)	Фасмар Давид (Германия)	1600-1610
Царь Михаил Федорович Романов (1613-1645)	Бильс Валентин (Голландия)	1615-1633
	Ди Артур (Артемий Дий) (Англия)	1621-1634
	Граман Артман (Шлезвиг)	1636-1645
	Сибилис Венделиус (Голландия)	1643-1645
	Бюлов Иоганн (Белев, из Германии)	1640-е
Царь Алексей Михайлович — отец Петра I (1645-1676)	Энгельгардт Андреас (Австрия)	1645-1666
	Коллинс Самюэль (Англия)	1660-1669
	Вильсон Томас (Шотландия)	1665-1667
	Розенбург И. А. (Швеция)	1667-1674
	Блюментрост И. А. (Германия)	1668-1705
	Гаден Д. И. (пленен в Польше)	1674-1682
	Гутменш Иоганн (?)	? - 1682
Царь Федор Алексеевич (1676-1682)	Блюментрост И. А. (см. выше)	1668-1705
	Гаден Д. И. (см. выше)	1674-1682
	Гутменш Иоганн (см. выше)	?-1682
	Ван дер Гульст Захарий (Голландия)	1680-е

* Составлена Т. С. Сорокиной (2008) по разным источникам.

 

[17] Правильно «Вертоград», что означает «сад», «цветник», «огород», т. к. их основное содержание — лекарственная ботаника. Возникновение древнерусских «вертоградов» тесно связано с их историей в Западной Европе, где они были широко распространены в Средние века. До изобретения книгопечатания «вертограды» под названием «Сад здоровья» («Hortus sanitatis») имели широкое хождение в Италии, Германии, Нидерландах в виде анонимных рукописей, восходивших к произведениям Арнольда де Вилланова, Винцета, Барто- лемея Английского (XII-XIII вв.) и других энциклопедистов, в свою очередь создавших свои компиляции на основе трудов античных врачей. Сначала «вертограды» проникли к западным славянам — в Чехию, Польшу. В 1423 г. один из таких трудов был переведен «римскими мастерами» в Кракове на польский язык для воеводы Станислава Гаштовта. Он впоследствии послужил оригиналом для русского «Вертограда», переведенного на русский язык в 1588 г. поляком Станчевским по предложению серпуховского воеводы Фомы Бутурлина.

В допечатный период европейские «Сады здоровья» («гортусы») носили характер народных медицинских сборников. С появлением медицинских школ они постепенно стали подвергаться переработке, дополнениям, изменениям. Издавались на разных языках и даже диалектах (например, на верхне- и нижнесаксонских диалектах немецкого языка). Спрос на них был большой. Издатели печатали «вертограды» в таких тиражах, что ими нередко были завалены типографские склады. Поэтому в книгохранилищах российских библиотек имеются сотни экземпляров «вертоградов», которые еще ждут своих исследователей.

«Вертоград», о котором упоминает Скороходов, переведен в 1534 г. с немецкого (нижнесаксонского) языка немцем Николаем Булевым по повелению Даниила, митрополита Московского и всея Руси (1522-1539). Перевод осуществлен с издания 1492 г., вышедшего в Любеке. Сам Булев, врач по образованию, прибыл в Новгород в кон. XV в., видимо по каким-то торговым делам. Однако вернуться на родину ему не удалось, он был задержан на границе с Литвой и возвращен в Новгород, отсюда происходит наименование его «литовским полоняником», под которым он проходит в некоторых летописях. В 1508-1510 гг. Булев переехал в Москву, где был сделан «толмачом» в греческом и латинском языках и назначен придворным врачом Василия III. Умер Булев на Руси в глубокой старости (Богоявленский Н. А., 1960).

[18]   Речь тут идет о Стоглавом соборе. Название собору дано по сборнику, содержащему описание деяний и постановления собора, состоявшегося в Москве в январе — феврале 1551 г. Переписчики XVII в. называли его «Стоглавником», ввиду того что он разделен на 100 глав. Отсюда и собор 1551 г. принято называть Стоглавым. Он был открыт царем Иваном IV. На соборе присутствовали преимущественно представители духовенства: митрополит Макарий, 9 архиепископов и епископов, многие архимандриты, игумены, духовные старцы и священники. Были и представители светской власти. По своему значению это был один из важнейших соборов Московского государства. М. Б. Мирский (1996) связывает с решениями этого собора первую попытку Русского государства возложить на себя часть заботы о здоровье людей, об общественном призрении больных и немощных.

Глава 73 «Стоглавника» называлась так: «Ответ о богадельнях, и о прокаженных, и о колосных, и о престаревшихся, и по улицам в коробах лежащих, и на тележках и санках возящих, и не имущих главы где подклонити». В ней было сказано: «Да повелит благочестивый царь всех прокаженных и престаревшихся описати по всем градам, опроче здравых строев, да в коемуждо граде устроити богадельни мужские и женские, и тех прокаженных и престаревших не могущих нигде главы подклонити устроити в богадельнях пищею и одеждою... да приставити к ним здравых строев и баб стряпчих, сколько пригоже будет посмотря по людям... чтобы жили в чистоте и покаянии и во всяком благодарении». Также было признано целесообразным, чтобы «и везде да смотрят за богадельнями добрые Священники, люди градские и целовальники».

Поэтому М. Б. Мирский (1996) считает, что на Стоглавом соборе стала ясна неспособность монастырских богаделен призреть и лечить всех нуждающихся. Предлагалось привлечь к этому делу, помимо лиц духовного звания («монахов и добрых Священников»), еще и население городов и должностных лиц Московской Руси, выбиравшихся земщиной в уездах и на посадах для исполнения обязанностей судебных, финансовых и полицейских («людей градских и целовальников»). Тем самым впервые было принято решение об открытии государственных больниц и богаделен.

[19]   Детальное описание болезни Ивана Грозного содержится в книгах Я. А. Чистовича (1883) и Е. Е. Лапценюка (1998). Недугам августейших особ и отдельных великих князей дома Романовых посвящена книга В. А. Нахопетова (2007).

[20] В XVII в. западная медицина продолжала отход от учений древних. Но это движение не было линейным, направленным только вперед, к новым знаниям, полученным на основе экспериментов. Чарующая ясность Гиппократа и всеобъемность Галена на фоне шокирующе односторонних идей сторонников различных «экспериментальных подходов в медицине» вызывали у многих талантливых представителей западной медицинской науки сильное желание вернуться к ее «корням». Но немало было и ученых, веривших в возможности науки того времени (а наибольшие успехи тогда были достигнуты в физике и химии). Они пытались свести все многообразие научных знаний в одну обобщающую систему. Поэтому среди врачей XVII в. можно выделить три школы: 1) химиков (ятрохимиков, или иатрохимиков); 2) приверженцев традиций (клиницистов) и 3) механистов (ятромеханистов, или иатрофизиков). Ятрохимики и ятрофизики яростно боролись между собой весь XVII в., приверженцы традиций остались вне этой борьбы, занимаясь преимущественно клиникой, принимая в то же время новейшие химические и физические открытия.

Ятрохимики объясняли физиологические и патологические явления человеческого организма химическими процессами и соответственно этому пытались лечить болезни с помощью химических препаратов. В сторону ятрохи- мии врачи направлены были воззрениями алхимиков, считавших философский камень могущественнейшим и универсальным целебным средством, равно как открытием многих химических препаратов, оказывающих то или иное определенное влияние на организм. Первым основателем ятрохимии был Парацельс (см. [15]). В связи с алхимическими теориями о сложном составе металлов из философских серы и ртути он считал оба эти вещества, вместе с философской солью, основными элементами всякого организма. Сера, ртуть и соль — основные элементы, введенные алхимиками вместо известных четырех начал Эмпедокла (эфир, земля, огонь, вода), не представлялись для Парацельса вполне сходными с теми веществами, которые под этим именем встречаются в природе. Они служили для него лишь символами, характеризующими отношения различных веществ к огню. Так, сера означала понятие о горючести и изменяемости вообще, ртуть выражала собой способность вещества улетучиваться без изменения от нагревания, соль представляла символ устойчивости, неразрушаемости от огня. Гармоническое сочетание этих трех элементов обусловливает нормальное физиологическое состояние организма, процессы которого, и в частности пищеварение, регулируются не зависимым от человеческой воли духовным существом, археем. Всякое изменение во взаимных отношениях этих трех элементов, преобладание одного из них приводит к болезни.

Так, избыток серы вызывает лихорадку и чуму, преобладание ртути создает параличи и уныние, соли — водянку и понос и т. д. Врач должен выяснить эти отношения и восстановить нормальное сочетание трех основных элементов. Для этого он с помощью химических целебных средств должен устранить вредный избыток или пополнить замеченный недостаток того или другого из основных элементов. Для достижения этой цели необходимо, конечно, и изучение химического состава целебных средств, что и составляет задачу химии.

Выдающиеся ятрохимики после Парацельса: Леонгард Турнейссен, Тюрке де Майерн, Либавиус; самостоятельными исследователями в этом направлении явились: Ван Гельмонт, Франц де ла Боэ (Сильвиус) и Тахениус.

Каким образом ятрохимические воззрения на природу болезни сказывались на используемых терапевтических методах, рассмотрим на примере школы, созданной лейденским профессором Францемла Бое Сильвиусом (1614-1672).

Исходным пунктом его учения и одновременно связующим звеном всех его разнородных по своему содержанию идей Т. Мейер-Штейнег (1999) считал понятие о «ферментации». Под этим словом он понимал процесс, в котором под влиянием гипотетического вещества, «фермента», в организме происходит превращение одного вещества в другое. По представлению Сильвиуса, не только изменение пищи слюной и секретом поджелудочной железы следует отнести за счет содержащихся в них ферментов, но также и выработка кровью веществ, необходимых для постройки организма, происходит при помощи некоторых ферментов, поступающих в нее из желчи и лимфы. Под влиянием теплоты тела (calor innatus) и «духов жизни» (spiritus) образуются конечные продукты двух родов: кислые и щелочные. Правильное качественное и количественное соотношение их обоих есть необходимое условие для состояния здоровья. Причиной болезни является, отсюда, образование (вследствие перегрузки кислыми или щелочными веществами или появления их в неподходящем месте) своего рода «едкостей» (acrimonia) кислотного или щелочного характера; они обуславливают изменение крови, желчи и лимфы и ведут к нарушению общего обмена веществ. Все болезни распадаются поэтому на две большие основные группы: такие, которые связаны с образованием «кислых едкостей», и другие — с образованием щелочных.

Ф. Сильвиус

Учение Сильвиуса давало врачам простую основу для проведения лечения пациента. Главной задачей при каждой болезни было выяснение его «кислотной» и «щелочной» природы. А за этим должно было следовать лечение в соответствии с установленными химическими изменениями по принципу «contrariis»: в одном случае необходимо было вводить щелочи, в другом — кислоты. Придавалось большое значение поддержанию сил пациента, укреплению общего состояния его организма путем тщательного соблюдения диеты. Также уделялось внимание и возможности удаления из организма продолжающей свое действие болезнетворной причины и ослаблению особенно тяжелых симптомов болезни (для практического врача это означает кровопускания и слабительные). Учение Сильвиуса широко распространилось среди врачей того времени и считалось ими научно обоснованной системой, удобной для практического использования.

 

 

 

 

Т. Виллис

Несколько другую форму придал ятрохимии Томас Виллис (1621-1675). Согласно его учению, тело состоит из духов, воды, серы, соли и земли; источниками движений и жизни служат духи; жизнь вызывается и поддерживается бро
жением, все отправления суть брожения, и во всех органах встречаются особые ферменты. Болезни происходят при неправильных брожениях; расстройства обнаруживаются главным образом в духах и в крови, в которую попадают вредные бродила снаружи или из тканей. По этой причине необходимо очищать тело и духов, уменьшать летучие свойства крови, усиливать в последней содержание серы. Каким образом? Естественно, кровопусканием.

Ятрофизическое направление в медицине создалось под влиянием открытия системы кровообращения, сделанного Вильямом Гарвеем (1578-1657) в 1616 г. Ятро- физики сводили все явления живого организма, здорового и больного, к законам физики. Предшественником ятрофизиков был Санторио Санторо (1561-1636, профессор в Падуе и Венеции). Он в течение 30 лет исследовал колебания веса своего тела в здоровом и больном состоянии и доказал существование невидимых потерь из-за испарений влаги кожей и легкими, невоспринимаемых нашими чувствами. Отсюда последовал «практический вывод» — именно это «незаметное выделение» («perspiratio in- sensibilis») и есть основа благосостояния организма. Практические следствия для терапии, выведенные Санторио, отличались чрезвычайной простотой — в каждом случае врачу необходимо позаботиться о восстановлении «perspiratio insensibilis» пациента путем возбуждения у него сильного потения. Как заметил Т. Мейер-Штейнег (1999), даже на почве грубой эмпирики не наблюдалось такой схематизации терапевтических мероприятий, как при строго натуралистическом мышлении Санторио.

Крупнейшим же из ятрофизиков того времени являлся астроном Джованни Альфонсо Борелли (Borelli, 1608-1679), который явления живого организма сводил к законам статики и гидравлики, а самый организм сравнивал с простой машиной. Борелли учил, что сокращение мышц зависит от набухания клеток вследствие проникновения туда крови и духов; последние идут по нервам произвольно или непроизвольно; как только духи встретились с кровью, происходит взрыв и появляется сокращение. Кровь восстановляет органы, а нервный дух поддерживает их жизненные свойства. Большое число болезней происходит от расстройства нервного сока, которое бывает вследствие раздражения или засорения нервных разветвлений в органах и железах. Лечение? Естественно, кровопускание.

А. Борелли

Система Борелли нашла себе всего более приверженцев в Италии, где среди ятрофизиков особенно выделялись Лоренцо Беллини (1643-1704, профессор в Пизе) и Юрий Бальиви (1669-1707, профессор в Риме), и в Англии, где в том же духе действовали врачи Джемс Кейлль, Юрин, Георг Чине (Cheyne).

Общие основы терапии ятромеханистов стали следствием их взгляда на болезнь, как на ослабление тонуса плотных частей организма, или фибр, — учение, совпадающее с воззрениями римской методической школы I в. Римская школа методиков отказывалась познавать скрытые стороны явлений; ее адепты задавались целью изучить то общее в болезнях, что поддается изучению посредством внешних чувств. Методики искали — произошло ли расслабление или сужение «частей». Замечено сужение — следует назначать кровопускание, растирание, снотворные; при ослаблении «частей» разрешению болезни способствовали более обильная пища и укрепляющие средства. Если это лечение не помогало, прибегали к рекорпорации, или возрождению, которое состояло в медленном изменении привычек. У ятромехаников практиковалась сходная схема «лечения» — если происходит ослабление тонуса плотных частей организма, то это является показанием к воздействию на ослабленный тонус путем применения возбуждающих (стимулирующих) средств. Среди последних различались простые stimuli (стимулы) и возбуждающие stimuli с прибавлением фермента.

Простые stimuli должны вызывать сильное местное раздражение и покраснение частей тела и болевые ощущения. Их действие исключительно наружное и не распространяется на «соки организма»; к этой группе терапевтических средств относятся прижигания раскаленным железом, растирания, банки — сухие или с насечками, и другие подобные средства.

Возбуждающие стимулы содержат ферменты, кроме их механического действия, оказывают еще действие в глубину, на «соки организма»; таковы — нарывные пластыри и мази, горчичники и т. д.; едкие частицы этих средств воздействуют не только местно, но и всасываются кровью, на которую оказывают разжижающее и возбуждающее действие.

Теория стимулирующих средств достигла своей кульминации в апологии нарывного пластыря, введенного в терапию арабами и оставшегося надолго в медицинской практике как весьма важный фактор в терапии многих заболеваний. Протесты были лишь со стороны ятрохимика Я. Б. ван Гельмонта.

Я. Б. ван Гельмонт

Сильнее всего противоречие между ятрохимиками и ятрофизиками выступало в учениях о пищеварении, кроветворении, питании, о превращении венозной крови в артериальную. Так, первые на пищеварение смотрели как на форму «брожения», т. е. процесса, вызванного ферментативным действием слюны, поджелудочного сока, и особенно желчи; вторые усматривали в пищеварении лишь процесс механического растирания пищи желудочными стенками. Образование крови и питание ятрохимики рассматривали как химические процессы, поддерживаемые оживляющим влиянием жизненного духа; ятрофизики же видели в питании, отделениях и т. п. механическое действие кровяного давления и колебаний последнего, зависящих от ширины и распределения сосудов. Ятрофизикам должно вменить в заслугу то обстоятельство, что теоретические взгляды оказывали лишь очень ограниченное влияние на их практическую деятельность. Поспешность же, с которой законы механики применялись к живому организму, повела к крупнейшим ошибкам. Но еще худшие последствия имела торопливость в применении химии, которая сама в то время едва располагала элементарными сведениями к решению труднейших физиологических задач. Обе школы не остались без влияния на дальнейший ход развития медицинских знаний, а учение ятрохимиков знаменует собою известную эпоху и в истории химии, — эпоху, охватывающую период с сер. XVI до кон. XVII вв. Но уже в сер. XVII в. на оба учения во врачебных кругах начала формироваться здоровая реакция — хранители традиций.

Хранители традиций. Прежде всего это Томас Сиденгам (1624-1689), знаменитый английский врач, который практиковал в Лондоне, являлся противником Парацельса и реформатором практической медицины. Он отводил первенствующее место фактам и непосредственному наблюдению. Его мнение, сходившееся с мнением Гиппократа, гласило, что «природа — лучший врач всех болезней». В смутный период формирования новых научных систем XVII в. он, возвращаясь к покою древности — IV в. до н. э., — напомнил врачам об истинах, старых как мир и казавшихся забытыми: об эпидемических конституциях, влиянии среды и температуры на человека. Болезни Сиденгам рассматривал как процессы, симптомы как нечто чисто внешнее, которое меняется в зависимости от конституции организма. Он стремился точно разграничить различные болезненные формы и этим путем создать прочную почву для применения специфических средств, но при этом он пришел к чисто онтологическому пониманию болезненных процессов и к установлению классификации болезней по совершенно ботанической схеме. Гиппократизм Сиденгама не заставил его стать реакционером. Он не задумывался над прописыванием «химических» средств, когда это ему казалось действительно необходимым; в его терапии виднейшую роль играли хинин и опий, а в особенности кровопускания.

Ричард Мортон ('?—1698) в своих взглядах на патогенез лихорадки держался того мнения, что возбудителем последней является яд, действующий на подобие фермента и вызывающий все симптомы и сопутствующие явления, такие как рвота, бред, понос и т. д. Обобщая свои воззрения, он пришел к утверждению, что причиною каждой болезни является отравление ядом, поражающим жизненные силы организма (до него Я. Б. ван Гельмонт утверждал, что причиной чумы является яд, действующий через посредство фермента). Поводом к этой мысли у Мортона послужило незадолго перед тем совершившееся введение в терапию перемежающихся лихорадок (тогда очень распространенных в Англии) хинной коры. Мортон полагал, что хинная кора действует наподобие противоядия (антидота), нейтрализуя яд лихорадки. В виде наилучшего доказательства этому он приводит случай с одним врачом, в течение месяца безуспешно боровшимся с лихорадкой посредством самых различных лекарств — щелочей, кислот, смягчающих, наркотических, вяжущих, даже тайных средств (arcana) — и излечившимся в четыре дня перуанской корой с лауданом (т. е. с опием), «к изумлению ученых знатоков».

Т. Сиденгам

Более подробно о представителях этих школ можно прочитать в работах Л. Менье (1926), Т. Мейер-Штейнега (1999). Теперь кратко «пройдемся» по основным методам и лечебным средствам того времени, привносимым западными врачами в российскую медицинскую практику.

В XVII в. было собрано довольно много хирургических наблюдений, но собственно хирургов — выдающихся операторов — было немного. Но был изобретен ряд хирургических инструментов:

щипцы для извлечения плода, аналогичные тем, которые применялись для извлечения мочевых камней, послужившие образцом для щипцов Чемберлена; амигдалотом; канюли для извлечения инородных тел пищевода; аппарат для вправления вывихов плеча; щипцы для извлечения носовых полипов, троакар для парацентеза брюшной полости (Фабриций Гильден, 1560-1634);

машина для ампутаций, образцом которой, по-видимому, вдохновился доктор Жозеф Гильотен (1738-1814) при создании гильотины;

акушерские щипцы (Хью Чемберлен, 1664-1728).

Но наиболее распространенной операцией в XVII в. было кровопускание. Оно применялось по-прежнему почти повсюду, наиболее охотно французскими и итальянскими врачами. Слабительные оставались прежними; однако начали входить в употребление химические соли, как например, винно-каменная.

Наиболее интересным в этой эпохе является введение в терапию новых лекарственных средств, таких как хинная кора, кофе, шоколад, чай, ипекакуана и даже табак.

Не считая новых средств, терапия обогатилась новыми более точными правилами применения некоторых известных и ранее лекарств, как например, опия. Сиденгам явился пропагандистом и законодателем применения опия. Он назначал опий в двух препаратах: диакодовый сироп и лауданум, причем одна унция первого соответствовала шестнадцати каплям второго. Опий вскоре превратился в своего рода панацею, подобно териаку в Средние века. Опийный лауданум считался «божественной рукой, священным якорем жизни».

Препараты железа в XVII в., так же как и в предыдущем, пользовались большим успехом: железо в виде опилок, «железного шафрана», применялось au naturel и в вине. Делались попытки лечения молоком и сливками.

Уже различались диеты: легкая, умеренная и строгая.

Рвотные средства, никогда вообще не изгонявшиеся из обихода врача, стали еще более употребительными благодаря появлению препаратов сурьмы.

Среди различных лекарств минерального происхождения употреблялись постоянно ртутные препараты: белый и красный преципитат, азотнокислая ртуть, сулема, «сырая» ртуть. Известковая вода вошла в употребление в виде «нейтрализатора кислот». Селитра была наиболее употребительным средством из мочегонных. Сера всегда назначалась при легочных заболеваниях.

Все это, по мнению Менье, было старой галеновской фармакопеей, дополненной несколькими новыми экзотическими средствами, такими как хина, ипекакуана, чай, кофе, какао; даже табак рекомендовался в качестве снотворного и антисептического средства.

После открытия Гарвеем системы кровообращения в физиологических лабораториях вошел в употребление способ исследования различных лекарств путем введения их растворов в вену животного, например собаки. Отсюда явилась мысль о возможности внутривенного введения человеку лекарственных растворов с терапевтической целью.

XVII в. создал основы современной физиологии; ни в какую другую эпоху, за исключением XIX в., не было совершено столько важных открытий, и это лишь благодаря возвращению к экспериментальным методам исследования, начало которым положено еще во II в. Галеном. Учения о ферментах, о влиянии нервной системы также составляют завоевания физиологии XVII в. Эти новые представления, проникнутые позитивным, материалистическим духом, с успехом заменили учение о жизненных силах древних авторов.

Нормальная анатомия в XVII в. стала более подробной. Кроме системы кровообращения были описаны лимфатическая система, капиллярное кровообращение, волокна головного мозга, оболочки различных органов: пищевода, желудка, кишечника, артерий и др. Благодаря развитию микроскопии формируется новое анатомическое направление — анатомия тканей (гистология).

В XVII в. делались первые попытки химического и микроскопического анализа выделений организма.