Федеральное государственное бюджетное учреждение «27 Научный центр» Министерства обороны Российской Федерации, 105005, Российская Федерация, г. Москва, Бригадирский переулок, д. 13

Поступила 20.12.2016 г. Принята к публикации 02.03.2017 г.

 

Газобаллонная атака германской армией позиций французских и британских войск под Ипром 22 апреля 1915 г. послужила толчком к появлению на фронтах Первой мировой войны нового оружия — химического (ХО). Насыщение войск химическими боеприпасами наступательного и оборонительного назначения и средствами доставки таких боеприпасов к цели (полевая и тяжелая артиллерия, минометы и газометы) оказало влияние на военное искусство Первой мировой войны. В 1915-1916 гг., в позиционный период войны, применение ХО для преодоления первой линии обороны противника привело к рассредоточению и переносу боевых порядков в глубину полосы обороны. В 1917 г. ХО позволило преодолеть противоречие между продолжительной артиллерийской подготовкой и внезапностью наступления. Новый вид вооруженной борьбы — артиллерийское химическое сражение, успешно использован немцами для разгрома войск Антанты в ходе весеннего наступления 1918 г. Рост промышленного производства отравляющих веществ (ОВ) и развитие в странах Антанты средств применения и доставки к цели химических боеприпасов предполагают, что в случае неподписания 11 ноября 1918 г. Германией перемирия, применение ХО в боевых действиях возросло бы многократно в количественном и качественном отношении. Развитие бомбардировочной авиации и неспособность Германии к ответному химическому удару, ставшая очевидной в конце 1918 г., открыли союзникам большие возможности в 1919 г. по применению ХО на оперативную и стратегическую глубину германской обороны без правовых и гуманитарных ограничений. В работе приведены примеры эволюции ОВ и ХО, а также боевых задач, которые воюющие стороны с помощью ХО решали в ходе отдельных сражений.

 

Ключевые слова: артиллерийское химическое сражение; бромацетон; винсеннит; вязкие рецептуры; газобаллонная атака; дифенилхлорарсин; дифосген; желтый крест; зеленый крест; иприт; наночастицы; синий крест; стрельба разноцветным крестом; фосген; химическое оружие; хлор; хлорпикрин.

 

Библиографическое описание: Супотницкий М.В., Петров С.В., Ковтун В.А. Влияние химического оружия на тактику и оперативное искусство Первой мировой войны (исторический очерк) // Вестник войск РХБ защиты. 2017. Т. 1. № 1. С. 53-68; № 2. С. 39-63; № 3. С. 51-78.

 

The introduction of poison gases by the Germans at Ypres in April 1915 marked a new era in modern warfare. The cylinder attack of the German Army against the French and the British positions at Ypres on April 22, 1915, became the first large-scale appearance of the new kind of weapons, chemical weapons, on the battlefields of World War 1. The widespread use of chemical munitions of different types, numerous toxic agents and their delivery systems (field and heavy artillery, mortars and Livens projectors) by all the belligerents influenced military tactics and operational art at World War 1. In 1915-1916, during the period of trench warfare, the use of chemical weapons for breaking through the enemy's first defence lines changed the structure of combat orders and led to their dispersal and the deployment in depth of the defensive zone. In 1917 chemical weapons made it possible to overcome the contradiction between the lengthy preliminary artillery bombardment and the surprise of the offensive. The unprecedented artillery chemical bombardments fired by the German Army, artillery chemical battle, resulted in the significant success of the Germans in spring offensives in 1918, when large parts of the front were given up by the retiring Allied forces. The dynamics of the growth of the chemical warfare agents' (CWA) production, the development of means and methods for delivering the agents efficiently to the target by the Allied countries allowed the authors to suggest that in case Germany had not signed the armistice of11 November 1918 with the Allies, the large-scale battlefield use of chemical weapons could multiply both in quality and in quantity. The development of the bombardment aviation and the inability of Germany to carry out a retaliatory chemical attack, that became obvious at the end of 1918, offered a golden opportunity for the Allies to use chemical agents in 1919 without any legal or humanitarian limitation on the methods of warfare. This article is concerned also with tactical and operational objectives and targets the belligerents tried to achieve by using chemical weapons during separate battles, the evolution of chemical weapons and chemical warfare agents and their joint impact on military operations at the battlefields of World War 1.

Keywords: artillery chemical battle; bromoacetone; vincennite; viscous formulations; cylinder attack (wave attack, cloud gas attack); diphenylchlorarsine; diphosgene; Yellow Cross shell; Green Cross shell; mustard gas (yperite); nanoparticles; Blue Cross shell; multi-colored shooting (colour shoots, «Buntschiessen»); phosgene; chemical weapon; chlorine; chlorpicrin («vomitinggas»).

For citation: Supotnitskiy M.V., Petrov S.V., Kovtun V.A. The Influence of Chemical Weapons on Tactics and Operational Art in World War 1 (Essays in the History of Chemical Weapons), Part 3 // Journal of NBC Protection Corps. 2017. V. 1; № 1. P. 53-68; № 2. P. 39-63; № 3. P. 51-78.

 

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Довоенные представления о химическом оружии и его применении на поле боя

Первое применение химического оружия

Начало химической войны

Итоги применения химического оружия в 1915 г.

Изменение характера химической войны в 1916 г.

Химическая война на Восточном фронте в 1916 г.

Итоги применения химического оружия в 1916 г.

Химическая война на Западном фронте в 1917 г.

Химическая война на Восточном фронте в 1917 г.

Химическая война на Итальянском фронте в 1917 г.

Итоги применения химического оружия в 1917 г.

Планы сторон на начало 1918 г.

Подготовка к масштабной химической войне

Химическое оружие в больших германских наступлениях (с 21 апреля по 18 июля 1918 г.)

Химическое оружие в контрнаступлении союзников (с 18 июля по 11 ноября 1918 г.)

Итоги применения химического оружия в Первую мировую войну

Если бы война продолжилась в 1919 г.

Благодарности

Информация о конфликте интересов

Сведения о рецензировании статьи

Список источников

 

Введение

К концу Первой мировой войны на европейском театре военных действий химическое оружие применялось всеми ее участниками [1]. В межвоенный период его роль в боевых действиях, как тогда считали, самой кровавой и последней войны, была значительно принижена историками антигерманского блока, пытавшихся таким образом скрыть свои просчеты в военном планировании[1]. После Второй мировой войны эта страница военной истории потеряла актуальность для ученых-историков, и напрасно. Химическое оружие, уничтоженное государствами, присоединившимися к «Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и его уничтожении» (1993), возвращается террористическими организациями. Пока его применяют на Среднем и Ближнем Востоке, но кто может предсказать, где оно начнет калечить и убивать людей завтра? Кроме того, сегодня мифотворчество о химическом оружии, нацеленное прежде всего на людей, не знающих о его поражающих особенностях, стало инструментом агрессивного информационного и военного давления на Россию и ее союзников. Да и исчерпание возможностей одной технологии массового поражения людей еще не означает снижения спроса на такие технологии вообще. Новая практика войны будет решать задачи, не решенные предыдущими способами ее ведения, и не будет лишним о них вспомнить.

 

Цель работы — изучение влияния химического оружия на тактику и оперативное искусство Первой мировой войны.

 

Довоенные представления о химическом оружии и его применении на поле боя.

В первой половине XIX в. были открыты и синтезированы основные отравляющие вещества (ОВ), использованные воюющими сторонами на поле боя в 1915-1918 гг. (хлор — 1810 г.; синильная кислота — 1811 г.; фосген — 1811 г.; дифосген — 1847 г.; хлорпикрин — 1848 г.; иприт — 1822 и 1859 г.). Во второй половине XIX в. разработаны технологии синтеза органофосфатных соединений, ингибиторов холинэстеразы: тетраэтилпирофосфата (1854 г.) и метилфосфорилдихлоридина (1873 г.), проложившие дорогу к принятию в 1930-1950 гг. армиями промышленно развитых государствбоеприпасов с ОВ нервно-паралитического действия (табун, зоман, зарин, VX) [5,6].

В 1854 г. британский химик лорд Л. Плайфар (Lyon Playfair, 1818-1898) предложил британскому правительству обстреливать укрепления Севастополя артиллерийскими снарядами, снаряженными недавно открытым токсическим металлоорганическим соединением мышьяка — цианистым какодилом (cacodyl cyanide, dimethylarsinic cyanide). Этот план якобы отвергло британское правительство по гуманным соображениям. Однако сохранились документальные свидетельства обстрела Одессы 11 апреля 1854 г. с британских и французских боевых кораблей химическими бомбами - видимо, теми самыми, которые предложил лорд Плайфар [7, 8].

Первая детальная проработка возможности использования ОВ удушающего действия при прорыве эшелонированной обороны противника осуществлена летом 1855 г. британским лордом Дандональдом[2] в разгар кровопролитных боев за Севастополь. Дандональд представил британскому правительству секретный меморандум, где предложил атаковать русских, засевших на Малаховом кургане, облаком сернистого ангидрида (сернистый газ, SO,). Он привел расчет, показывавший, что для удушения защитников Малахового кургана сернистым газом надо поджечь смесь, состоящую из 500 т серы и 2 тыс. т каменного угля (соотношение 1:4) [9][3].

Исходным пунктом для атаки Малахова кургана сернистым газом предполагался «Мамелон»[4] — пункт, расположенный вблизи Малахова кургана и находившихся в сфере огня русских батарей, стоявших в районе Большого редана. С целью его прикрытия от флангового огня русских батарей британский план предусматривал одновременное проведение «окуривания» Большого редана (русские называли это укрепление «Большой редут») дымом угля и смолы, зажженных в каменоломне. Атаку сернистым газом и постановку дымовой завесы перед Большим реданом предполагалось поддержать артиллерийским огнем.

План Дандональда соответствовал материальным и техническим возможностям того времени. Из-за высокой плотности (SO, в 2,2 раза тяжелее воздуха), не менее 1000 т токсичного газа «стекло» бы с Мамелона в низины Севастополя, образуя «газовые болота», что вызвало бы массовую гибель защитников и жителей города.

А.А. Сыромятников [11], анализируя проект в целом уже после окончания Первой мировой войны, отметил, что Дандональд предполагал использовать те же основные идеи и тактические приемы, которые сформировались эмпирически на основе совершенствования тактики химической войны в период боев на Западном фронте в 1917-1918 гг.:

 главная цель химического нападения — обеспечение продвижения пехоты;

 химические средства применяются массированно;

 газовая атака комбинируется с артиллерийским огневым поражением противника;

 применение ОВ и войска, осуществляющие химическое нападение, маскируются дымовыми завесами.

В конце 50-х г. XIX в. Главное артиллерийское управление (ГАУ) российского военного ведомства предложило ввести в боекомплект единорогов бомбы с ОВ. Для крепостных однопудовых единорогов[5] (196 мм, дальность стрельбы до 3 тыс. м, т.е. в три раза превышающая дальность стрельбы газометов, созданных в 1916 г.) разработали и испытали на животных опытную серию бомб, снаряженных цианистым какодилом. Но у начальника ГАУ, генерал-адъютанта А.А. Баранцова (1810-1882), осуществившего важные преобразования и усовершенствования в русской артиллерии, не хватило воображения из второй половины XIX в. увидеть перспективы нового оружия в веке двадцатом [7].

В 1862 г., во время Гражданской войны в США (1861-1865), некий школьный учитель Джон Даугт (John W. Doughty), житель Нью-Йорка, направил письмо военному министру Э. Стентону (Edwin McMasters Stanton, 1814-1869) с предложением применить против южан снаряды, заполненные жидким хлором, переводимым в газообразное состояние взрывом [5] (рисунок 1).

Конструктивно снаряд Даугта сходен с теми, что использовались в Первую мировую войну. Взрыв такого снаряда мог дать до 900 л газообразного хлора. Что ответил министр Стентон учителю Даугту, неизвестно.

Рисунок 1 — Схема химического снаряда Даугта (1862). По [5] (снаряд должен был состоять из двух частей: секции А, расположенной в головной части — снаряжалась взрывчатым веществом; и следующей за ней секции В — емкости, заполненные 2-3 квартами (~ 2-3 л) жидкого хлора. При подрыве заряда хлор должен был мгновенно перейти в газообразное состояние и образовать стелящееся по земле ядовитое облако (хлор в 2,5 раза тяжелее воздуха))

Но идея использовать ядовитый газ для уничтожения противника была популярной среди американских создателей чудо-оружия того времени. Во время осады городка Петерсбург (Petersburg) войсками генерала Уиллиса Гранта (Ulysses Simpson Grant, 1822-1885) Форест Шеппард (Forrest Shepherd, 1800-1888), профессор сельскохозяйственной химии Западного резервного университета (Western Reserve University), предложил федералам сломить оборону южан, направив на город облако токсичного газа, который, якобы, можно создать путем смешивания соляной и серной кислот (hydrochloric and sulfuric acids). Подполковник армии южан Уильям Блэкфорд (William W. Blackford, 1831— 1905) разработал термическую шашку для перевода серы в сернистый газ (sulfur cartridge) — предтечу ядовито-дымных шашек Первой мировой войны. Она предназначалась для отравления сернистым газом саперов противника в минных туннелях. Шашку Блэкфорда конфедераты производили промышленным путем [5].

К началу XX в. развитие химической промышленности уже не позволяло игнорировать проблему, которую могло создать войскам применение ОВ на поле боя. Дипломаты 26 стран в 1899 г. и дипломаты 46 стран в 1907 г. на Мирных конференциях в Гааге, созванных по инициативе российского императора Николая II (1868-1918), выработали требования к воюющим сторонам, по сути запрещающие им применение ОВ в боевых действиях [12, 13].

Документы, подписанные в Гааге в 1899 г. и в 1907 г., не препятствовали ни разработке химического оружия, ни созданию средств защиты от него. Государства брали на себя обязательство не применять такое оружие «первыми», допуская его применение «вторыми». Но что должно представлять собой такое оружие, как оно должно быть устроено, какими химическими веществами снаряжено, как и когда его применять? Сценарии химической войны, преследующие те цели и осуществляемые в тех масштабах, какие она приобрела с апреля 1915 г., не могли прийти в голову военным специалистам, убежденным в невозможности позиционной затяжной войны.

По представлениям ведущих военных стратегов того времени, все боевые задачи предполагалось решать отвагой и дружным натиском пехоты. Даже артиллерии ими отводилась второстепенная роль поддержки наступающей пехоты [14]. Когда в 1912 г. французская армия приняла на вооружение инженерных частей 26-мм ружейную гранату, снаряженную этилбромацетатом[6], никто из политиков не обратил внимания на то, что боевое применение такой гранаты не соответствует правилам ведения войны, определенным в Гааге в 1899 и 1907 гг. Возможно, этому помешала размытость формулировок гаагских документов[7]. Но и среди военных никто не был готов к тому, что во время войны на основе давно известных химических веществ можно создать боевое средство, способное серьезно изменить практику планирования и ведения боевых действий (рисунок 2).

 

Первое применение химического оружия.

Толчком к появлению химического оружия на фронтах Первой мировой войны сталопервое сражение под бельгийским городком Ипр (20.10-15.11.1914 г.)[8]. Историки вспоминают о нем редко. Сражение не принесло полководческой славы ни британским, ни германским генералам, но имело далеко идущие последствия в развитии военного дела. Обе стороны, не испытывавшие тогда нехватки в храбрых и патриотичных людях, не понимали, что участвуют в войне нового типа. Они пытались решить задачи по разгрому друг друга решительными наступлениями пехоты, начавшимися в один день — 20 октября 1914 г. В серии встречных сражений кадровые составы их армий были «выкошены» винтовочным и пулеметным огнем перед земляными укреплениями друг друга. Подготовленные перед войной резервы и боеприпасы оказались исчерпаны, оборона восторжествовала над атакой, вооружение и методы ведения наступательного боя устарели, война почти на 4 года зашла в позиционный тупик.

Выяснилась непригодность осколочных и фугасных снарядов для прорыва обороны противника. Разлетающиеся металлические осколки снарядов опасны для людей только на открытой местности. Стрельба фугасными снарядами по земляным укреплениям оказалась мало результативной. Возникло несоответствие между наступательной мощью армий и их оборонительными возможностями. Преодолеть оборону противника было невозможно, но и выиграть войну, сидя в обороне, нельзя. Появилась потребность в новых видах оружия, неуязвимых для пулеметов и артиллерии, способных либо преодолевать окопы, либо поражать людей непосредственно в окопах и укреплениях.

Британцы пошли по пути создания бронированной машины, предназначенной для преодоления укрепленной полосы противника. Ее идею в октябре 1914 г. предложил военному ведомству полковник Эрнест Суинтон (Ernest Dunlop Swinton, 1868-1951)[9].

Рисунок 2 — Первое химическое оружие Первой мировой войны — французская 26-мм ружейная граната образца 1912 г. Вмещала 13 см³ этилбромацетата. Граната применялась на Западном фронте уже в 1914 г. [15]

Но только в 1916 г. она окончательно выкристаллизовалась в виде танка [2, 18]. Германские военные надеялись «выкурить»[10] противника из внутренних пространств укреплений — такую задачу мог решить только затекающий в них раздражающий газ. Эту идею, по их утверждению, им подсказали французские военные, использовавшие с начала войны 26-мм ружейную гранату с этил-бромацетатом (см. рисунок 2), плотность пара которого превышала плотность воздуха почти в 6 раз [4][11]. Через два года оба подхода к прорыву укрепленной полосы противника столкнулисьмежду собой в сражении у французского города Камбре (ноябрь 1917 г.).

Первый шаг к массированной артиллерийской химической стрельбе (артхимстрельбе), предназначенной для поддержки наступательных действий пехоты, сделан немцами при взятии деревни Нев-Шапель 27 октября, т.е. еще во время первого Ипра[12]. По деревне было выпущено 3 тыс. 10,5 см шрапнельных гаубичных снарядов — шрапнель «Ni» («Nernst Ni-Shrapnel» или «ni-shells»). Снаряд «Ni» разработан основателем физической химии и будущим лауреатом Нобелевской премии (1921), профессором Вальтером Нернстом (Walther Nernst, 1864-1941), сотрудником Института физической химии и электрохимии кайзера Вильгельма (Kaiser Wilhelm Institute for Physical Chemistry). Он не включал оригинальных для артиллерийских снарядов технических решений: обыкновенный шрапнельный снаряд, содержавший, кроме выбрасывающего порохового заряда и сферических пуль, некоторое количество дианидизина[13]. При взрыве порохового заряда шрапнель разлеталась, нанося физические повреждения противнику, спрессованный с ней дианидизин распылялся в воздухе в виде пыли, вызывая сильное жжение глаз, носоглотки и чихание. В результате обстрела шрапнелью «Ni» на короткое время британские позиции в Нев-Шапели погрузились в густое темно-серое облако пыли, из которого выделялась лишь колокольня местной церкви. Германская пехота ворвалась в деревню, не встретив сопротивления со стороны противника [4, 5].

На фоне обоюдной бойни октября 1914 г. захват Нев-Шапели был незначительным успехом германской армии. Немцы больше такие снаряды не применяли по причине кратковременности действия на противника, а о самом факте применения химических снарядов под Нев-Шапелью стало известно только после войны из работ немецких авторов. Анализ же результатов первой артхимстрельбы позволил германским военным сформулировать тактические требования к химическим снарядам. В соответствии с ними действие химических снарядов должно достигать такой длительности, при которой противник «будет вынужден покинуть обстрелянные территории и длительное время держаться вдали от них». Пока от таких снарядов не требовалось вызвать смертельное отравление солдат противника [4, 11].

Профессору Гансу фон Таппену (Hans von Тарреn) удалось сконструировать 15-см гаубичный осколочно-химический снаряд, названный «черная граната Т» («Т-granate»), который, как сначала думали, соответствовал всем этим требованиям. Его снаряжали смесью бромистого ксилила и бромистого ксилилена — лакриматоров, близких друг другу по физическим и химическим свойствам. Поражение глаз парами этих ОВ было очень болезненным. Те, кто испытал их действие на себе, описывали свои ощущения как «удар хлыстом по глазам». Снаряд «Т» при взрыве давал до 600 осколочных элементов вместо 800 у снаряда осколочного действия такого же калибра. Этот его недостаток компенсировался одновременным выпуском осколочных снарядов в соотношении на 10 химических 1 осколочный. Летом раздражающее действие диспергированного им ОВ на лесистой местности сохранялось до 24 ч; в убежищах — до двух суток [5, 15] (рисунок 3).

Но новые снаряды еще надо было научиться применять на поле боя. Плотность паров бромистого ксилила и бромистого ксилилена в 6,4 раза больше, чем у воздуха, что должно было обеспечить стойкое и длительное удержание паров ОВ на местности. Первое боевое применение «черной гранаты Т» во время ложного германского наступления 31 января 1915 г. на Восточном фронте под городом Болимов (Царство Польское) показало их неэффективность. Причиной неудачи обстрела русских позиций «черной гранатой Т» стала низкая температура атмосферного воздуха. Летучесть бромистого ксилила и бромистого ксилилена оказалась в этих условиях недостаточной для создания концентраций их паров, при которых возможно достижение боевого эффекта.

В апреле 1915 г. германские химики разработали так называемую «зеленую гранату Т» («Т-granate grim») для применения в холодное время года. Половину объема ОВ гранаты составлял лакриматор бромацетон[14], имеющий более низкую температуру кипения, чем бромистый ксилил (t = 138 и 200 °С соответственно). При температуре ниже 0 °С действие «зеленой гранаты Т» оказалось «достаточным» для кратковременного выведения солдат противника из строя. При температуре выше 0 °С действие «зеленой гранаты Т» на противника было сильнее, чем у «черной гранаты Т». [4].

В первой половине 1915 г. немецкие химики предложили для снаряжения снарядов Таппена еще две рецептуры:

1) лакримирующая — смесь бромацетона с бромметилэтилкетоном («снаряд В», «B-granate»);

 2) удушающая — не разогнанная смесь монохлорметилового эфира хлоромуравьиной кислоты и дихлорметилового эфир хлоромуравьиной кислоты (палит) с метиловым эфиром хлорсульфоновой кислоты (снаряд «К», K-granate) [4, 13][15].

Снаряды Таппена всех типов (В, К и Т) имели недостатки, снижающие эффективность применения ОВ, неустранимые в рамках их исходной конструкции:

 сила заряда бризантного взрывчатого вещества (ВВ) была избыточной по отношению к тому количеству ОВ, которое могло поместиться в снаряд. При взрыве происходило быстрое рассеивание облака паров ОВ продуктами детонации;

 снаряды оказались нетехнологичны в производстве, так как снаряжались жидкими ОВ, реагирующими с железом и сталью. Поэтому их химический заряд находился в специальных свинцовых или фарфоровых футлярах, которые могли быть помещены только в снарядные корпуса с привинчивающейся головной частью или дном;

 уменьшение объема снаряда за счет бризантного ВВ и вложенного футляра, наличие пустого пространства для расширения жидкого ОВ (~ 10 %) ограничивали объем ОВ;

 осадка футляра и колебания жидкости в снаряде при выстреле пушки нарушали его баллистику, отчего увеличивалось их рассеивание при обстреле цели; наблюдались даже случаи, когда снаряды Таппена, кувыркаясь, падали в собственные окопы.

По этим причинам боевая эффективность снарядов Таппена оказалась низкой. Кроме несовершенства самих химических снарядов, в 1915 г. существовали и другие препятствия на пути к эффективной артхимстрельбе:

 количество орудий крупного калибра у немцев было ограничено — не более одной батареи тяжелых гаубиц/км фронта (у союзников их тогда почти не было), централизованного управления артиллерийским огнем не существовало, действительный прицельный огонь артиллерии мог вестись в глубину обороны противника только на 2-3 км, поэтому достичь массированного применения ОВ артхимстрельбой и гибко управлять ею во время боя, было невозможно;

Рисунок 3 — Германский снаряд «Т» [15] (масса снаряда 41,7 кг, ВВ — 1,5 кг (тротил), ОВ — 2,3 л. Взрыватель Gr. Z. 04 — контактный безопасного типа с двойной установкой (с задержкой примерно 1 с или без нее). Считался одним из самых удачных германских взрывателей начального периода Первой мировой войны. Черное кольцо в нижней части снаряда означает, что ОВ находится в фарфоровом цилиндре. Головная часть снаряда имела черный, зеленый или желтый цвет в зависимости от снаряжения ОВ. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из длинноствольной гаубицы примерно 9,5 км [4,19])

 

- химическая промышленность воюющих стран не производила ОВ, обладающих высокой боевой эффективностью в тех концентрациях пара, которое можно создать на поле боя применением артиллерии [4, 13].

Но какими бы недостатками не обладали химические снаряды Таппена, ими уже можно было воевать — осуществлять артхимподдержку газопусков (подавление огневых точек противника на возвышенностях и на флангах газовой волны), сковывать действия противника в местах сосредоточения для атаки, вести контрбатарейную борьбу, подавлять пулеметные точки и др.

Начало химической войны.

К январю 1915 г. линия фронта на Западе застыла от Ньюпорта на побережье Ла-Манша до Бельфора на границе со Швейцарией. Стабилизация фронта изменила характер войны, приблизив ее по форме к крепостной войне[16]. Отсутствие перспективы быстрого разгрома противника на Западном фронте привело германское главное командование к выводу, что основной стратегической задачей на 1915 г. должен быть разгром российских вооруженных сил. Германское военное руководство считало, что у России и Германии нет таких непримиримых противоречий, какие у Германии имелись с Британией и Францией. Поэтому задача вывести Россию из войны, подтолкнув ее военным путем к заключению сепаратного мира, считалась ими вполне решаемой. После заключения сепаратного мира на Востоке на германских условиях, германские вооруженные силы должны были быть переброшены на Западный фронт для нанесения поражения франко-британским войскам. Одновременно от разгрома спасался их проблемный австро-венгерский союзник [2, 17].

Вывод России из войны предполагалось осуществить, прорвав оборону русской армии последовательными фланговыми ударами из Восточной Пруссии и Галиции, а затем, окружив в Варшавском выступе ее основные силы, заставить их капитулировать. Первым из таких ударов было наступление 8-й германской армии (командующий Отто фон Белов; Otto von Below, 1857-1944) и 10-й германской армии (командующий Герман фон Эйхгорн; Hermann von Eichhorn, 1848-1918) из района Мазурских озер (северо-восток современной Польши) на позиции 10-й русской армии (командующий генерал от инфантерии Ф.В. Сивере, 1853-не ранее 1920 г.) в Восточной Пруссии, оборонявшейся на участке фронта протяженностью 170 км. После чего предусматривался прорыв всего Северо-Западного фронта русских войск (с 17 марта 1915 г. войсками фронта командовал генерал от инфантерии М.В. Алексеев, 1857-1918)[17].

Чтобы создать у Ставки впечатление подготовки германского наступления в центральной части Царства Польского, 31 января 1915 г. 9-я германская армия нанесла мощный отвлекающий удар по русским позициям в районе Болимова, занимающего ключевое положение на Варшавском выступе (выход на железную дорогу Лодзь-Варшава и шоссе). Наступление началось с обстрела русских позиций химическими снарядами Таппена (всего выпущено 18 тыс. снарядов, что составляло -72 т смеси бромистого ксилила и бромистого ксилилена).

Немецкое командование с величайшим интересом ожидало результатов этого обстрела. Генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего Восточным фронтом Макс Гофман (Maximilian Hoffmann, 1869-1927) забрался на колокольню в Болимове, чтобы наблюдать за поголовным удушением русских, обещанным ему химиками в Берлине. Результаты обстрела химическими снарядами Гофмана разочаровали (см. выше). Скромным оказался и тактический успех наступления под Болимовом. Однако немцы без противодействия со стороны русской армии развернули 8-ю и 10-ю армии по обе стороны Мазурских озер и 7 февраля начали наступление. Применение химических снарядов в этом сражении имело характер демонстрации серьезных германских намерений под Болимовом, позволившей достичь оперативной цели в районе Мазурских озер — нанести поражение 10-й русской армии и получить выгодные позиционные преимущества, необходимые для окружения с северо-востока русских войск на Варшавском выступе [21].

Пока на Востоке еще шла маневренная война, на Западе стороны искали пути к преодолению позиционного тупика. Британцы возлагали большие надежды на тактику «глубокого прорыва» с помощью создания «огневого вала» впереди наступающей пехоты. Утром 10 марта 1915 г. после внезапной 35-минутной мощной артиллерийской подготовки из 340 орудий они предприняли наступление двумя армейскими корпусами 1-й армии (40 тыс. человек) у деревни Нев-Шапель с целью прорыва 3 км германского фронта и захвата хребта Оберст Ридж. Двигаясь за «огневым валом», индийские части британских экспедиционных сил вернули руины Нев-Шапели и прорвали первую линию германской обороны по фронту 180 м, но немцы контратаками резервов из глубины обороны и артиллерийским огнем закрыли образовавшуюся брешь. «Глубокий прорыв» не удался, «эксперимент» обошелся сторонам примернопо 13 тыс. убитых, раненных и пропавших без вести [2, 14][18]. Немцы отрабатывали свою тактику выхода из позиционного тупика. Благодаря настойчивости профессора Фрица Габера (Fritz Haber, 1864-1943), директора Института физической химии и электрохимии кайзера Вильгельма и будущего лауреата Нобелевской премии по химии (1918), идею продолжения химической войны после неудачи под Болимовом удалось отстоять, изменив способ применения ОВ. Начальнику Генерального штаба действующей армии Эриху фон Фалькенхайну (Erich von Fakenhayn, 1861-1922) импонировало предложение Габера уже тем, что доставить ОВ на позиции противника можно было не артиллерийскими снарядами, заготовок которых неожиданно оказалось мало, а силой ветра. Габер и Фалькенхайн полагали, что Франция, применив ружейную гранату с этилбромацетатом (см. рисунок 2), еще в начале войны нарушила взятые на себя в Гааге обязательства не применять ОВ на поле боя, поэтому с правовой точки зрения свои действия они считали безукоризненными. С конца января 1915 г. германские военные под руководством Габера начали подготовку к операции под названием «Дезинфекция» на так называемом Ипрском выступе. В качестве ОВ предполагалось использовать хлор [4, 15][19].

Второй Ипр. Первый Ипр послужил толчком к поиску путей преодоления позиционного тупика, второй — одним из вариантов его преодоления. Ипрский выступ образовался в результате «продавливания» немцами британских позиций осенью 1914 г. севернее и южнее Ипра. В апреле 1915 г. он представлял собой изгиб, который от Изерского канала (северная часть выступа) выдвигался к востоку от Ипра на глубину 13 км. С юга выступ ограничивался высотой 60, занятой британцами 17 марта. Длина фронтовой линии, охватывающей выступ, составляла 27 км. Местность в северо-восточном «углу» выступа была равнинной; восточнее, южнее и ближе к Ипру пересекалась возвышенностями, которые британцы называли «хребтами». В его восточной части расположен простирающийся с запада на восток хребет Маузер. В восточной части хребта располагался лес Китченера (игра слов «Bois des Cuisiniers»). С вершины хребта Маузер просматривалась местность на юг и на запад в направлении Ипра, а обратные склоны предоставляли укрытие для войск в пространстве между вершиной хребта и другой возвышенностью, называемой хребет Пилькем. Они обеспечивали легкий маршрут выдвижения войск к каналу Изер, который охватывал Ипр с запада. С точки зрения союзников потеря хребта Маузер означала потерю Ипра, но тогда неясно было, где можно остановить наступление немцев на пути к Ла-Маншу [16].

У германского главного командования имелись другие планы в отношении Ипрского выступа, не столь прямолинейные, какими они виделись союзникам, но более масштабные [17, 18]:

 в оперативном замысле бои за «срезывание» Ипрского выступа рассматривались как имитация реализации плана Шлиффена, маскирующая сосредоточение между верхней Вислой и Карпатами 18 германских и австро-венгерских дивизий и 1500 орудий, предназначенных для прорыва, удерживаемого 5 дивизиями русского фронта под Горлицей (юг Польши). Одновременными ударами из Галиции и Восточной Пруссии[20] предполагалось окружить и уничтожить в Варшавском выступе основные силы русской армии и вывести Россию из войны;

 в тактическом — упреждающий контрудар по готовящимся к наступлению войскам союзников[21].Фалькенхайн «сузил» задачу командующему 4-й армией генерал-полковнику герцогу Альбрехту Вюртенбергскому (Albrecht von Wurttenberg, 1865-1939) до тактической. Ему предписывалось «срезать выступ», насколько это будет возможно, и одновременно провести испытание пользующегося у германских военных сомнительной репутацией нового вида оружия. Так как дальнейшее развитие наступления не предполагалось, Фалькенхайн оставил без удовлетворения просьбу герцога о поставках дополнительного количества боеприпасов[22].

Газовые баллоны были установлены на северо-восточном участке Ипрского выступа, где местность была открытой и проходимой для войск, и постепенно понижалась в сторону Ипрского канала. Со стороны союзников немцам противостояли две французские дивизии (45-я алжирская и 87-я Национальной гвардии), к их левому флангу примыкала 1-я канадская дивизия 2-й британской армии (командующий Г. Смит-Дорриен; Horace Smith-Dorrien, 1858- 1930). На фронте атаки в 6 км было установлено 6 тыс. баллонов с хлором[23], собранных в газовые батареи по 20 баллонов в каждой. Газопуск проведен 22 апреля в 17 ч (по британскому времени) после 3-дневного ожесточенного артиллерийского обстрела позиций союзников. Выпущено 180 т хлора. Пехоте поставлена задача следовать за газовой волной и захватить возвышенность Пилькем и местности к западу от нее. Газопуску предшествовала интенсивная артиллерийская подготовка из тяжелых гаубиц. По флангам позиций, накрытых облаком хлора, велся интенсивный артиллерийский огонь с применением химических снарядов [1].

Для французских частей газопуск обернулся катастрофой. Фронт перестал существовать в полосе 8 км с минимальными потерями для германской стороны, не шедшими в сравнение с «ценой», уплаченной британцами месяц назад за 180 м первой линии германской обороны под Нев-Шапелыо. Хлором было отравлено не менее 15 тыс. человек, из них умерли около 5 тыс. Захвачены две линии обороны и вся артиллерия (24 орудия). Немецкие части окопались на южном скате хребта Пилькем, захватили лес Китченера и хребет Маузер. Таким образом, к концу дня 22 апреля северная треть выступа была германцами отсечена от Ипра, южная простреливалась прицельным артиллерийским огнем. С утра 23 апреля германская артиллерия вела обстрел уже всего выступа, оставшегося под контролем союзников. Дальнейшая оборона выступа была невозможной. Однако по политическим и эмоциональным причинам бои за отдельные высоты возобновились на следующий день после газобаллонной атаки и продолжались до 28 мая. По окончанию боев новый Ипрский выступ уже был полукругом глубиной около 4,8 км [14, 16] (рисунок 4)[24],

Контрастом к прежним операциям по прорыву обороны противника стали тяжелые потери обороняющихся. Потери британских экспедиционных сил убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 59275 человек, что почти в два раза больше, чем потеряли атаковавшие их немцы (34933 человека) [16]. Причина высоких потерь британцев — не в действии хлора, а в неправильном понимании общего замысла противника на это сражение.

Британцы считали, что немцы, прорвав с помощью газопуска фронт и захватив высоты севернее, восточнее и южнее Ипра (высота 60), немедленно начнут реализацию плана Шлиффена. Поэтому вместо того, чтобы отойти на позиции, подготовленные к западу от Изерского канала, они при отсутствии тяжелой артиллерии и пассивном поведении основного союзника[25] жертвенно сражались за каждый холм и контратаковали, не считаясь с потерями. Немцы же, умело используя тактические выгоды, полученные на Ипрском выступе по результатам первого газопуска, «перемалывали» британский экспедиционный корпус и одновременно готовили стратегический разгром противника на Восточном фронте[26].

Болимовский сектор. В рамках операции германцев по окружению русской армии в Варшавском выступе германское командование организовало газобаллонное нападение на русские войска в районе Болимова у Воли Шидловской. Тактический замысел газопуска заключался в следующем — Болимовский сектор[27], против которого предполагалось произвести атаку, в случае его полного взятия под контроль германскими силами открывал им выход на кратчайшие железнодорожные и шоссейные пути к Варшаве (рисунок 5).

Анализ конфигурации германских войск на варшавском выступе перед газопуском позволяет сделать предположение, что первоначальный замысел германского командования был более масштабным, чем захват Болимовского сектора. Немцы перед газовой атакой не сосредоточили в районе Болимова сил, позволявших после прорыва русской обороны развить наступление на оперативную глубину. Их основные силы были сконцентрированы в 60-70 км от Болимова на северо-востоке — группа генерала Макса фон Гальвица (Мах Karl Wilhelm von Gallwitz, 1852-1937); и 70-80 км на юго-востоке от Болимова — группа генерала Мартина фон Войрша (Martin Wilhelm Remus von Woyrsch, 1847-1920). Устанавливать же 12 тыс. газовых баллонов на линии в 12 км только для демонстрационного газопуска — идея сомнительная.

Первоначальной целью готовящегося газобаллонного нападения, скорее всего, было осуществление плана «Малых Канн», разработанного Фалькенгайном. В соответствии с ним наступающие германские войска должны были соединиться у Седлеца. Для этого на северном фасе фронта задействовалась сильная группа Гальвица. Ей предписывалось в минимальные сроки смять русских ударом с севера на юг, форсировать реку Нарев и выйти в русский тыл на средней Висле [23]. Встречный по отношению к наступающей группе Гальвица удар 9-й армии (командующий принц Леопольд Баварский; Leopold Maximilian Joseph Maria Arnulf von Wittelsbach, 1846-1930), нанесенный в Болимовском секторе после газопуска, должен был сковать наиболее плотную на этом участке фронта оборону 2-й русской армии (командующий генерал от инфантерии В.В. Смирнов, 1849-1918) и нанести ей максимально возможные потери в личном составе.

 

Рисунок 4 — Ипрский выступ до газобаллонной атаки 22 апреля 1915 г. и новый выступ, сформировавшийся в начале мая [1]

 

Тем самым командование Северо-Западного фронта ставилось в условия, при которых оно не могло перебросить войска навстречу группе Гальвица. Успешность газопуска под бельгийским Ипром не давала основания германскому главному командованию сомневаться в его успехе под Болимовом, тем более, что масштаб газопуска был увеличен вдвое.

У главнокомандующего германскими войсками на Восточном фронте Пауля Гинденбурга (Paul Ludwig Hans von Hindenburg, 1847-1934) и начальника его штаба Эриха Людендорфа (Erich Friedrich Wilhelm Ludenclorff, 1865-1937) имелся свой план окружения русских сил — «Большие Канны»[28], противоположный плану Фалькенгайма, предпочитавшего «синицу в руке журавлю в небе».

Рисунок 5 — Общее положение Восточного фронта перед первой газобаллонной атакой германцев [1]

По их замыслу все 7 армий русского Северо-Западного фронта не должны выйти из Польши. Фалькенгайн же считал, что для успешного осуществления операции таких масштабов на Восточном фронте у Германии нет сил, и что две фланговые атаки, разделенные шестью сотнями километров, невозможно координировать. Однако Гинденбург[29] через его голову сумел убедить кайзера в необходимости наступления не на Седлец, а на Осовец и Гродно, так что «Малые Канны» не состоялись [23][30]. Уже оборудованную для газопуска позицию использовали так, как это было возможно в сложившихся условиях — для отвлечения внимания русского командования от готовящегося удара под Горлицей[31].

В 3 ч 20 мин 31.05.1915 г. германцы открыли вентили газовых батарей. Газопуск сопровождался ураганным ружейно-пулеметным огнем и сильным артиллерийским обстрелом русских позиций. Местность в расположении русских войск была равнинной, почти без лесов, что благоприятствовало распространению облака хлора на большое расстояние. Около 4 ч при поддержке артиллерийского химического огня германская пехота пошла в наступление, рассчитывая на то, что, как под Ипром, в окопах они застанут мертвого или умирающего противника. Но несмотря на вывод из строя 75 % личного состава первой русской линии обороны, германскую пехоту встретил плотный прицельный огонь оставшихся в живых защитников. В 5 ч по атакующим германским цепям и артиллерийским батареям открыла огонь русская артиллерия. Все 13 атак, предпринятые германцами на разных участках Болимовско- го сектора в течение этого дня, не обеспечили развития их наступления до размеров тактического прорыва. Не было и переброски русских войск в Болимовский сектор с других участков фронта. Потери русских войск от хлора составили не менее 9 тыс. бойцов, из них умерли 1183; потери от стрелкового и артиллерийского огня противника — 116 бойцов. Но это был единственный результат германского наступления. Немцы после войны нескромно называли свое неудачное отвлекающее наступление удачным экспериментом по проведению газобаллонной атаки [1, 4][32].

Второго мая между средней Вислой и Карпатами, в районе Горлицы, началась наступательная операция германо-австро-венгерских войск, приведшая к разгрому 3-й русской армии (командующий генерал от артиллерии Н.И. Иванов, 1851-1919) и прорыву юго-западного фронта на глубину 40 км. Были сведены на нет успехи фронта в кампании 1914 г. и в Карпатской операции (07.01-02.04.1915). Понеся большие потери, части 3-й русской армии к 15 мая отошли на линию Ново-Място-Сандо- мир-Перемышль-Стрый, где перешли к обороне[33]. Ухудшающаяся обстановка на фронте вынудила Ставку 5 июля принять решение о дальнейшем отводе русских войск с Варшавского выступа на линию Ломжа-Верхний Нарев- Брест Литовск-Ковель [26].

Штурм крепости Осовец. Наиболее важной целью для германского химического оружия во второй половине 1915 г. была русская пограничная крепость Осовец (комендант генерал-майор Н.А. Бржозовский, 1857-не ранее 1920). Ее строительство началось в 1882 г. В 1915 г. крепость представляла собой систему соединенных между собой траншеями 4 фортов в излучине реки Бобр. Крепость запирала Граево-Брестскую железную дорогу и тем самым преграждала противнику путь к стратегическому белостокскому железнодорожному узлу, одновременно являясь удобным плацдармом для наступления в Восточную Пруссию [27]. Немцы пытались захватить крепость дважды: в сентябре 1914 г. — обстрел велся орудиями до 203 мм; и в начале февраля 1915 г. — крепость выдержала обстрел из орудий калибра 420 мм[34]. К началу третьего штурма крепость прикрывала 50-километровый разрыв между 10-й (командующий генерал от инфантерии Е.А. Радкевич, 1930) и 11-й (командующий генерал от инфантерии Д.Г. Щербачев, 1857-1930) армиями [26].

Германская тактика третьего штурма крепости основывалась на применении химического оружия. Линия газопуска составляла 4 км. Хлор в смеси с бромом был выпущен из нескольких тысяч баллонов, собранных в газовые батареи. Вентили открыли в 4 ч утра 6 августа. Химическое нападение было хорошо продумано и подготовлено. Через 5-10 мин газ накрыл русские окопы и полностью цитадель крепости. Непосредственно над Осовцом ширина облака достигала 6 км, его высота — 12 м. Хлор проник во все, даже в закрытые помещения. Поражающая концентрация хлора по направлению ветра сохранилась на глубину 12 км, запах хлора чувствовался в 20 км от крепости. Газопуск сопровождался массированным артиллерийским обстрелом, включавшим химические снаряды. Под прикрытием этого огня густыми цепями пошла германская пехота (5, 18 и 76 ландверные полки). Однако второго Ипра в России вновь не получилось. Заградительный огонь русской артиллерии отделил ворвавшихся на позиции крепости германцев от резервов (75-й ландверный полк). Оставшиеся в живых пулеметчики и бойцы, подошедшие из цитадели крепости[35], восстановили положение к 11 ч дня. Германское наступление на Осовец вновь провалилась. В период с 18 по 22 августа гарнизон крепости был эвакуирован в рамках общего стратегического отхода русских войск из Польши и Галиции на восток, уцелевшие укрепления взорваны. Немцы вошли в крепость 25 августа [1].

Сражение при Лоосе. Британские и французские военные, испытав на себе действие хлора под Ипром, летом 1915 г. приступили к подготовке газопусков, надеясь с их помощью выйти из позиционного тупика. Из-за недостатка электрохимических заводов они обратилисьс предложением закупить хлор к руководителям электрохимических заводов, построенных немцами еще до войны в Брешиа (Северная Италия). Австро-венгерская авиация немедленно эти заводы разбомбила, так что газобаллонные нападения союзников сдвинулись по времени: первое британское газобаллонное нападение состоялось 25 сентября 1915 г., французское — в феврале следующего года [4].

Участком фронта, на котором главнокомандующий французской армии маршал Жоффр (Joseph Jacques Cesaire Joffre; 1852-1931) планировал в сентябре 1915 г. наступление, был так называемый Нуайонский выступ — изгиб французской линии обороны в западном направлении, вершина которого находилась в Нуайоне, всего лишь в 88 км от Парижа[36]. Согласно его плану, четыре французские армии должны были его «срезать», наступая из Шампани в северном направлении; а 1-я британская и 10-я французская армии наступали с северо-востока[37].

В рамках этого наступления французский командующий группы «Север» генерал Фош (Ferdinand Foch; 1851-1929) предписал британцам к западу от Лооса захватить траншею противника протяженностью 1100 м и продвинуться дальше насколько возможно. Когда командующий 1-й британской армией генерал Хейг (Duglas Haig, 1861-1928) ознакомился с обстановкой на месте, он обнаружил, что продвинуться дальше первой траншеи невозможно, так как местность за ней не просматривалась, так что артиллерия не смогла бы поддержать атакующие британские части. Противник же хорошо укрепился и имел прекрасный обзор британских позиций. Во всей Северной Франции вряд ли можно было найти участок фронта, менее пригодный для наступления, чем отведенный французским командованием британцам под Лоосом. Хейг доложил свои опасения главнокомандующему британским экспедиционным корпусом фельдмаршалу Френчу (John Denton Pinkstone French, 1st Earl of Ypres; 1852- 1925), тот пришел к такому же выводу. Френч и Хейг предложили Фошу другой вариант наступления британских сил, севернее — в направлении германских позиций на Мессинском хребте (7 миль южнее Ипра). Но Фош оставил свое решение без изменений. По послевоенной британской версии событий ему было неважно, добьются ли британцы успехов под Лоосом или нет, и сколько их там поляжет, главное, чтобы немцы считали, что именно там началось настоящее наступление и «израсходовали» свои резервы до того, как французские войска начнут наступление южнее Ленса и в Шампани [16][38].

Френч и Хейг обратились за поддержкой к британскому военному министру, лорду Китченеру (Floratio Herbert Kitchener, 1st Earl Kitchener; 1850-1916). Они были солдатами, а не политиками и не понимали политическую ситуацию, в которой тот находился. В правительственных кругах Франции и Великобритании в то время обсуждалась идея назначить верховного командующего силами Антагггы на Западном театре военных действий. Лорд Китченер рассчитывал занять этот пост, поэтому ему требовалась лояльность основного союзника в этой войне. Он решил «подсластить пилюлю» Френчу и Хейгу, пообещав предоставить все необходимое для проведения в полосе британского наступления газопуска, не меньшего по масштабам, чем устроили германцы под Иггром в апреле. Для демонстрации эффективности нового оружия 22 августа им показали газопуск в полигонных условиях. Слишком преувеличенные рассказы о сокрушающих возможностях газобаллонной атаки вынудили британское командование на континенте изменить свое мнение в отношении места и времени предстоящей атаки [15,18].

Предчувствуя катастрофу наступления, Хейг схватился за газопуск, как утопающий за соломинку. Исходя из того, что немцы снабжали своих пулеметчиков изолирующими кислородными приборами Дрегера, рассчитанными на 30 мин работы, он запланировал газопуск продолжительностью 40 мин. Для этого ему нужно было 12 тыс. баллонов с 360 т хлора. Китченер предоставил Хейгу только 5900 баллонов со 150 т хлора[39]. Многие баллоны оказались неисправными, газовая арматура не обеспечивала герметичности соединений [15, 18].

Британским солдатам выдали противогаз — «Тампо Р», разработанный французским фармакологом Габриэлем Бертраном (Gabriel Bertran, 1867-1962). Благодаря пропитке гипосульфитомнатрия с касторовым маслом или рицинатом натрия, теоретически он должен был защитить их как от собственного хлора, так и от бромистого бензила, применяемого тогда немцами при обстрелами химическими снарядами [15].

Накануне дня, назначенного для газовой атаки, ветер постоянно менял свое направление. Но из-за требований скандального союзника, уже неделю изнашивавшего стволы 2 тыс. орудий, откладывать наступление было нельзя. После 4-суточной артиллерийской подготовки, 25 сентября, около 5 часов утра Хейг, измученный противоречивыми сообщениями о метеоситуации на фронте соприкосновения с немцами, попросил своего старшего помощника зажечь папиросу Струйка дыма медленно потянулась в направлении противника и команда на газопуск была им отдана. Недостаток хлора британцы компенсировали дымовыми завесами, создаваемыми путем обстрела фосфорными минами[40] из 81-мм минометов Стокса. Чтобы растянуть действие хлора на 40 мин, газопуск проводился волнами, т.е. баллоны не опорожнялись все сразу, а через определенные интервалы. В перерывах между выпусками газа поджигались дымовые шашки, в завершение газопуска британцы поставили дымовую завесу — первую на этой войне [18,29].

Немцев газобаллонная атака британцев застала врасплох. Но хлор и дымовая завеса помогли только 47-й дивизии (корпус генерала Раулинсона: 47, 15 и 1 дивизии). В полосе ее наступления немцы, почувствовав запах хлора, бежали. Британцы смогли захватить вторую линию полосы обороны немцев и закрепиться. На остальных участках полосы наступления концентрация газа оказалась недостаточной, чтобы вывести из строя солдат противника; дымовая завеса — не настолько плотной, чтобы за ней спрятаться от пулеметов. Британцы не смогли пройти дальше первой линии полосы обороны. На левом фланге (корпус генерала Гауфа: 2,7 и 9 дивизии) облако хлора медленно пошло в сторону противника, но ветер вдруг стих и облако «застыло» на нейтральной полосе. Солдаты с той и другой стороны замерли в окопах, глядя на эту остановившуюся «рулетку смерти»;и онаповернулась, «зеро» выпало британцам[41]. Дальше произошла ожидаемая Хейгом катастрофа [18].

Через 6,5 часов боя, когда британские дивизии были уже «израсходованы», южнее Ленса начали наступать 14 французских дивизий. Их немцы остановили пулеметным и артиллерийским огнем, не дав даже полностью развернуться в боевые порядки. В этот же день, закончив отстрел 3 млн снарядов в ходе семидневной артиллерийской подготовки, Фош начал наступление в Шампани 27 дивизиями по фронту 32 км[42]. Наступление закончилось крахом на заранее подготовленной германцами второй линии обороны. Благодаря расположению на обратных скатах высот и в лесистой местности, она избежала артиллерийского огня. Британские и французские войска сумели продвинуться по фронту в 22 км на 3-4 км, на этом их наступление закончилось. Потери британцев достигли 60 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести; французы во фронтальных атаках в Шампаньи и южнее Ленса потеряли 192 тыс. бойцов. Немцы в обороне и контратаках потеряли 20 тыс. и 120 тыс. бойцов соответственно. Лорд Китченер не стал главнокомандующим силами Антанты, союзники уже не доверяли друг другу. Френч 8 декабря подал в отставку, Хейг был назначен на его место [17, 18]. Выйти с помощью газопуска из позиционного тупика не удалось и в этот раз.

Итоги применения химического оружия в 1915 г.

Первые германские газобаллонные атаки на Западном и Восточном фронтах нанесли большие потери противнику благодаря их неожиданности, отсутствию у него индивидуальных средств защиты органов дыхания и глаз, удачному совмещению принципов массового применения ОВ и достижения максимальной концентрации газового облака. Успех газобаллонного нападения 22 апреля под Негром дал толчок к дальнейшему развитию хими-ческого оружия [22]. Газопуски первой половины 1915 г. и массированный химический обстрел русских позиций под Болимовом 31 января 1915 г. были частью успешно осуществленного многоходового стратегического замысла германского главного командования по дезинформации союзников (Горлицкий прорыв, Мазурское сражение, сражения за Варшавский выступ). Но сами газопуски приводили только к тактическому результату.

С лета 1915 г. немцы, а затем и союзники применяют химическое оружие более широко. В этот период ими начата разработка тактики применения отдельных видов химического оружия. Газобаллонный способ применения ОВ хорошо зарекомендовал себя при стабильном фронте и тесном соприкосновении с противником. Однако его подготовка занимала много времени, результат оставался трудно прогнозируемым. К тому же роза ветров на западном театре военных действий была неудобной для гермагщев. Поэтому немцы, а следом и союзники стали применять для химического нападения на расстоянии до 1 км от переднего края минометы, заполняя ОВ корпуса фугасных мин[43]. В июне сформированный германцами минометный батальон провел успешную атаку французских позиций 25-см химическими минами под Невиль-Сен-Вааст, 4 августа химическими минами атакованы русские позиции между Ломжей и Остроленкой[44]. Параллельно минометной химической стрельбе для поражения целей на дальности до 3-5 км развивалась тактика аргхимстрельбы. Анализ опьна применения снарядов Таппена, привел германских военных к пониманию того, что существенное отличие химической стрельбы от осколочной или фугасной заключается в большем пространственном эффекте и продолжительности воздействия обстрела на противника. Летом 1915 г. немцы продемонстрировали союзникам тактическое масгерсгво при применении снарядов типов «К» и «Т» в боях на линии фрогна в Аргонском лесу [1,4].

В тактику прорыва полосы обороны противника было добавлено использование нового боевого средства — химического оружия (газо- балонные батареи, артхимснаряды, химические мины)[45]. Газопуск растягивался по времени таким образом, чтобы вывести из строя противогазы противника. По окопам первой линии полосы обороны применялись минометные мины в фугасном, химическом и зажигательном снаряжении. Одновременно велся массированный обстрел осколочно-химическими снарядами второй линии, артиллерийских позиций и возвышенностей, куда не проник газ, но могли оставаться пулеметчики[46]. Для выведения из строя расчетов артиллерийских батарей уже не требовалась прежняя точность стрельбы. Вслед за газовой волной обычно пускали волну дыма, в которой шла пехота. Хлор, распространившийся в глубину обороны противника, препятствовал переброске резервов к району газовой атаки, включая армейские. Например, резервному полку из района сосредоточения до переднего края обороны надо было пройти в 5-8 км, что невозможно сделать в противогазах. Общая площадь, занимаемая отравленным воздухом, могла достигать несколько сот квадратных километров при глубине проникновения газовой волны до 30 км.

Параллельно с тактикой прорыва совершенствовалась и тактика обороны в условиях применения противником химического оружия. Обобщенный опьт газовой катастрофы под Ипром и отражение германских химических атак русскими войсками под Болимовом и Осовцом говорил в пользу усиления второй линии полосы обороны за счет первой, необходимости ее глубокого эшелонирования, и наличия защищенных от действия ОВ резервов. На фронтах воюющие стороны стали выделять так называемые газоопасные направления, вводить «газовую дисциплину» и «химическое обучение» войск, организовывать военно-метеорологические службы; появились первые противогазы, газоубежища, наставления по химической защите и др.

В июле 1915 г. начато формирование первых химических команд в Русской армии. На их основе в 1918 г. в Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) были созданы химические войска.

 

Изменение характера химической войны в 1916 г.

Третий год Первой мировой войны стал годом измора воюющих сторон. Блок центральных держав и Антанта пытались заставить друг друга «истечь кровью», пока не будет найдено решение «позиционного тупика» [18].

В отличие от предыдущих двух лет войны, союзниками на конференции представителей генеральных штабов, состоявшейся 5 декабря 1915 г. в Шатийни, были согласованы сроки и цели наступательных операций, намеченных на лето 1916 г. На Западном фронте основное наступление на позиции германских войск должно было начаться 1 июля в районе стыка британских и французских войск у излучины реки Сомма. Основная роль в наступлении отводилась 6-й французской армии, с севера ее должна была поддерживать 4-я британская армия. На лето также были намечены наступления русской[47] и итальянской армий (пятая атака на Изонцо). Планы германского командования состояли в том, чтобы еще до летнего наступления союзников перемолоть французскую армию в районе старой французской крепости Верден[48] и тем самым сделать невозможным участие французов в намечаемом летнем наступлении союзников. От России серьезных проблем они не ожидали, так как считали ее армию разгромленной в 1915 г.

Химическое оружие в Верденском сражении. Германское наступление на крепость Верден началось 21 февраля с 9-часовой артподготовки[49]. Формирующиеся группировки французских и британских войск, нависающие над их правым флангом в районе Соммы, немцы периодически «прореживали» с помощью газобаллонных нападений. В феврале они провели большое газобаллонное нападение на позиции французских войск на реке Сомме севернее Фуж-Кур при ширине фронта газопуска 6 км. Были выпущены три волны хлора, запах газа ощущался в 39 км от фронта газопуска (Амьен). В итоге 6я французская армия потеряла 1239 бойцов газоотравленными, из них умерли 283. В апреле, в разгар сражения под Верденом, германцы произвели севернее три аналогичных нападе-ния на британцев (у Хюллюша 27 и 29 апреля, и у Вульфергема 30 апреля). Ничего другого готовящемуся наступлению союзников Фаль- кенгайн тогда противопоставить не мог. Ширина фронта каждого газопуска - 3,5 км. Общие потери британцев 1772 газоотравленных, 429 из них умерли. Будущие партнеры по Евросоюзу травили друг друга умело, не прощая ошибок. При первом газобаллонном нападении у Хюллюша немцы сначала выпустили облако неядовитого дыма, а когда британцы убедились, что им ничего не грозит, к ним пришло облако хлорофосгенной смеси, которое они встретили без противогазов, дыша «полной грудью» [1].

Но и союзники уже многому научились при ведении химической войны. Наступление немцев на Верден в первый же его день было встречено химическими снарядами нового типа. Немцы не сразу поняли, с чем имеют дело. У немецких солдат стали появляться симптомы ранее не известного смертельного отравления. Через 2-3 ч после артиллерийского обстрела со стороны противника состояние внешне здорового человека внезапно ухудшалось и через сутки-двое на фоне легочно-сердечной недостаточности он умирал от отека легких. Потери были большими. Немцы установили их причину — 75-мм химические снаряды нового типа[50]. Французские военные отказались от германского представления, что любой снаряд должен оказывать фугасное или осколочное действие. Их новые химические снаряды не имели мощного заряда ВВ, корпус раскрывался при ударе о землю взрывом небольшого детонатора, содержащего 20 г пикриновой кислоты, помещенного в запальном стакане (рисунок 6).

Снаряды снабжались чувствительной ударно-детонаторной трубкой и заполнялись смесью фосгена с утяжелителями облака паров фосгена, образовавшихся при взрыве ВВ[51]. Таким образом, устранялись следующие недостатки снарядов фон Таплена:

 за счет уменьшения заряда бризантного ВВ увеличивался объем снаряда, заполняемый ОВ, и сводилось к минимуму рассеивание паров ОВ при взрыве ВВ;

 боевая эффективность снаряда повышалась путем заполнения высокотоксичным ОВ — фосгеном. Благодаря его большой летучести и высокой плотности образовавшегося облака пара (в 3,5 раза тяжелее воздуха), удавалось соблюдать важные для успешности любого химического нападения принципы массового действия ОВ и максимальной концентрации газового облака;

 технологичность производства снарядов повышалась благодаря тому, что «сухой фосген» (т.е. не содержащий примеси воды) не взаимодействует с металлом корпуса [32], что исключает необходимость помещать его в специальный футляр и делать привинчивающимися головную часть или дно снаряда.

Из-за высокой летучести фосгена (t_кип = 8 °С) химики Антанты не смогли создать безопасную технологию снаряжения снарядов. Поэтому они применяли его менее летучие (и менее токсичные) смеси с треххлористым мышьяком и хлорным оловом (50-60 % объема снаряда), одновременно игравшими роль утяжелителей облака паров фосгена, образовавшегося при взрыве ВВ[52]. В охлажденный снаряд через горловину заливали смесь фосгена с утяжелителями, после чего в навинтованное головное очко ввертывался взрыватель 24/31 м [22, 30].

Рисунок 6 — Внешний вид и разрез французского 75-мм фосгенного снаряда 1976 г. (масса снаряда 4,5 кг. Размеры снаряда в мм. В снаряд помещалось 0,75 кг ОВ. Взрыватель 24/31 м контактного действия, разработан перед войной. Запальный стакан входил вглубь внутреннего пространства снаряда, чем достигалось наилучшее распыление ОВ [19,22])

Фосген — ОВ удушающего смертельного действия. Если до появления фосгеновых снарядов на поле боя ОВ артиллерией применялось с целью выведения из строя бойцов противника (по крайней мере, декларативно), то фосген изменил характер ведения химической войны — она стала вестись на уничтожение противника без всякого лицемерия о важности психологического воздействия на него. Около 80 % личного состава воюющих армий, погибших в Первую мировую войну от ОВ, были отравлены фосгеном [24][53].

Французские фосгеновые снаряды подняли авторитет артхимстрельбы в глазах германского командования. Немцы теперь имели полное юридическое право не «выкуривать» своих противников из нор, а «травить» их прямо там [4]. Ответом на фосгенный снаряд стал германский снаряд с дифосгеном — веществом менее летучим, чем фосген, но более токсичным и стойким на местности (t_кип= 128 °С; плотность пара дифосгена в 6,9 раза превышает плотность воздуха). Новый снаряд маркировался крестом зеленого цвета[54]. Меньшая летучесть ОВ упростила снаряжение химических снарядов и повышала их боевую эффективность в летнее время. Снарядные корпуса заполняли в ближайшем тылу из цистерн без особых мер предосторожности. Дифосгену не требовались «утяжелители»[55], что позволило более эффективно использовать внутренний объем снаряда. Германцы стали применять дифосген в снарядах калибра до 15 см (в чистом виде или в смеси с хлорпикрином[56]). После исчезновения газовогооблака открытая местность обычно была недоступна без противогазов летом в продолжение одного часа, зимой — до двух часов.

В июне немцы планировали любой ценой покончить с Верденом, так как предполагали, что союзники готовят наступление на центральном участке фронта (Сомма) или севернее (Ипр). Дебют «зеленого креста» состоялся 19 июня в сражении под Верденом при обстреле французских позиций на западном (левом) берегу реки Маас[57] под Шатанкуром. Массированный обстрел французских позиций 7,7-см и 10,5-см снарядами с дифосгеном произошел на восточном (правом) берегу реки Маас уже после захвата немцами почти всех внешних укреплений Вердена в ночь 23 июня 1916 г. Арт-химстрельба начата 22 июня в 22 ч против форта Флери — 3 км от северных окраин Вердена (между Бра и фортом Таван), и закончена в 4 ч 23 июня. Химическому обстрелу был подвергнут участок фронта шириной 1 км и глубиной 5 км. В обстреле принимали участие 16 полевых пушечных батарей и 40 легких полевых гаубичных батарей. Всего было выпущено 110 тыс. снарядов с «зеленым крестом», и около 90 тыс. снарядов «К» и «Т» типов (всего 200 тыс. химических снарядов), после чего германское командование ввело в бой 12 свежих полков [1, 17].

Главное действие ОВ было достигнуто в долинах и низинах этого участка фронта. Воздушному наблюдателю облака дифосгена представлялись «в виде осеннего тумана в долинах». Пелена держалась до 6 ч утра, затем была рассеяна ветром. Артиллерийские батареи французов были приведены к молчанию, не менее 1600 человек отравлены, из них 90 погибли[58]. У подходивших резервов выбыло из строя до 30 % личного состава. В сражении наступил кризис, 23 июня командующий группой армий «Центр» Анри Петен (Henri Philippe Petain, 1856-1951) доложил Жоффру, что правый берег реки Маас удержать не удастся. На следующий день немцы взяли форты Флери, Тиомон, Суавиль и подошли к высоте Бельвиль, последнему внешнему укреплению Вердена. Но здесь им пришлось остановиться, так как 24 июня британцы начали артподготовку на Сомме, предвещавшую крупное наступление. Фалькенгайн был вынужден прекратить наступление на погибавший в химическом апокалипсисе Верден и начать переброску войск к Сомме [1, 4][59].

Первое применение химического оружия русской армией. Русское командование планировало применять химическое оружие во всех операциях, намеченных на 1916 г. Наращивать производство ОВ и химического оружия русским пришлось самостоятельно. В августе 1915 г. Химический комитет приступил к строительству казенных фосгенных заводов в Иваново-Вознесенске, Москве, Казани и у станций Переездная и Глобино. Было организовано получение хлора на заводах в Самаре, Рубежном, Саратове, в Вятской губернии. В августе 1915 г. получены первые 2 т жидкого хлора. В октябре началось производство фосгена. С октября 1915 г. в России начали формировать химические команды для выполнения газобаллонных атак. По мере формирования их отправляли в распоряжение командующих фронтами. В январе 1916 г. Главное артиллерийское управление (ГАУ) разработало «Указания для применения 3-дюймовых химических снарядов в бою», а в марте Генштаб составил инструкцию по применению ОВ в волновом выпуске. В феврале на Северный фронт в 5-ю и 12-ю армии было отправлено 15 тыс. и на Западный фронт в группу генерала П.С. Балуева (2-я армия) — 30 тыс. химических снарядов для 3-дюймовых орудий (76 мм).

Первое применение химического оружия русскими связано с критическим положением французской армии под Верденом. По просьбе союзников 16 марта 1916 г. русской армией было предпринято наступление смежными флангами Северного (командующий А.Н. Куропаткин, 1848-1925) и Западного (командующий А.Е. Эверт, 1857-1926) фронтов в районе озера Нарочь[60]. Масштаб наступления дал основание Гинденбургу и Людендорфу считать, что оно выходит далеко за рамки обыкновенного отвлекающего маневра и имеет стратегическое значение, тщательно и заблаговременно спланировано. На основании захваченных трофейных документов они считали, что русские намеревались выйти за пределы государственной границы Российской империи, т.е. продвинуться в Восточную Пруссию[61][21].

 

Рисунок 7 — Подготовка первого русского газопуска. Готовился саперами 1-й химической команды на участке обороны 38-й дивизии в марте 1916 г. под Икскюлем [38].

Бои приобрели крайне ожесточенный характер. Химическое оружие Ставка рассматривала в этой операции в качестве вспомогательного боевого средства, действие которого еще предстояло изучить в бою, а заодно продемонстрировать немцам и союзникам, что такое оружие уже поступило на вооружение русской армии. Его применили на пике сражения (18-21 марта), когда положение 10-й германской армии (командующий Герман фон Эйхгорн; Hermann von Eichhorn, 1848-1918) было критическим. Во время артиллерийской подготовки 21 марта 1916 г., проведенной артиллерией 5-го армейского корпуса 2-й армии, по окопам противника велся огонь 76-мм удушающими химическими снарядами (56 % хлорпикрин, 44 % хлористый сульфурил); по его тылам — ядовитыми снарядами (фосген с утяжелителями). По германским окопам в этот день было выпущено 10 тыс. химических снарядов. Из-за недостаточной массированности артхимстрельбы, ее результативность оказалась низкой. Однако когда немцы начали контратаку, то несколько очередей химснарядов, выпущенных двумя батареями, загнали их обратно в окопы и больше атак они на этом участке фронта не предпринимали. Тогда же должно было состояться русское газобаллонное нападение, но из-за неподходящих погодных условий его отменили [35] (рисунок 7)[62].

Химическое оружие в сражении на Сомме. К наступлению на Сомме британцы подошли с большим количеством идей ведения химической войны, которые надо было проверить в бою. У них были обученные и дисциплинированные химические команды, способные осуществлять газопуски, но эффективных химических снарядов не было. Британская химическая промышленность произвела в 1916 г. всего 160 тыс. химических снарядов, в основном снаряженных слезоточивым ОВ — этилйодацетатом (SK)[63] (рисунок 8).

В период артиллерийской подготовки наступления на Сомме британцы израсходовали 1730 тыс. снарядов, из них только 3772 были химическими. Во время всего сражения (01.07.-19.11.1916 г.) им удалось создать не менее 110 газовых волн, использовав 38,6 тыс. баллонов и 1,16 тыс. т хлора и фосгена [15]. Газопуски проводились на участках предполагаемых атак для сокращения количества защитников первой полосы германской обороны, ослабления и деморализации их резервов. Британским газопускам на Сомме обычно способствовало направление ветра, почти всегда в сторону германских позиций.

Не известно, насколько британские газопуски повлияли на исход сражения. У германцев в войсках уже были эффективные противогазы, а германская оборона была построена с учетом возможности газобаллонных атак противника. Мощный фронт и открытый тыл были уже в прошлом. Оборона строилась в глубину. Костяком немецкой обороны стали пулеметы, пулеметчики снабжались противогазами и кислородными аппаратами. Бетонированные пулеметные точки, укрепления и бункеры были рассредоточены, эшелонированы и располагались далеко позади от линии фронта. И по мере продвижения частей союзников сопротивление им не ослабевало, а усиливалось; и в то же время с помощью газопусков не возможно было ни создать концентрацию газа, способную пробить противогазы врага в глубине его обороны, ни вывести его из строя внезапным химическим нападением [16][64].

Демонстрация французами эффективности артхимстрельбы фосгеновыми снарядами ускорила изобретательскую мысль в конструировании химических снарядов и мин, и химического оружия в целом. Союзники были озабочены медленным действием своих отравляющих снарядов. За те несколько часов, в течение которых развиваются симптомы отравления фосгеном, солдаты противника могли отбить атаку и быть заменены частями, находившимися в резерве.

Рисунок 8 — Британский гаубичный химический дюймовый снаряд (11,4 см) (масса снаряда 14,65 кг. Снаряжен 0,87 л инкапаситирующего ОВ (этилйодацетат). Применялся на Западном фронте с сентября 1915 г. А. Фотография найденного неразорвавшегося снаряда. Б. Маркировка снаряда—верхняя полоса и буквенное обозначение красного цвета (SK); нижняя полоса зеленая. В. Размеры снаряда в мм. Взрыватель № 44 D.A. —головной ударный взрыватель реакционного действия с одной установкой «без замедления». Такими снарядами британцы обстреливали позиции немцев, что бы «выкурить их из нор», затем уничтожить шрапнелью [15,19,22])

 

Проблема медленного химического поражения личного состава противника решалась союзниками путем создания снаряда, снаряженного быстродействующим высокотоксичным ОВ. В распоряжении химиков в 1916 г. было только одно такое вещество, производившееся промышленным путем — синильная кислота (HCN). Но HCN не обладает удовлетворявшими военных физико-химическими свойствами: пары имеют плотность по отношению к воздуху 0,92; t_кип = 25,5 °С; в железных емкостях HCN быстро полимеризуется с образованием азульмовой кислоты (C₄H₅N_5О). Поэтому профессор Пауль Лебо предложил снаряжать снаряды не чистой синильной кислотой, а ее смесью, названной «винсеннит», состоящей из HCN (50 %), треххлористого мышьяка (30 %), хлорного олова (15 %) и хлороформа (5 %) [4, 24][65].  

Рисунок 9 — Внешний вид и разрез французской 155-мм химической бомбы № 4 (размеры снаряда в мм. Взрыватель МК III. Масса снаряда 39,5 кг. Снаряжался 4,4 кг смеси «Винсеннит» [22])

 

Первые 30 тыс. 155-мм снарядов такого типа были применены 01.07.1916 г. в полосе наступления 6-й французской армии в районе Соммы, т.е. в первый день сражения (рисунок 9).

В октябре 1916 г. французские военные узнали от перебежчиков, что обстрел форта Дюмоид (Верден) 3 тыс. 155-мм снарядов с винсеннитом не вызвал потерь у немцев. Тогда они попытались повысить их эффективность, уменьшив площадь обстреливаемой территории, увеличив интенсивность и массированность обстрела [15].

Британцы пошли по тому же пути в разработке химических снарядов, что и французы — ОВ должно убивать сразу. В 1916 г. британский офицер военно-морской авиации и потомственный пиротехник Френк Брок (Brock F.A., 1918) попытался создать такую же рецептуру, как у французов, добавив к водному раствору синильной кислоты ацетат целлюлозы и хлороформ. Полученную смесь он называл «джеллит» («Jellite»). Снаряженные «Jellite» снаряды использовали для обстрела передовых позиций немцев перед атакой, но они показали еще меньшую боевую эффективность, чем снаряженные «Винсенпитом». За неимением лучшего, британцы их применяли до конца 1917 г. [15].

Немцы рецептуры ОВ подобного типа для снаряжения химических снарядов не использовали. На основе собственных полигонных экспериментов они пришли к выводу, что артиллерийским обстрелом невозможно создать на поле боя концентрацию паров HCN, способную вызвать отравление солдат противника [4].

Артхимстрельба хоть и позволяла наносить поражение противнику на расстоянии от своего переднего края, но создать концентрацию паров ОВ в воздухе, достигаемую с помощью трудоемкого и сложного для войск газопуска, химическими снарядами тогда не удавалось. На сражение под Соммой пришелся «инкубационный период» двух новых видов химического оружия, заявивших о себе в следующем году на позициях противника концентрациями ОВ в воздухе, превышающими защитные возможности фильтрующих противогазов.

Основная идея британского капитана Уильяма Ливенса (William Howard Livens, 1964) состояла в том, чтобы в течение нескольких минут создать плотную газовую волну не у британских окопов, а на удалении, у германских. Им разработаны газомет (впоследствии известный как газомет Ливенса, Livens Projector), стреляющий взрывающимися баллонами с ОВ, и техника массированной стрельбы из такого газомета [66].

Газомет Ливенса представлял собой стальную 8-дюймовую трубу (ствол), в которую помещался баллон с жидким ОВ (до 15 л), снабженный центрально расположенным разрывным зарядом. Баллон выбрасывался из трубы посредством порохового заряда и взрывался через 22 с [15] (рисунок 10).

Газометы закапывали в землю ровной линией обычно под углом 45°. Подрыв всей системы газометов осуществлялся с помощью электрических кабелей. Дальнобойность первых газометов не превышала 1500 м. Газометы устанавливали не в первой линии, как газобаллоны, а в промежуточной полосе, примерно на линии второго окопа. Ямы, в которых устанавливались стволы, делали треугольной формы. Врытые в землю газометы маскировали мешками с песком, брезентом или сетками из проволоки с пучками листьев и тряпок. Атака при помощи газометов могла рассматриваться как газовый выпуск, произведенный на позициях противника. Облако, образующееся в результате разрывов газометных мин, двигалось под влиянием ветра и сохраняло свою концентрацию еще после прохождения 3,5-4 км [15, 24].

Первое боевое применение нового оружия имело место 28.10.1916 г. на Сомме. Одновременным залпом из 135 мортир уничтожена хорошо укрепленная пулеметная позиция немцев, блокирующая любое продвижение британской пехоты. По его итогам Ливенс заметил: «Цена жизни германца теперь не превышает 16 шиллингов за штуку» [15].

Британские 81 мм минометы и мины к ним, изобретенные капитаном Уилфридом Стоксом (Frederick Wilfrid Scott Stokes, 1860-1927), впервые использованы в сражении под Лоосом (25.09.1915 г.) для постановки дымовых завес и нанесения термических поражений противнику (см. выше). Подходящих ОВ для их снаряжения у британцев тогда не было.

Характерная особенность мин Стокса — местонахождение выбрасывающего порохового заряда. Стокс поместил его в специальную камеру, расположенную в нижней части корпуса мины. Разрывной заряд помещался в специальный запальный стакан, проходящий вдоль оси ее корпуса. Миномет Стокса (траншейная мортира Стокса, Stokes mortar) обладал высокой скорострельностью — до 20 выстрелов в минуту. Первое применение мин Стокса в химическом снаряжении (3 кг смеси «Белая звезда» — 50 % хлор/50 % фосген) состоялось только через год, 24.08. и 02.09.1916 г. в одном из сражений при Сомме [15] (рисунок 11).

Дальность стрельбы первых гладкоствольных минометов Стокса не превышала 1200 ярдов (ярд — 91 см). Минометы Стокса устранили многие проблемы, создаваемые газометами Ливенса. Их подготовка к стрельбе не требовала длительных подготовительных работ и задействования специальных химических частей. Миномет Стокса считался весьма эффективным химическим оружием, так как снижал расход ОВ при поражении противника на больших площадях.

Рисунок 10 — Газомет Ливенса (Livens Projectile, MKI) (А. Газометная мина. Масса ОВ—от 13 до 16 кг в зависимости от снаряжения: фосген, синильная кислота, хлорпикрин); масса мины — от 13 до 16 кг (в зависимости от снаряжения); длина —см; ширина 19,5 см. Б. Газомет на позиции. В. Наведение газомета на цель с помощью палки. 1 — головная часть взрывателя; 2 — медная трубка с двумя унциями тротила или оофорита; 3 — бикфордова трубочная масса (время горения 22 с) и детонатор; 4 — конусообразная пробка для заполнения баллона жидким ОВ или огнесме- сью; 5 — жестяная гильза с зарядом (мешочки с кордитом) [15,24])

 

Сотни примененных за короткое время боеприпасов с небольшим зарядом ОВ (200 мин — 600 кг ОВ, доставленных противнику за 10-15 мин только при использовании одного миномета), выравнивали суммарные эффекты каждого из них на поражаемой площади[67]. Однако стрельба из минометов Стокса не позволяла достигать на позициях противника концентрации паров ОВ, сопоставимые с получаемыми с помощью газопуска или применением газометов.

Химическая война на Восточном фронте в 1916 г.

Вопреки тому, что союзники в декабре 1915 г. в Шатийни согласовали сроки и цели русского наступления в 1916 г., в Россию из заказанных к началу летнего наступления ОВ была доставлена лишь небольшая партия хлора и ни одного химического снаряда[68]. Российская промышленность смогла поставить к началу летнего наступления 150 тыс. химических снарядов [35][69].

Рисунок 11 —Миномет (мортира) Стокса со всеми принадлежностями для ведения стрельбы (мина снаряжалась 3 кг ОВ (хлор/фосген, хлорпикрин, фосген, этилйодацетат, иприт и др.). Применялся, когда было необходимо сконцентрировать огонь на небольшом пространстве [5])

 

Первые русские газопуски осуществлены в самом начале Брусиловского наступления на вспомогательных направлениях ударов й и 9-й армий Юго-Западного фронта (командующий фронтом генерал А.А. Брусилов,1923), видимо, с целью имитации главного направления наступления, Газопуск в полосе наступления 9-й армии (командующий генерал П.А. Лечицкий, 1856-1921) подготовлен и осуществлен 9-й химической командой 4 июня 1916 г. на фронте 2,5 км севернее направления главного удара и сопровождался обстрелом химическими снарядами. Было установлено 4,9 тыс. баллонов с хлором, из них использовано только 25 %. Газопуск не удался из-за изменения направления ветра уже после выпуска хлора. К тому же австрийцы успели надеть противогазы до подхода газового облака. Газопуск вызвал панику у австрийцев, но к большим потерям в личном составе не привел. У австрийцев были отравлены 14 бойцов, из них умерли.

Отравление хлором получил 51 русский солдат из 41-го и 42-го полков, 3 умерли. Однако 41-му полку удалось воспользоваться паникой противника и захватить участок австрийской позиции. Артиллерийский химический огонь значительно снизил активность артиллерии противника и в критический момент сражения предотвратил сосредоточение его резервов на направлении, с которого ожидалась контратака его резервов. Всего было израсходовано 30 тыс. химических снарядов [3, 17, 36].

Газопуск на фронте 8-й армии (командующий генерал А.М. Каледин, 1861-1918) проведен 8-й химической командой 5 июня на участке 125-й дивизии севернее направления главного удара армии. Было установлено 2625 баллонов по фронту 1,75 км, газ выпущен из 1800 баллонов, но атакой пехоты газопуск не сопровождался, так как 125-й дивизии на этот день была поставлена задача удерживать позиции, атака пехоты последовала 6 июня.

Высокую боевую эффективность показали 6 июня 1916 г. химические снаряды в полосе наступления 7-й армии (командующий генерал от инфантерии Д.Г. Щербачев, 1857-1932) на Язловецкий укрепленный выступ, который удерживала Южно-германская армия (командующий Феликс фон Ботмер; Felix von Botmer, 1937). Немцы считали свои позиции у Язловца неприступными и эталоном обороны. Противник обладал более чем двойным превосходством в артиллерии. Русская артподготовка велась 45 ч, последние залпы были сделаны химическими снарядами. По свидетельству авиатора С.Н. Никольского (1885-1963), не разрушенные фугасными снарядами бетонные казематы для пулеметов оказались завалены трупами отравленных германских солдат [39][70].

Немцы в быстро меняющейся обстановке под Луцком и Ковелем организовали только две газобаллонные атаки против войск Юго-Западного фронта [3]. На фоне его активных действий они рассматривали замерший в нерешительности Западный фронт как занесенный над ними кулак, оттягивавший с Ковельского участка их силы и требовавший от них переброски войск с Запада. Для сковывания сил Западного русского фронта и дезинформации его командования, немцы организовали 6 газобаллонных атак. Из них две - на молодечинском направлении: к западу от Молодечно у Крево в стыке между 4 и 10 армиями (17.06.1916 г.), и к северу от Молодечно (Сморгонь, 02.07.1916 г.)[71], где они еще с начала года ожидали крупное наступление, вынудиврусское командование, в свою очередь, там же ожидать их наступление [1, 37].

Учитывая германские резервы, сосредоточенные в районе Вильно на полоцком и на молодечинском направлениях, и демонстрационные действия противника у Сморгони и Крево, генерал Эверт был убежден, что в ответ на наступление Юго-Западного фронта германское наступление начнется в полосе его фронта по этим направлениям. Он запросил у Ставки дополнительные резервы и не поддержал действиями фронта наступление Брусилова. Однако противник не только не перешел в наступление и не усилил ни одной частью свои войска в Барановическом районе, но, наоборот, с началом Барановической операции (3.07-25.07.1916 г.) снимал части и отправлял их на Юго-Западный фронт для блокирования наступления Брусилова. Начатая со значительным опозданием Барановическая операция закончилась тяжелым поражением русских войск и «революционизировала» солдатские массы Западного фронта [37].

В безлунную ночь, с 1 на 2 августа, немцы повторили газобаллонную атаку у Сморгони по фронту 5-6 км. Выпущено 6 волн хлор-фосгенной смеси, накрывших весь город. Газопуски сопровождались обстрелом химическими снарядами. Были отравлены 3846 русских военных, из них умерли 286 (7,4 %). Почти через месяц, в ночь на 5-6 сентября, русские там же ответили 13 тоннами хлор-фосгенной смеси, выпущенными из баллонов по фронту 1,1 км[72]. Все 8 германских батарей, «заговоривших» с началом газопуска, русская артиллерия подавила в течение 25 мин обстрелом химическими снарядами — немцы потеряли монополию на эффективное применение химического оружия на Восточном фронте [1].

После объявления 27 августа Румынией войны Австро-Венгрии размах боев на русских фронтах стал уменьшаться и к ноябрю фронт снова «встал». Газопуски как с русской, так и с германской стороны в основном использовались для истощения живой силы противника [3].

Под Нарочью 22 сентября германская газобаллоная атака вывела из строя 2660 русских бойцов; 24 сентября состоялась германская газобаллонная атака к югу от станции Барановичи; 25 сентября такая же атака в районе Икскюля (река Двина); в этот же день состоялась русская неудавшаяся газобаллонная атака к северу от Барановичей в районе Скробова.

Благодаря усилению газовой дисциплины в войсках и появлению у русских противогазов Зелинского - Кумманга, а у немцев — противогазов с фильтрующим патроном 11/11 с активированным углем в качестве универсального сорбента паров и газов ОВ, эффективность газобаллонных атак к концу года значительно снизилась. Мощная германская газобаллонная атака под Барановичами (три волны хлор-фосгенной смеси — ее действие на органы дыхания ощущалось даже в 45 км от фронта), осуществленная 28 ноября, по сравнению с предыдущими не сопровождалась массовыми потерями со стороны русских войск. Отравления получили 495 человек, 253 — легкие, умерли 33 человека, что составляло 2,5 % от количества людей, находившихся в районе прохождения газового облака [1].

Итоги применения химического оружия в 1916 г.

Химическое оружие в 1916 г. использовали в основном для решения тактических задач в качестве вспомогательного боевого средства или с целью имитации наступления тактического масштаба. Применив в 1916 г. фосген и синильную кислоту, союзники изменили характер химической войны. Теперь уже никто из воюющих сторон не скрывал, что основной целью химического оружия на поле боя является как можно более быстрое и полное уничтожение противника. Появление у немцев снарядов с дифосгеном (дифосген+хлорпикрин) обеспечило им значительное превосходство над противником в химической борьбе по новым правилам.

Попытка достижения оперативной цели с помощью химического оружия была предпринята германцами 23 июня 1916 г. под Верденом. Массированное применение химических снарядов с дифосгеном почти привело к краху оборону крепости. Верден и весь южный фланг французской обороны спасло от разгрома начавшееся 1 июля британское наступление под Соммой. Однако дифосген не обладает теми свойствами (стойкость на местности, способность действовать в обход противогаза, устойчивость в водной среде и др.), которые можно использовать в крепостной войне для решения следующих задач: выведения из строя солдат противника, имеющих противогазы (в создаваемых артхим- стрельбой концентрациях паров ОВ в воздухе);

 прикрытия флангов наступающих войск;

 создания преград в тылу противника и превращение на длительное время его укреплений в «мертвые зоны».

Количество выпущенных под Верденом химических снарядов еще не перешло в новое качество артхимстрельбы — артиллерийское химическое сражение. Во-первых, имеющимися ОВ и химическими снарядами не достигалось оперативной гибкости в применении химического оружия, так как невозможно было на несколько суток с их помощью сделать отдельные участки полосы наступления непроходимыми для противника и таким образом прикрыть фланги или подавить его опорные пункты, которые не предполагалось штурмовать, а на других участках обеспечить себе безопасные условия для прорыва; во-вторых, необходимо было научиться эффективно сочетать применение химического оружия с другими видами оружия и с действиями войск при решении боевых задач различного масштаба и вида.

К концу 1916 г. воюющие стороны снабдили своих бойцов эффективными противогазами и укрепили химическую дисциплину в войсках, потери от ОВ заметно снизились. Среди военных появилось убеждение, что «противогаз победил газ». Из этой ситуации пытались выйти, изменив тактику применения химического оружия и введя значительные усовершенствования в химические боеприпасы и рецептуры ОВ. Чтобы захватить противника врасплох и не дать ему возможность успеть надеть противогаз, практиковали внезапные массированные обстрелы химическими снарядами и минами. Фильтр противогаза противника истощали продолжительными и повторяющимися один за другим газопусками. Сами газопуски проводили в безлунную ночь с глушением артиллерийской и пулеметной стрельбой шума выходящего из баллонов газа. Для создания как можно более высокой концентрации хлора в газовом облаке сконструировали специальные устройства, позволяющие опорожнять сотни баллонов с газом за несколько минут. Боевую эффективность газопусков повышали масштабированием, добавлением к хлору фосгена (повышение токсичности газового облака) или хлорпикрина (увеличение стойкости газового облака на местности, «пробитие» влажных масок).

Для «пробивания» фильтра противогаза с помощью артхимстрельбы необходимо было увеличить концентрацию, плотность и продолжительность нахождения в приземном слое воздуха паров ОВ. Для этого изменили конструкцию химического артиллерийского снаряда и состав рецептур, используемых для их снаряжения. Прежде всего отказались от осколочного действия артхимснаряда. За счет уменьшения заряда ВВ увеличили объем ОВ, доставляемого снарядом к цели. Заменили простые гранатные трубки ударного действия высокочувствительными гранатными трубками немедленного действия[73], детонатор в запальном стакане поместили вглубь внутреннего пространства снаряда. Союзники к ОВ стали добавлять «утяжелители» — до 50 % от объема (хлористый сульфурил, треххлористый мышьяк, хлорное олово; плотность по отношению к воздуху 4,7; 6,3; 9,2 соответственно). Немцы обходились высокотоксичным дифосгеном (плотность по отношению к воздуху 6,9).

На расстояниях до 1,5 км обе стороны применяли мины в химическом снаряжении. У британцев появились газометы Ливенса и минометы Стокса (см. рисунки 10 и 11), способные в короткое время доставлять на позиции противника большое количество ОВ. Поражающая способность химических боеприпасов была повышена снаряжением смертельными ОВ. Фосген, дифосген и синильная кислота начали вытеснять с поля боя инкапаситанты (бромистый бензил, этилйодацетат, смесь бромацетона с бромметилэтилкетоном и др.). Стрельба химическими снарядами и минами велась массированно.

Однако главную проблему того периода войны — позиционный тупик, химическое оружие в 1916 г. не смогло решить. Не решили ее и первая британская танковая атака 15 сентября у городка Флер-Курслетт (Сомма), и многодневные обстрелы миллионами снарядов позиций противника, и последующие атаки по «лунной поверхности» густыми цепями пехоты. Лучший генофонд Европы «выкашивался» пулеметным огнем и неделями висел на колючей проволоке первой, второй и следующей линий обороны. Конца этой бойни не было видно[74]. Не нужными для победы в войне оказались итактические успехи, одерживаемые «большой кровью» то одной, то другой стороной. Брешь, пробитая в полосе обороны противника на глубину 4-6 км на фронте атаки, вскоре закрывалась прибывшими резервами. Пробить оборону противника на оперативную глубину в 1916 г. удалось только Брусилову, но этот успех был оплачен большой ценой и растрачен в сражениях под Ковелем (24.07.1916-08.08.1916)[75]. Логика войны подсказывала воюющим сторонам, что для победы нужны еще усилия и ресурсы, что средства уничтожения врага должны быть более мощными, их применение — более массированным, сама война — абсолютно беспощадной. Химическое оружие в этих ожиданиях на 1917 г. занимало такое же место, как и другие новые виды оружия (подводный флот, авиация, танки).

Химическая война на Западном фронте в 1917 г.

 План войны на 1917 г. был принят союзниками 15 ноября 1916 г. в Шантильи[76] в «сдержанно-оптимистической атмосфере». Более половины вооруженной силы Центральных держав (187 дивизий из 331) сковывала Россия. Союзники накопили, как они считали, в достаточном количестве тяжелые орудия, танки, боеприпасы, противогазы и ОВ. Численность их войск на Западном фронте достигла 3,9 млн человек против 2,5 млн германцев. Жоффр и Хейг были убеждены, что война закончится в будущем году их победой. Германское командование реально оценив соотношение сил, отказалось от наступательных операций в 1917 г. и решило перейти на всех фронтах к обороне, возлагая надежду на уравнивание общего положения путем ведения неограниченной подводной войны [2, 16, 17].

Союзники предполагали в начале 1917 г. срезать «Нуайонский выступ», занимавшую его 2-ю германскую армию двумя встречными ударами загнать в «котел» и уничтожить. Главное наступления французский Генштаб планировал в Шампани между Соммой и Уазой в первых числах февраля после отвлекающего удара британцев севернее Соммы (от Вими до Бапома). Одновременно еще одна французская армия из Группы армий центра должна была прорвать оборону немцев севернее Реймса [2,21].

Принятие 25 января другого плана действий новым командующим, героем Вердена, Робером Нивелем (Robert Georges Nivelie, 1856-1924)[77], привело к переносу французского наступления в Шампани, как сначала полагали, на месяц. Видимо немцы в январе об этом еще не знали, так как 31 января, накануне предполагавшегося наступления, запланированного еще Жоффром, они осуществили газобаллонное нападение на французские позиции в Шампани между Прюнеем и Реймсом, то есть на стыке Резервной группы армий (5, 6 и 10 армии) и Группы армий центра (2 и 4 армии), «нависших» над левым флангом 2-й германской армии. По рассказам очевидцев, нападение оказалось самым страшным из всех газобаллонных нападений, организованных немцами на Западном фронте. Фронт газовой атаки составил около 11 км. Израсходовано 18,5 тыс. баллонов с ОВ (370 т хлора в смеси с хлорпикрином)[78]. Вследствие косого ветра 2-3 м/с и благоприятной для газопуска конфигурации фронта, выпущенные двумя волнами ОВ проникли и во вторую линию обороны французов. Отравления со смертельным исходом имели место на глубине до 15 км от фронта, а отравления — до 22 км. Французы для защиты от ОВ имели только «маски М», не защищавшие от хлорпикрина. Их потери — 2062 отравленных бойцов, из них 531 умерли [1, 15][79].

Нивель рассчитывал на внезапность, но ему не удалось выдержать месячный срок подготовки к наступлению и сохранить его в тайне. Время было упущено, 12 марта немцы внезапно покинули «Нуайонский выступ» и отошли на 50 миль восточнее, заняв хорошо подготовленную позицию (Линия Гинденбурга). Союзникам они оставили полностью опустошенную и непроходимую территорию. Наступление союзников уже было невозможно отменить, но его план изменили. Британцы 9 апреля нанесли отвлекающий удар у Арраса, расположенного на самом северном участке германского отступления на Линию Гинденбурга[80]. Но так как немцы знали планы союзного командования, то они не стали перебрасывать дополнительные силы с французского участка фронта на британский. Французы нанесли основной удар 16 апреля, заключающийся в попытке быстрого и глубокого охвата Линии Гииденбурга с юга. Мартовское наступление союзников, принеся некоторые тактические выгоды британцам, закончилось катастрофой для французской армии, потерявшей до 200 тыс. бойцов убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Затем фортуна покинула самого Нивеля, 15 мая он был снят с должности и заменен Петеном [2, 17, 25][81].

Но британцам у Арраса[82] вновь удалось продемонстрировать немцам мастерство ведения химической войны. Их наступление имело основательную химическую подготовку. Она началась 4 апреля в полосе 3-й британской армии с газометного нападения на германские позиции (2340 газометов с 31 позиции доставили противнику 500 т фосгена и хлора). Газо- метное нападение дезорганизовало германскую оборону на участках предполагаемого наступления [15][83].

Утром 6 апреля британцы начали грандиозную артподготовку из 4 тыс. орудий. За четверо суток они израсходовали около миллиона снарядов. В ночь на 9 апреля был проведен интенсивный химический обстрел стрелковых окопов противника, а утром — артиллерийских батарей[84]. Германские орудийные расчеты часами не снимали противогазы, у них погибли все лошади, подвоз боеприпасов был полностью прекращен. К началу наступления британцам удалось нейтрализовать артиллерию противника. В течение часа, двигаясь под прикрытием ползущего огневого вала, они взяли переднюю полосу обороны немцев и к концу дня захватили 200 орудий и 13 тыс. пленных [15]. Ширина прорыва германской обороны достигала 12- 15 км, глубина 6 км [21]. Но развить наступление на оперативную глубину не удалось, успехи британцев закончились вместе с химическими снарядами. На следующий день их наступление было остановлено германскими контратаками и артиллерийским огнем. Последующий ход сражения не дал ничего, кроме тяжелых потерь, в итоге составивших 158 тыс. британских солдат убитыми, ранеными и пропавшими без вести [2, 25].

Французские военные впервые продемонстрировали немцам свое мастерство ведения химической войны 22 октября в ходе наступления 10-й армии на Лаонский выступ (удобная для германского наступления позиция севернее Реймса). Германцы с весны упорно его обороняли, так что все атаки французской пехоты оказались безуспешными. После поступления в войска достаточного количества химических снарядов у Петена появился шанс «срезать» выступ. Метеоситуация идеально благоприятствовала применению химического оружия. Французским батареям удалось создать фосгенными снарядами газовое заграждение позади передовой линии немцев (фосген скапливался в глубоких лощинах и оврагах), которое, поддерживаемое редким огнем, сохранялось в течение семи суток и изолировало всю полосу наступления от подхода германских резервов. Непрерывный обстрел легкой артиллерии химическими снарядами передовых германских окопов заставил немцев почти неделю обороняться, не снимая противогазы [4]. Немцы, измученные постоянным ношением противогазов, и понеся значительные потери от фосгена, были вынуждены отступить. Вклинившиеся в «выступ» французские части вынудили Людендорфа в ночь с 1 на 2 ноября отвести войска за реку Элет. Французы продвинулись на фронте 12 км на глубину 6 км. Потери немцев в завязавшихся сражениях[85] достигли 50 тыс. бойцов, несколько дивизий было уничтожено полностью. Французские военные считают эту операцию образцом прорыва обороны противника с ограниченной целью [17, 21].

Германский газопуск 31 января 1917 г. можно считать своего рода «лебединой песней» такого способа ведения химической войны[86]. На сцену мировой бойни уже поднимались ОВ новых типов — называемые «вредители противогазов» (арсины) и стойкие ОВ кожно-нарывного действия (иприт и люизит), а вместе с ними химические боеприпасы нового типа, а также новые приемы ведения химической войны.

«Синий крест». В самом начале химической войны в войсках союзников распространились слухи о том, что немцы для повышения ядовитости газового облака добавляют в хлор какие-то соединения мышьяка[87]. Эти слухи инициировали введение марганцовокислого натрия в шихту противогазов в качестве химического поглотителя для соединений мышьяка. Когда в ночь с 10 на 11 июля 1917 г. немцы действительно применили снаряды с такими соединениями по позициям британцев у Ньюпорта (Фландрия, северный фланг Ипрско- го выступа), то оказалось, что в том агрегатном состоянии, в которое арсины переходят после взрыва снаряда, они не взаимодействуют с противогазной шихтой. Целью применения новых ОВ было не отравление солдат союзников, а создание условий, при которых они сами будут сбрасывать с себя противогазы и вдыхать пары смертельных ОВ. Поэтому такие арсины получили собирательное название «вредители противогазов», снаряженные ими снаряды маркировались синим крестом [32].

К «вредителям противогазов» относится небольшая группа раздражающих носоглотку ароматических мышьякорганических соединений с высокой температурой кипения: дифенилхлорарсин (t = 333 °С)[88], дифенилцианарсин (t = 346 °с), дигидрофенарсазинхлорид или адамсит (t = 410 °С) и др. Диспергирование твердых ОВ данного типа происходило путем их перевода сначала в газообразное состояние (за счет теплоты разложения взрывчатого вещества), затем пары ОВ остывали и самоконденсировались в твердые частицы субмикронных и наноразмеров[89], которые свободно проходили через фильтр любой противогазной коробки.

Рисунок 12 — Германский химический 7,7-см снаряд «синего креста» (масса снаряда — 7,37 кг. Размеры указаны в мм. Взрыватель E.K.Z. 16 (мгновенного действия). А — корпус снаряда. В — ввинчивающееся дно. В стеклянную емкость залит расплавленный неочищенный дифенилхлорарсин (0,124 кг). При взрыве тротила (0,651 кг) он мгновенно превращается в пар, затем конденсируется в виде твердых частиц субмикронного и наноразмеров. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из полевой пушки ~ 7,0 км [15,43,44])

Плотность частиц дифенилхлорарсина более чем в 10 раз превышает плотность воздуха и благодаря этому он хорошо удерживается в приземном слое воздуха. Противогазные коробки 1917-1918 гг. содержали активированный уголь и химические поглотители, но не имели аэрозольных фильтров. При высокой концентрации в атмосфере аэрозолей таких соединений пробой происходил даже через клапан выдоха и полосу обтюрации противогазной маски. Звуковой эффект разрыва осколочно-химических снарядов и их осколочное действие были почти столь же интенсивны, как и у фугасных снарядов.

Солдаты союзников вновь оказались беззащитными перед химическими нападениями немцев. Из-за сильного кашля и рвотного рефлекса, вызванных дифенилхлорарсином, они срывали с себя маски противогазов и подвергались воздействию смертельных ОВ (фосгена или дифосгена). Если немцы не применяли одновременно другие ОВ, то и в этом случае боеспособность солдат союзников становилась минимальной.

При целесообразном выборе пропорций ОВ и заряда тротила в снаряде, удавалось достигать концентрации дифенилхлорарсина до 20 мг и более в 1 м³ воздуха[90]. Обычно заряд снаряда «синего креста» состоял на 2/3 из тротила и на 1/3 из ОВ, что позволяло соединить осколочное действие с химическим. По мощности взрыва такие снаряды не отличались от гранат и бомб фугасного действия соответствующего калибра. Так, на Западный фронт в июле 1917 г. вернулся осколочно-химический снаряд, но уже чрезвычайно эффективный по своему химическому и осколочному действию. Их маркировали «синим крестом» (рисунок 12).

Третий Ипр — наступление, захлебнувшееся в крови, грязи и иприте. Неудача дипломатов Германии заключить в декабре 1916 г. мир на Западе рассеяла иллюзии германского командования, что с Антантой можно договориться, нанеся им серию чувствительных ударов на сухопутном театре военных действий. Их противники твердо решили вести войну до полного разгрома Германии. Тогда немцы выдвинули еще один аргумент «в пользу мира» на своих условиях, морской — 9 января 1917 г. кайзером принято решение начать неограниченную подводную войну. Двести германских подводных лодок с 1 февраля топили все суда, заходившие в так называемые «запретные зоны». Тоннаж потопленных судов союзников исчислялся десятками тысяч тонн ежемесячно. Для британцев сложилась опасная ситуация. Население Британских островов могло остаться без продовольствия, а их армия без материалов, поставляемых из «нейтральных» США.

Британский адмирал Джон Джеллико (John Rushworth Jellicoe, 1st Earl Jellicoe, 1859-1935) отверг систему конвоев и настоял на наступлении британского экспедиционного корпуса на Зеебрюгге и Остенде (Бельгия, Западная Фландрия), где, по данным британской разведки, базировались германские подводные лодки [21]. Командование экспедиционного корпуса этот план также устраивал. Хейг надеялся, что прорыв германского фронта во Фландрии позволит кавалерии разрезать германские коммуникации и прижать германскую группировку к побережью [16][91]. Устраивал он французов, опасавшихся германского удара по своей парализованной бунтами армии [14], да и немцев он тоже устраивал. Они давно ждали союзников на хорошо подготовленных позициях во Фландрии [21]. Начавшееся британское наступление под Ипром привело кронпринца Рупрехта Баварского (Rupprecht Maria Luitpold Ferdinand von Wittelsbach, 1869-1955), главнокомандующего группой армий во Фландрии, в хорошее настроение. Он записал в дневнике: «Я совершенно спокоен, думая об этой атаке, так как никогда мы еще не располагали столь сильными резервами, так хорошо подготовленными для предстоящей им задачи, как на данном участке фронта» [2]. Дорога к бельгийскому побережью вновь проходила через несчастный Ипр[92].

Британское наступление под Ипром началось с удачной атаки на позиции немцев на Мессинском хребте[93]. Атака готовилась более года и имела своей целью лишение противника наблюдательных пунктов, господствующих над Ипрским выступом. За четыре дня до наступления, т.е. 3 июня, британцы начали обстреливать германские позиции зажигательными минами из газометов Ливенса и минометов Стокса. Утром 7 июня были приведены в действие заряды, заложенные саперами 2-й армии в 19 подземных туннелях под Мессинским хребтом. Звук взрыва и сотрясение почвы от сдетонировавших 2200 тонн взрывчатки ощутили даже в Лондоне (200 км). Верхушка Мессинского хребта была разнесена взрывами в пыль, погибли не менее 10 тыс. германских солдат. Затем последовал сокрушительный артиллерийский обстрел уцелевших позиций немцев. Под прикрытием огневого вала 2-я армия генерала Герберта Плюмера (Herbert Piinner, 1857-1932) через 3 часа захватила Мессинский хребет и взорванную злополучную высоту 60 [16]. В ходе наступления было израсходовано, в основном для подавления артиллерийских батарей противника, 120 тыс. из 274 тыс. химических снарядов, поставленных экспедиционному корпусу для наступления на Ипр. Оставшиеся снаряды Хейг приберег для 5-й армии генерала Хьюберта Гоу (Hubert Gough, 1870-1963), изготовившейся для наступления с Ипрского выступа на высоту Пилькем[94] [15].

Но обстоятельства внезапно поменялись, начинающего отравителя отравил более опытный. В ночь с 12 на 13 июля районы сосредоточения британских и французских войск[95] под Ипром были обстреляны германскими 7,7- и 10,5 см снарядами, которые из-за слабых разрывов сначала никто не воспринял серьезно (рисунок 13).

Британцы, не ощущая запаха, вкуса или немедленного действия паров ОВ и не видя ничего, что могло говорить о химическом обстреле, не надели противогазы, посчитав этот обстрел очередной уловкой «бошей». Через несколько часов солдаты почувствовали болезненное жжение и зуд кожи на нижних конечностях, руках, шее, лице, в носоглотке, резь и жжение в глазах. Вскоре на коже появились увеличивающиеся в размерах пузыри, переходящие в мучительные язвы, глаза невозможно было открыть из-за резкой боли и слезотечения, появились кашель, боли за грудиной, тошнота, чувство страха. Особенно мучительным было поражение гениталий. Отравленные парами неизвестного вещества части вывели в тыл, их место заняли новые, в противогазах, но ситуация повторилась. Общие потери у британцев — 2143 отравленных (86 умерших), у французов — 347 отравленных (1 смертельно). Войска охватил ужас, никто не понимал, что происходит [4]. Так начался новый этап ведения химической войны, характеризующийся применением длительно действующих и стойких ОВ, вызывающих поражение человека в обход противогаза.

Рисунок 13 — Германские снаряды «желтого креста». Размеры указаны в мм (А. Снаряд калибра 7,7 см масса снаряда 7,14 кг. Взрыватель E.K.Z. 17 (мгновенного действия). ВВ — 20 г пикриновой кислоты, ОВ — 0,8 кг. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из полевой пушки ~ 7,0 км. Б. Снаряд калибра 10,5 см. Масса снаряда 14,8 кг. Взрыватель E.H.Z. 17 (мгновенного действия). ВВ — 21 г пикриновой кислоты, ОВ — 1,58 кг. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из полевой пушки ~ 9,0 км. 1 — запальный стакан со взрывателем; 2 — иприт 80-90% + хлорбензол или четыреххлористый углерод 10-20% (к объему) в качестве растворителя [43,44])

По германским данным, первоначально британское наступление под Ипром было назначено на середину июля. Но Хейг, чтобы разобраться в причинах произошедшего в ночь с 12 на 13 июля побоища, отложил наступление на две недели. Были подобраны неразорвавшиеся снаряды с ранее не встречавшейся маркировкой (один «желтый крест»— см. рисунок 13). До ближайшей лаборатории их пришлось нести на руках 50 миль. Исследование содержимого снарядов, проведенное британскими химиками, обнаружило давно известное и даже забытое за ненадобностью вещество — дихлордиэтилсульфид (2,2'-дихлордиэтиловый тиоэфир) [1, 4][96].В следующую ночь повторился обстрел ипритными снарядами позиций союзников между Ньюпортом и Армантьером. Такие обстрелы позиций 5-й и 3-й британских армий повторялись до 4 августа, т.е. до окончания боев по захвату хребта Пилькем (2 августа). Британцы потеряли отравленными ипритом почти 15 тыс. бойцов, из них не менее 500 погибли [1, 11]. В ночь с 20 на 21 июля германцы провели интенсивный обстрел Армантьера снарядами «желтого креста». Были поражены ипритом 6,4 тыс. человек, из них 685 гражданские лица, 65 человек от иприта погибли [15].

За двое суток до планировавшегося Хейгом на 31 июля наступления под Ипром немцы произвели необычайно интенсивный обстрел «желтым крестом» флангов наступающей группировки союзников под Ньюпортом (север) и Армантьером (юг). Ипритом отравились 3019 бойцов, из них умерли 53. На несколько суток обстрелянная территория стала непроходимой для войск. Одновременно, для сковывания действий союзников на своем южном участке фронта, немцы произвели мощные обстрелы ипритными снарядами позиций французских войск под Верденом [1].

Двухнедельная отсрочка наступления под Ипром, вызванная применением новых германских химических снарядов, сказалась на исходе британского наступления совершенно неожиданным образом. В 3 ч 50 мин 31 июля, когда пехота 5-й британской армии поднялась в атаку, начался сильный дождь, а так как дренажные системы Ипра были разрушены в ходе артиллерийских обстрелов[97], пространство между немецкими и британскими позициями превратилось в непроходимое грязевое болото. А дождь продолжался, в августе было только три сухих дня [16, 18].

Результаты обстрела ипритными снарядами 31 июля и 1 августа французских позиций под Верденом неизвестны, однако обещанного Петеном «наступления поддержки» не последовало [I][98]. Наступление 2-й французской армии по обоим берегам реки Маас началось только 20 августа, когда британские атаки под Ипром были отбиты и пошли дожди. В августе и сентябре продвижение французской пехоты немцы вновь успешно сдерживали постановкой «ипритных заграждений»[99].

Сегодня трудно представить их масштабы. В самом начале французского наступления, 20 августа, немцы применили 300 тыс. снарядов с ипритом на фронте шириной 30 км и глубиной 4 км ( ~ 120 км²) [9]. Французская артиллерия не могла сопровождать свои войска по обширным территориям, зараженным «желтым крестом». Потери наступающей французской пехоты от безнаказанного артиллерийского огня противника оказались колоссальными. Благодаря созданию «желтых участков» (так на карте обозначали местности, зараженные ипритом) убыль личного состава достигла катастрофических размеров[100]. Противогазы непомогали. Узнать, где находится иприт, можно только получив ипритное поражение кожи, носоглотки и глаз. Французы потеряли 20 августа 4430 человек отравленными, 1 сентября — 1350 и 24 сентября — 4134, а за всю операцию — 13158 отравленных ипритом, из них 143 смертельно. По германским данным, потери французов под Верденом от иприта оказались настолько велики, что в начале октября они были вынуждены прекратить наступление, не добившись каких-либо существенных результатов [1, 2].

После захвата Мессинского хребта британское наступление под Ипром превратилось в 4-месячное кровавое побоище на полях вязкой зловонной грязи, зараженной ипритом, в которой барахтались и погибали люди и лошади, безнадежно застревали танки, орудия и машины. Локальные бои прекратились только в начале декабря после захвата британцами руин деревушки Пашендаль. Прорыв германской обороны вновь не удался. Третий Ипр намного превзошел ужасы Вердена и вошел в военную историю как одно из самых бесполезных и кровопролитных сражений Первой мировой войны [4, 16][101].

Сражение при Камбре — столкновение двух тактик прорыва. В сражении при Камбре[102] (20.11.-07.12.1917) столкнулись два тактических подхода к разрешению противоречия между продолжительной артиллерийской подготовкой и внезапностью наступления. Британцы попытались решить его атакой трех танковых бригад (381 танк) на фронте 6 миль под прикрытием огневого подвижного вала (около 1000 орудий), но без предварительной артиллерийской подготовки. Чтобы ввести противника в заблуждение относительно размаха и фронта атаки, к северу и к югу от действительного фронта наступления ими проводились химические и дымовые нападения, демонстрации с макетами танков, рейды и ложные удары. План удался. В течение первого дня наступления (20 марта) британцы прорвали первую оборонительную полосу германцев по фронту около 12 км, «продавив» на 9 км выступ, направленный в сторону Камбре, и вышли в расположение штабов германских дивизий. Применение танков позволило британцам частично осуществить тактику «глубокого прорыва»[103], впервые неудачно опробованную под Нев-Шапелыо 10 марта 1915 г. с помощью тогда нового тактического прима артиллерийской стрельбы — огневого подвижного вала (см. «Начало химической войны»). Их наступление, не обеспеченное вводом второго эшелона, поглощенного Пашендалем, было остановлено германскими дивизиями, находившимися в резерве и переброшенными с Восточного фронта. Генерал Георг фон дер Марвиц (Georg von der Marwitz; 1856-1929), командующий 2-й германской армией, решил не только восстановить положение, но и уничтожить все британские части на выступе. Для достижения этой цели 30 ноября он неожиданно для британцев нанес два сходящихся удара на левом и правом флангах выступа. Внезапность наступления обеспечивалась отказом от длительной артиллерийской подготовки, германцы коротким ураганным артиллерийским огнем с использованием химических и дымовых снарядов проложили дорогу своей пехоте, умело просачивавшейся в британские позиции. Успешный удар Марвица по флангам британцев под Камбре был повтором германской тактики прорыва укрепленной полосы противника, опробованной под Ригой в сентябре того же года (см. ниже) [2, 18].

Химическая война на Восточном фронте в 1917 г.

 В результате почти двухлетнего опыта химической войны и после обобщения большой работы, проведенной в действующей армии по химической защите, в начале 1917 г. русская армия перешла на законченную организацию химической службы и получила единое для всей армии «Пособие для организации газовой обороны в войсках». Этот передовой для своего времени опыт русской армии в значительной мере был использован Красной Армией в первые годы ее существования [3].

Но государственный механизм Российской империи умирал, а с ним умирала русская армия. Спорная по целесообразности Митавская операция (05.01-12.01.1917 г.), начатая командующим 12-й армии Северного фронта генералом от инфантерии Р.Д. Радко-Дмитриевым (1859-1918), была прекращена контрударами германцев и открытым восстанием части войск II и VI сибирских корпусов [51]. После ее завершения, утром 26 января, несмотря на холод и вьюгу, русские произвели газобаллонное нападение на германцев на реке Аа (в настоящее время Лиелупе). Было выпущено одно задругим два газовых облака при одновременном артиллерийском огне фосгеновыми снарядами, количеством до 2000. Химическая атака сопровождалась поисками разведки, окончившимися неудачно. По непроверенным данным германцев, нападение не причинило ни одного смертельного случая [1]. Цель этой химической атаки не понятна.

Примерно через две недели после Февральской революции в России (12 марта 1917 г. по н.с.) немцы начали отдельными сильными ударами по всему фронту выяснять, каким образом революция сказалась на стойкости русских войск. Локальные бои шли с переменным успехом для обеих сторон, но они были только прелюдией к катастрофе, разразившейся на Черевищенском плацдарме, в которой основную роль сыграли просчеты русского командования и химическое оружие противника [49].

Черевищенский плацдарм был захвачен 3-й армией у австро-венгров в июле-августе 1916 г. на левом берегу реки Стоход в ходе неудачных для русских боев за Ковель. Он представлял собой полосу земли между деревнями Тоболы и Геленин по фронту 7 км, и максимальной глубиной 3 км. С него генерал Эверт предполагал нанести удар на Камень-Каширский (т.е. в обход Ковеля с севера). Осуществить этот замысел в 1916 г. не удалось. После Февральской революции и начавшего разложения русской армии смысл существования плацдарма для командования Западного фронта был с каждым днем все менее понятен, однако решения о его ликвидации не принималось. Немцы и австро-венгры по-прежнему рассматривали его в качестве плацдарма для русского наступления на Ковель и Львов [49, 50].

В ночь на 22 марта Стоход бурно разлился, снеся мосты в тылу защитников плацдарма. Противник давно ждал этого момента. Сосредоточив против пяти русских полков три дивизии, и против 84 орудий — 300 орудий и 100 минометов, австро-венгерский генерал-полковник Леопольд фон Хауэр (Leopold von Hauer,1933), корпус которого понес огромные потери в августе прошлого года во время боев на Стоходе, комбинированным огнем химическими («зеленый крест») и осколочными снарядами в буквальном смысле истребил русские войска на плацдарме[104]. Окопы, вырытые в торфяном грунте, рассыпались только от одного сотрясения воздуха, вызванного взрывом тяжелого снаряда. Впервые использованная австро-германцами химическая стрельба по «газовым прямоугольникам»[105] позволила создать и длительное время поддерживать опасную концентрацию паров ОВ в критических для обороны плацдарма участках. В районе населенного пункта Рудка-Червище «газовый прямоугольник» занял площадь не менее 3 км², охватив позиции, занимаемые 19-м и 292-м стрелковыми полками, и отрезал плацдарм от двух действующих переправ через реку. Одновременно химическому обстрелу подверглись наблюдательные и командные пункты, телефонные станции, лагеря войск, артиллерийские батареи на плацдарме и правом берегу Стохода. III армейский корпус (73-я и 5-я стрелковые дивизии) был разгромлен, потеряв две трети своего состава. Из 19,5 тыс. бойцов корпуса 3 тыс. были убиты и утонули, а 9 тыс. человек, отравленных «зеленым крестом», попали в плен. Из 17-го стрелкового полка (5-я стрелковая дивизия) не спасся ни один боец. Немцы и австро-венгры взяли 15 стоявших на плацдарме орудий и 200 пулеметов [49, 50].

Катастрофа на Стоходе — первое боевое крещение «самой свободной армии в мире», произвела тяжелое впечатление на личный состав русской армии и население России. Генерала Леша отрешили от командования, 3-ю армию расформировали, ее войска распределили между 2-й и Особой армиями. Одновременно была произведена перегруппировка Северного фронта. Хотя для немцев химическая победа при Стоходе имела лишь тактическое значение, но она ускорила разложение русской армии [50][106].

Видимо с целью «поквитаться» за разгром на Черевищенском плацдарме, утром 27 марта русские открыли под Ковелем огонь химическими снарядами по расположению австро-венгерского кавалерийского корпуса фон Хауэра. После чего выпустили несколько волн хлора. 15 апреля русские произвели газобаллонное нападение на 107-ю германскую пехотную дивизию у Кухары (деревня к юго-востокуот Ковеля), ставшее последним в этой войне. Атака началась в 21 ч 45 мин. За 4 ч было выпущено пять волн хлора в смеси с фосгеном. Одновременно русская артиллерия выпустила по германским позициям 10 тыс. химических снарядов. Хлор-фосгенное облако проникло в расположение противника на глубину 9 км. Достоверных сведений о потерях германцев нет [1]. Активные боевые действия русской армии на этом участке фронта возобновились только через три месяца, во время июльского наступления [49].

Успешно начавшееся первого июля наступление Юго-Западного фронта (командующий генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов, 1970-1918) не было поддержано Западным и Северным фронтами из-за нежелания солдат воевать. Наступление Юго-Западного фронта остановил 19 июля германский контрудар в направлении Тарнополя [17]. Закончив описание провала июльского наступления русской армии, генерал от инфантерии А.М. Зайончковский (1862-1926) заметил, что «то, что происходило далее, не имело уже никакого подобия войны...» [49]. Русская армия разлагалась, теряла управляемость и не желала сражаться. В 1917 г. на 10 убитых и раненых в бою приходилось 12 сдавшихся в плен, т.е. почти в два раза больше, чем в кампаниях 1914 г. и лета 1915 г. [52].

В сентябре 1917 г. германцы провели последнюю крупную наступательную операцию на русском театре в районе Риги, приобретя опыт прорыва сильно укрепленной полосы с переправой через реку. Людендорф опасался глубокого вторжения на русскую территорию. В его планах было выведение России из войны путем заключения с ней сепаратного мира[107]. Затем он предполагал перебросить высвободившиеся дивизии из России на Западный фронт и нанести поражение союзникам [21]. Выбрав момент, когда на Западном фронте наступило относительное затишье (конец августа-начало сентября), немцы предприняли наступление силами 8-й германской армии, имевшее целью окружение и полный разгром 12-й русской армии (командующий армией генерал-лейтенант Д.П. Парский, 1866-1921)[108], с последующим взятием Риги и созданием прямой угрозы Петрограду. Предполагалось сходящимися ударами по флангам фронта 12-й армии замкнуть кольцо севернее Риги. Но прежде чем форсировать Западную Двину (Даугаву) и создать переправы для переброски войск на правый берег реки, необходимо было прорвать укрепленную полосу обороны русских.

Командующим 8-й германской армией генералом пехоты Оскаром фон Гутьером (Oskar von Hutier, 1857-1934) участок прорыва был выбран на правом берегу Западной Двины напротив населенного пункта Икскюль (Икшкиле), расположенного в 28 км южнее Риги. Плацдарм на левом берегу реки (так называемый «Остров смерти») после мартовской революции был очищен русскими войсками, что значительно облегчило немцам форсирование Западной Двины [17][109].

Рисунок 14 — Германский зажигательный и дымовой 15-см снаряды. Размеры указаны в мм (А. Зажигательный снаряд. Масса снаряда — 41,7 кг; ВВ — смесь аматола (1 кг) и тротила (0,4 кг). Взрыватель — Dopp. Z.92 (дистанционный и контактный). Снаряжен 12 зажигательными цилиндрами, упакованными в черный порох. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из гаубицы ~ 7,1 км. Б. Дымовой снаряд. Масса снаряда — 42 кг. Взрыватель — Gy. Z.04 (контактный без задержки).
1 — В В 2,95 кг тротила; 2 — цемент; 3 — металлический контейнер объемом 1,55 л; 4 — дымообразующий состав (трехокись серы)- Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из длинноствольной гаубицы ~ 10,0 км [43,44])

Рижская наступательная операция стала первым опытом замены длительной (несколько дней) и срывающей внезапность наступления артиллерийской подготовки более короткой (несколько часов). Артиллерийская подготовка основывалась на принципе огня по методу уточненной стрельбы и отказа от уничтожения неприятельской артиллерии в пользу ее нейтрализации путем массового применения химических снарядов «синего» и «зеленого крестов»[110]. Многодневной артподготовки наступления под Ригой не было. Стрельба химическими снарядами на нейтрализацию артиллерийских батарей началась 1 сентября в 4 ч утра, стрельба на поражение по пехотной позиции — в 6 ч утра, штурм — в 9 ч утра. Площадь обстрела составила 8 км² (40 площадок по 200 тыс. м²). Площадь газового прямоугольника на артиллерийских позициях, расположенных за участком обороны 186 стрелкового полка, достигала 4 км². Дифенилхлорарсин делал противогазовую защиту ничтожной, дифосген — положение людей безнадежным. Поэтому с самого начала обстрела химическими снарядами часть русских батарей в панике бросила прислуга[111]. Районы переправы были прикрыты дымовыми завесами, созданными дымовыми снарядами (рисунок 14) [1, 53]. По строениям, в которых предполагались наблюдательные пункты русских, применялись зажигательные снаряды. Немцы навели понтонные мосты и форсировали реку почти без потерь.

Однако на второй оборонительной линии по реке Малый Егель наступление германцев было остановлено 2-й латышской стрелковой бригадой[112]. На следующий день бои у Малого Егеля продолжились с крайним упорством и с большими потерями обеих сторон, но к вечеру оставшимся войскам Парский приказал отступить на третью линию обороны. Немцам окружить 12-ю армию не удалось. Было выиграно время для частичной эвакуации Риги, но не более. Русские войска без приказа бросали позиции и отходили на восток, 3 сентября была оставлена Рига. К 6 сентября под давлением немцев основная масса войск 12-й армии беспорядочно отступила на Венденские позиции (40-70 км восточнее Риги), масштабные боевые действия на Восточном фронте закончились. Немцы начали переброску войск на Западный фронт [17].

В те дни говорили «Рига сдана немцам», а не «немцы захватили Ригу». Для немцев эта наступательная операция сложилась исключительно удачно только благодаря разложению русской армии[113]. В то же время она стала генеральной проверкой в действии новой штурмовой тактики, использованной через шесть недель (24 октября) против итальянских войск в битве при Капоретто, и через 10 недель (30 ноября) во время контрудара по прорвавшим Линию Гинденбурга британским танковым частям в сражении при Камбре. Длительная артиллерийская подготовка исключалась. Вместо нее вслед за кратким сосредоточенным огнем немедленно проводились атаки пехоты, при этом и орудия, и бойцы занимали свои позиции в самый последний момент.

Рисунок 15 — Германская 18-см мина для гладкоствольного газомета, впервые примененная под Капоретто (масса мины 31,1 кг, масса ОВ 7,5 кг. Взрыватель Z.s.u.m. W.M. (контактный и дистанционный)^[i]. Размеры указаны в мм. А. Продольный разрез.т Б. Внешний вид. 1 — взрыватель и 115 г тротила в гальванизированном металлическом контейнере; 2 — пробка заполняющего отверстия; 3 — деревянный блок; 4 — магнезиальный цемент; 5 — жидкое ОВ; 6 — твердый парафин; 7 — металлическая труба; 8 — маркировка. Три белых полосы означают заполнение фосгеном. Максимальная дальность стрельбы такой миной ~ 1,3 км [43,44])

 

Плотная завеса из паров ОВ и дыма, созданная химическими снарядами «синего» и «зеленого креста» и дымовыми снарядами, накрывала выявленные огневые точки противника, позволяя «отрядам проникновения» — пехоте и легкой артиллерии — обойти их. В впоследствии такую тактику французы назвали «гутьеровской» (по имени генерала Гутьера) [54].

Химическая война на Итальянском фронте в 1917 г.

Германские военные, прочувствовав 4 апреля у Арраса условность защитных свойств своих противогазов в тех концентрациях паров ОВ, которые могут создавать британские газометы, занялись разработкой аналогичного оружия. Первые германские газометы калибра 18 см были копиями гладкоствольных британских, дальность их стрельбы не превышала 1500 м. С появлением газометов немцы стали формировать из газобаллонных частей газометные батальоны, по одному на армию [22, 24].

Первое боевое применение германских газометов состоялось в начальном периоде так называемого 12-го сражения на реке Изонцо (район Капоретто, 130 км северо-восточнее Венеции), по сути представлявшее собой попытку Германии улучшить положение своего побитого союзника и заставить его воевать дальше [21]. Главный удар по частям 2-й итальянской армии генерала Луиджи Капельо (Luigi Capello, 1859-1941) нанесен 24 октября силами 12 штурмовых австрийских и германских дивизий при поддержке 300 артиллерийских батарей. Основным препятствием для продвижения войск Центрального блока стал батальон пехоты, оборонявший три ряда позиций, пересекавших долину реки Изонцо (теперь река Соча в Словении). Для обороны и фланкирования подступов к своим позициям итальянцы широко использовали так называемые «пещерные» батареи и огневые точки, расположенные в пещерах, выдолбленных в кручах скал. Укрывшиеся в них подразделения итальянцев оказались недосягаемыми для артиллерийского огня австро-германских войск. Требовалось оружие объемного действия, способное нанести поражение противнику, укрытому в лабиринтах скальных укреплений. Германцами из газометов был произведен залп из 894 химических мин, доставивших 6,2 т фосгена на позиции противника, а вслед за ним еще два залпа из 269 бризантных мин (рисунок 15).

Когда облако фосгена и дыма, окутавшее позиции итальянцев, рассеялось, германская и австрийская пехота пошла в атаку. Из пещер не прозвучало ни одного выстрела. Весь итальянский батальон из 600 человек с лошадьми и собаками был мертв. Причем часть погибших людей обнаружена с надетыми противогазами. Сопротивляться был некому. Немцы стремительно перешли реку Изонцо и развили наступление в глубину итальянской обороны [1].

Тактический успех германского газометного нападения на итальянские позиции у Изонцо привел к громадным оперативным последствиям. К наступлению ночи 24 октября более миллиона итальянских военных отступили по всему фронту в очень быстром темпе. К 27 октября большая часть итальянской армии разбежалась. За три дня наступления немцами было захвачено 200 тыс. пленных и 1800 орудий. Всего же потери итальянской армии в этом сражении определяют, как превышающие 800 тыс. человек [41].

Итоги применения химического оружия в 1917 г.

Благодаря насыщению войск артиллерией, газометами и минометами газобаллонный выпуск в 1917 г. окончательно потерял свое значение, газобаллонные части стали перепрофилировать в газометные. И только британцы продолжали использовать газопуски со специально подведенных к фронту узкоколейных железных дорог, увеличив их «дальнобойность» путем одновременного открытия сотен газовых баллонов специальными электрическими вентилями.

Союзники смогли показать свое умение применять химическое оружие в наступательных действиях тактического масштаба (британцы в апреле у Арраса и в июне у Мессины; французы — в октябре при наступлении на Лаонский выступ). Но научно-техническое превосходство в химической войне, благодаря иприту и дифенилхлорарсину, было по-прежнему на стороне германской армии. После принятия немцами на вооружение арсинов в практике химической войны укрепилась новая тактическая установка — применять ОВ комбинированно, т.е. использовать для поражения противника одновременно вещества с различным механизмом токсического действия. На фронт вернулся осколочно-химический снаряд, чрезвычайно мощный по своему действию. Удалось найти принципиально новые подходы к преодолению фильтрующих противогазов. Обстрелы из газометов Ливенса позволили практически мгновенно создавать на позициях противника высокие концентрации паров

ОВ, превосходивших почти в 10 раз создаваемые газобаллонными пусками, что приводило к быстрому истощению противогазовой шихты. Применение снарядов «желтого креста» дало возможность вызывать поражение бойцов союзников в обход противогаза. Аэрозоли ОВ, создаваемые снарядами «синего креста», поражали противника непосредственно через фильтр противогаза [4].

Из всего многообразия ОВ на поле боя, «королем газов» становился иприт. Обобщая опыт использования иприта в боевых действиях Первой мировой войны, А.А. Сыромятников [И] так определил возможные цели его применения:

 для химической фортификации (устройство разного рода химических заграждений на подступах и путях наступления противника);

 для отравления неприятельских укрепленных районов и пунктов с целью сведения к нулю их обороноспособности;

 для отравления районов, рубежей, важных пунктов и пр. с целью воспрепятствовать их использованию противником;

 для блокирования и дезорганизации работы ближнего и глубокого тыла наступающего или обороняющегося противника с целью лишить его войска снабжения всем необходимым;

 для подрыва политической и экономической жизни всей страны путем отравления ипритом важнейших политических, экономических и военных центров страны, железнодорожных узлов и пр.

Именно в таком ОВ нуждались немцы при штурме Вердена в июне 1916 г. Эти свойства иприта были в полной мере использованы ими в 1918 г., во время больших наступлений. В 1917 г. иприт применялся только для обороны. Однако оборонительные бои на Западном фронте лета и осени 1917 г. благодаря способности иприта вызывать стойкое многодневное заражение местности и отсутствию у союзников средств защиты от него решали задачи оперативного масштаба. Одновременно осуществленное сковывание ипритом флангов наступающих группировок союзников под Ньюпортом и Армантьером и срыв июльского наступления 5-й британской армии с Ипрского выступа на Зеебрюгге и Остенде предотвратили окружение группы армий кронпринца Баварского. Массированные обстрелы «желтым крестом» позиций французских войск под Верденом 31 июля и 1 августа привели к срыву запланированного Петеном «наступления поддержки», имевшего целью оттянуть на себя часть сил германцев с Ипрского выступа. Отгораживаясь ипритом на огромных территориях от превосходящих по силам наступающих армий союзников и сохраняя основные свои силы глубоко в обороне, но находясь в позиции для контрудара, немцы осенью 1917 г. сорвали все попытки прорыва их фронта, и максимально сохранили свой людской потенциал для сражений весны 1918 г. [1,22][114]

Разваливающаяся русская армия стала той «боксерской грушей», на которой отрабатывали тактические приемы ведения наступательной химической войны, использованные в 1918 г. на Западном фронте. Среди них: стрельба «газовыми прямоугольниками» и «разноцветным крестом»; форсирование рек под прикрытием дымовой завесы и комбинированного, организованного по единому плану артиллерийского огня фугасными, осколочными, химическими, дымовыми и зажигательными снарядами.

Минувший год принес только один оперативный результат в области наступления — австро-германскую победу над итальянцами при Капоррето [54]. Своим успехом среди других факторов (тщательное планирование операции, предпринятые меры по дезинформации противника и маскировке сосредоточения войск, низкая компетентность итальянского командования и др.) «Чудо при Капоррето» обязано еще и умелому применению химического оружия [1]. Но позиционный характер войны сохранялся, огромными потерями обе стороны расплачивались за тактические успехи. По образному замечанию комбрига Г.С. Иссерсона (1898-1976) [55]: «Действия наступающего в значительной степени походили на борьбу богатыря с многоголовым драконом, у которого вместо отрубленной головы немедленно вырастает новая и который может погибнуть только тогда, когда сразу будут поражены все его 12 голов.

Боевой порядок наступления мог сразу поражать лишь передние головы обороны, и на место каждой отрубленной головы в глубине вырастала новая, приводя только к общему отодвижению всей оборонительной полосы; которая в целом оставалась неумерщвленной и сохранялась».

Химическое оружие на данном этапе Первой мировой войны позволило преодолеть противоречие между продолжительной артиллерийской подготовкой и внезапностью наступления. Сокращение продолжительности артиллерийской подготовки достигалось, во-первых, отказом от пристрелки и введением в боевую практику методов уточненной артиллерийской стрельбы; во-вторых, путем замены при артиллерийской подготовке принципа разрушения материальных препятствий (опорных пунктов, артиллерийских батарей и др.) и уничтожения живой силы противника — принципом их нейтрализации применением химических снарядов, мин и других средств ведения химической войны. Наиболее ярко новая германская наступательная тактика с использованием химического оружия, показала себя во время Рижской операции, в сражениях при Капоретто и Камбре.

 

Планы сторон на начало 1918 г.

В 1918 г. союзники входили с пессимистическими настроениями. Франция исчерпала свои людские ресурсы весной 1917 г., во время наступления Нивеля. Тяжелые потери понесли и британцы в третьем сражении под Ипром (31.07-10.11.1917 г.). Единства взглядов на продолжение войны не было, в политических и военных кругах присутствовала растерянность [16].

Пример России побудил союзников искать возможные пути выхода из войны. Черчилль рассчитывал на то, что Германия пойдет на территориальные уступки Франции и Бельгии, и удовлетворит свои аппетиты за счет уже захваченных территорий на Востоке, которые союзники сразу же за ней признают. Понесшая огромные потери в не нужной ей войне Россия для него уже не существовала. Однако Людендорфа, ставшего к тому времени по сути военным диктатором Германии, такой вариант мира не устраивал. Он понимал, что эта война не последняя в Европе, в будущей войне Германии потребуются удобные стратегические плацдармы, поэтому он был полон решимости не только не отдавать отбитые у врагов территории Бельгии и Франции, но и захватить дополнительные, расположенные западнее Меца [41].

В то же время триумфальный для Германии «Брестский мир», заключенный в марте 1918 г. благодаря военным и дипломатическим усилиям Людендорфа, сыграл плохую услугу будущему Германии. Ее мощи и так опасались на континенте, но Германия, завладевшая Россией, по мнению британского премьер-министра Ллойд Джорджа (David Lloyd George, 1863-1945), станет непобедимой, она проглотит всех и вся. Поэтому никакого мира. Германия должна быть полностью разгромлена и как военная сила стерта с карты Европы вслед за Россией [57].

Точка зрения Ллойд Джорджа была приоритетной среди политической и военной элиты союзников. Согласованная общая британская и французская позиция на 1918 г. заключалась в том, что им нужно продержаться в обороне до полноценного вступления в боевые действия армии Соединенных Штатов. Союзники планировали закончить войну, действуя вместе с американцами, осенью 1919 г.[115], накопив достаточные запасы химического оружия и создав мощные танковые силы для наступательных операций нового типа, включавших в себя и собственный опыт применения танков при Камбре, и германский опыт химической войны в России.У Германии были еще более серьезные проблемы с людскими ресурсами, чем у союзников, экономическая ситуация в стране ухудшалась с каждым месяцем, запасы стратегических ресурсов уменьшались. Но немцы могли гордиться итогами 1917 г.: Россия выведена из войны, что позволило перебросить на Западный фронт до 1 млн солдат; Италия и Румыния разгромлены, их армии как военная сила уже не представляли серьезной опасности; австро-венгры еще сражались; западные союзники, особенно Великобритания[116], понесли столь тяжелые потери в людях, что каких-то решительных действий от них ожидать не стоило.

Но усиление большевиков и их последовательная борьба за освобождение территории бывшей Российской империи от иностранных захватчиков и их пособников создавали значительные трудности Германии для выкачивания российских ресурсов даже с территории Украины. Поэтому у части германского высшего командования во главе с генералом Гофманом сформировался план действий, предполагавший захват Москвы, выход германских войск на линию Смоленск-Петроград, смещение правительства Ленина и формирование нового российского правительства, более лояльного к колониальной экспансии Германии. На Западном фронте Гофман предлагал продолжить занимать выжидательную позицию [56][117].

Однако Людендорф считал такие планы Гофмана очень рискованными. Их реализация давала союзникам выигрыш во времени, который позволил бы им нарастить группировку американских войск во Франции и принять на вооружение новые, более опасные ОВ [56][118]. Экономическая ситуация в стране ухудшалась; в армии, а особенно на флоте, началось брожение. Действовать надо было быстро, «теперь или никогда». Людендорф принял решение серией решительных наступлений навязать союзникам мир на своих условиях [21][119]. Химическое оружие в этих наступлениях рассматривалось как главная гиря на весах войны, которую Германия собиралась использовать, чтобы склонить чашу победы на свою сторону [11].

Подготовка к масштабной химической войне.

Немцы к началу 1918 г. обладали развитой военно-химической промышленностью, которую они создали на основе шести крупных химических концернов, занимавшихся до войны производством красителей. Производство хлора достигало 1860 т/мес.[120], дифосгена - 550 т/мес., фосгена - 630 т/мес., хлорпикрина - 200-250 т/мес. К тому же у них были иприт (более 1 тыс. т/мес.), дифенилхлорарсин (около 350 т/мес.) и проверенная в России наступательная тактика ведения химической войны. Союзники спешно разрабатывали технологии производства ОВ и строили предприятия по их производству, но к началу 1918 г. они по объему производства ОВ и химических боеприпасов еще не достигли уровня Германии [58]. Франция добилась серьезных успехов в производстве брома, фосгена, цианидов. Британские химики были менее успешны. Они наладили производство отдельных прекурсоров ОВ - хлора и цианистого натрия, но брома у них не было всю войну, поэтому среди инкапаситантов, предназначенных для снаряжения снарядов,у британцев не было бромистых соединений[121]. Этилйодацетат производился низкого качества, рецептура на основе синильной кислоты оказалась неудачной, но за неимением лучшей ее сняли с вооружения только в конце 1917 г. Произведенного фосгена для нужд войны им не хватало. В марте 1916 г. между союзниками было достигнуто соглашение, по которому Франция в течение войны передала Великобритании 6,5 тыс. т фосгена в обмен на хлор. Значимых количеств дифосгена и арсинов союзники не производили до конца войны[122], собственного иприта в марте 1918 г. на химических предприятиях Франции получено только 240 кг [24, 34].

Германцы материальную силу ударов в своих предстоящих наступлениях видели в применении артиллерии, причем основную роль в прорыве укрепленной полосы обороны союзников они отводили химическим снарядам, способным оказывать на укрепления противника объемное действие, отсутствующее у фугасных и осколочных снарядов [1]. Артиллерийское насыщение в последний год войны достигало у них огромных размеров. Если в 1914 г. в среднем на 1 км ударного фронта германского наступления к Марне приходилось 5 батарей, то к началу 1918 г. на 1 км фронта приходилось 40 батарей. Если в 1914 г. одно орудие приходилось на 300 м фронта, то в 1918 г. одно орудие приходилось на 7-20 м фронта, что давало насыщение до 140 орудий/км фронта [55].

Перед наступлением германскими оружейниками была проведена большая работа по усовершенствованию химических снарядов и мин. Накопленный за два года химической войны опыт показал, что пары ОВ недостаточно интенсивно распространялись в воздухе над местностью, занятой противником, их действие было непродолжительно, в результате чего противник научился применять нужные защитные меры, чтобы избежать отравления. Поэтому требовалось увеличить количество ОВ, которое доставлялось противнику одним снарядом, и улучшить его диспергирование взрывом [60]. Благодаря заделам, созданным за 3 года химической войны, эволюция химических снарядов ускорилась.

 

Рисунок 16 — Сопоставление короткого 7,7 см химического снаряда «зеленого креста»(short gas shell) для легкой пушки с удлиненным снарядом такого же типа (long gas shell). 1 - запальный стакан со взрывателем; 2 - ОВ. Размеры указаны в мм. (Типовой снаряд (А): масса - 7,10 кг, объем ОВ (дифосген) - 0,285 л (0,465 кг), взрыватель K.Z. 14 (контактный без задержки). ВВ - 23 г пикриновой кислоты. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом~8,4 км. Удлиненный снаряд (Б): масса - 7,29 кг, объем ОВ (дифосген или бромметилкетон - «зеленый крест»; 30-70 % дифосгена + 70-30 % хлорпикрина - «зеленый крест 1»; % по объему) - 0,61 л. Взрыватель H.Z. 14 (контактный без задержки) или E.K.Z. 17 (мгновенного действия; см. рис 13, А). ВВ - 23 г пикриновой кислоты. Масса снаряда почти не увеличилась из-за меньшей толщины его стенок. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом ~7 км [43,44])

Для легких полевых пушек (7,7 см) и гаубиц (10,5 см) были разработаны удлиненные снаряды «зеленого», «синего» и «желтого крестов» со значительно большей вместимостью по ОВ (рисунок 16).

Для тяжелой гаубицы (15 см) и мортиры (21 см)[123] были сконструированы снаряды, снаряженные дифенилхлорарсином, растворенном в фосгене («зеленый крест 2»)[124]. По замыслу разработчиков, они должны были сочетать действие «синего» и «зеленого крестов». Для усиления диспергирования ОВ в снарядах «зеленого» и «желтого крестов» крупных калибров германские химики первыми применили стержневое расположение ВВ, одновременно увеличив его количество (рисунок 17).

Рисунок 17 — Эволюция снарядов «зеленого» и «желтого крестов» крупных калибров. Размеры указаны в мм. 1 - запальный стакан со взрывателем; 2 - корпус снаряда; 3 - ОВ; 4 - тринитротолуол; 5 - стальная труба; 6 - заполняющее отверстие с пробкой; 7 - вкручивающееся дно. А. 15-см химический снаряд «зеленого/зеленого 1 крестов». Масса снаряда - 41,36 кг, объем ОВ 3,9л («зеленый крест» - дифосген или бромметилэтилкетон; «зеленый крест 1» - 30-70 % дифосген и 70-30 % хлорпикрин, по объему); взрыватель Gr.Z.14 n/A - контактный без задержки; ВВ - 60 г пикриновой кислоты. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из длинноствольной пушки ~9,5 км. Б. 15-см химический снаряд «желтого креста». Масса - 40,23 кг, объем ОВ 2,88 л (иприт 80%, хлорбензол 20 %, по объему); взрыватель Gr.Z. 14 n/A - контактный без задержки; ВВ - 60 г пикриновой кислоты + 0,7 кг тринитротолуола. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из длинноствольной гаубицы ~10 км. В. 15-см химический снаряд «зеленого креста 2». Масса - 41,7 кг, объем ОВ (фосген 60 %, дифосген 25 %, дифенилхлорарсин 15 %; по объему); взрыватель Gr.Z.92 - контактный без задержки; ВВ - 60 г пикриновой кислоты + 0,7 кг тринитротолуола. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из длинноствольной гаубицы ~10 км. Г. 21-см химический мортирный снаряд «зеленого креста 2/желтого креста». Масса - 116,5 кг, объем ОВ 8 л («зеленый крест 2» - фосген 60 %, дифосген 25 %, дифенилхлорарсин 15 %; «желтый крест» - иприт 80 %, дихлорметиловый эфир и триоксиметилен 5 %, хлорбензол 15 %; по объему); взрыватель Gr.Z.92 - контактный без задержки; ВВ - 18 г пикриновой кислоты+ 0,878 кг тринитротолуола. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из длинноствольной мортиры ~10,2 км [43,44])

 

В снарядах «желтого креста» последних перед мартовским наступлением модификаций, помимо иприта и растворителя, содержались лакриматоры (дихлорметиловый эфир, триоксиметилен; см. рисунок 17, Г), так как было установлено, что противник в течение первых часов после обстрела снарядами «желтого креста» не одевал противогазы, сохраняя, таким образом, максимум боеспособности. Эти несколько часов могли решить исход сражения. Добавление лакриматоров не уменьшало воздействия паров и капель иприта на кожу бойца, но вынуждало его немедленно принимать меры защиты глаз, т.е. надевать противогазы. Такие снаряды применялись на тех участках фронта, где готовилось наступление и не требовалось ингаляционного поражения бойцов противника ипритом.

В 1917 г. германскими разработчиками снарядов «желтого креста» было установлено, что если масса тринитротолуола в снаряде составляла не менее 30 % от массы иприта, то взрывом он переводился в высококонцентрированный мелкодисперсный аэрозоль, проникавший в глубокие отделы легких, увеличивая количество летальных исходов с 1-2 до 10 % [24]. К мартовскому наступлению 1918 г. германские химики разработали осколочно-химический тип ипритного снаряда, так называемый «снаряд с промежуточным дном» (Zwischenbodengeschoss» = «Z.-В. Gesctoss») или «бризантный снаряд желтого креста». Маркировался шестиконечным крестом желтого цвета [4, 61].

В корпус 15-см фугасного снаряда вставлялось «промежуточное дно» - круглая перегородка, выштампованная из листового железа, имевшая параболическую выпуклость, которая была обращена к головной части снаряда, и цилиндрические закраины, параллельные стенкам снаряда. Закраины привальцовывались холодным способом в кольцеобразные желобки, выточенные на внутренней поверхности стенок снаряда, причем мягкое железо промежуточного дна плотно впрессовывалось в подготовленную нарезку и цементировалось. Таким путем разгораживали внутреннюю полость снаряда на две герметически изолированных камеры. Нижнюю камеру заполняли ОВ через специальное боковое отверстие в корпусе снаряда, которое плотно закрывалось после наливки навин- тованной пробкой из мягкого железа. Верхняя (головная) камера заливалась расплавленным тринитротолуолом. Местоположение промежуточного дна рассчитывалось таким образом, чтобы баллистические свойства (центр тяжести) снаряда остались без изменения. Снаряд хорошо себя зарекомендовал на фронте, поэтому был использован для снаряжения фосгеном, так появился «бризантный снаряд зеленого креста» [4] (рисунок 18).

Звуковой эффект разрыва химических снарядов с промежуточным дном соответствовал по своей интенсивности разрыву фугасных снарядов следующего меньшего калибра. Их полет в воздухе сопровождался таким же звуковым эффектом, как и полет фугасных снарядов. Зрительные впечатления от разрыва также мало чем отличались от обычно наблюдаемых при стрельбе фугасными снарядами, что обеспечивало скрытое поражение бойцов противника аэрозолем иприта [22]. «Бризантных снарядов с желтым крестом» союзники очень боялись. Особенно губительной для них оказалось сочетание стрельбы ипритными снарядами обоих типов (для заражения местности и бризантными) [4].

В начале 1918 г. модификации подверглись и германские снаряды «синего креста». Опыт их применения на поле боя, накопленный в 1917 г., показал меньшую эффективность, чем ожидалось [11]. Вместо дифенилхлорарсина или в смеси с ним (фосген) для снаряжения снарядов стали использовать два других мышьяковистых соединения того же типа, а именно: твердый дифенилцианарсин[125] и жидкий фенилдихлорарсин[126]. Последний служил также растворителем для дифенилхлорарсина. Германские химики считали дифенилцианарсин сильнейшим из всех известных тогда раздражающих веществ. Снаряды назвали «синий крест I». На фронте снаряды с дифенилцианарсином появились в июне 1918 г. [4].

Построение обороны союзников в глубину, копировавшее построение германских оборонительных полос и линий, требовало снарядов с повышенной дальнобойностью, которыми можно было поражать цели на второй полосе обороны

 

Рисунок 18 — 15-см снаряд с промежуточным дном («15 cm Granate 12 verst. Doppelbrkr»). Размеры указаны в мм. 1 - запальный стакан со взрывателем; 2 - корпус снаряда; 3 - ОВ; 4 - тринитротолуол; 5 - промежуточное дно; 6 - магнезиальный цемент; 7 - заполняющее отверстие с пробкой; 8 - вкручивающееся дно. (Масса снаряда - 40,45 кг. Масса ОВ - 2,7 кг (иприт 80 %, хлорбензол 20 %). Взрыватель Gr.Z. 14n. A - контактный без задержки или Gr.Z.17 (моментальный). ВВ - пикриновая кислота (?) + 1,2 кг тринитротолуола. Максимальная дальность стрельбы таким снарядом из длинноствольной гаубицы ~10 км. Аналогичный снаряд «зеленого креста» («15 cm Granate 12 verst. DoppelgrQnkr») был конструктивно идентичен «желтому кресту», кроме снаряжения ОВ. Масса ОВ - 3,2 кг (фосген). ВВ - пикриновая кислота (?) + 1,1 кг тринитротолуола. Для маркировки использовался шестиконечный крест соответствующего цвета [44,61])(10-12 км от переднего края): штабы дивизий и корпусов, железнодорожные узлы, места сосредоточения резервов, полевые склады и др. [60]. К весне 1918 г. германские оружейники создали серию снарядов крупных калибров (15 см и более) различного назначения (фугасных, шрапнельных, зажигательных и др.), оснащенных баллистическим наконечником (false cap) [44]. Среди них был 15-см гаубичный снаряд «желтого креста». Масса снаряда - 59 кг, взрыватель - Gr.Z.04 (контактный с замедлением в 1 с или без него), разрывной заряд - 43 г пикриновой кислоты. Снаряжался 3,49 кг ОВ (80 % иприта + 20 % хлорбензола; % по объему)[127]. Предназначался для заражения местности. Дальность стрельбы таким снарядом ~18,2 км [44, 61].

 

 

В начале 1918 г. союзники обнаружили, что немцы использовали снаряды «желтого креста», содержавшие анилиновые красители красного или пурпурного цвета, растворенные в иприте. После разрыва такие снаряды оставляли на земле и, особенно рельефно на снегу, большое цветное пятно, указывавшее наступающей пехоте отравленные участки. Было и другое предположение, что те же пятна облегчали пристрелку, что являлось необходимым из-за плохой видимости слабого разрыва химического снаряда [4, 15].

Весной 1918 г. в германские войска поступили 16-см нарезные газометы. Дальность германской химической газометной стрельбы повысилась до 3,5 км, что позволяло прицельно поражать цели в глубине первой полосы обороны, в то время как британские газометы доставляли ОВ лишь на 1-2 км. Но у британских газометов было другое преимущество - их мины снаряжались 14 кг ОВ; германские - только 7 кг ОВ [24][128].

В 1918 г. немцы стали широко применять в химических снарядах и минах дистанционные взрыватели (например, W.M. Zdr.2 для 7,7-см снарядов и Z.s.u.m. W.M. для мин), чтобы, согласно распоряжению Людендорфа, эффективно заразить ипритом территории противника с рыхлой и болотистой почвой. Время срабатывания взрывателя должно было устанавливаться таким образом, чтобы разрыв боеприпаса произошел низко над землей [24, 44].

В декабре 1917 г. германская армия получила новые инструкции по ведению артхимстрельбы. С присущей немцам педантичностью каждому типу химических снарядов давалось строго определенное тактическое назначение и указывались приемы применения [11].

В начале января 1918 г. командиры разных уровней получили инструкцию «Наступление в позиционной войне», которая была разработана на основе боевого опыта, накопленного в ходе наступления под Ригой в сентябре 1917 г. Основным требованием к обеспечению внезапности наступления считалась короткая (2-4 ч) артиллерийская подготовка, основанная на отказе от разрушения позиций противника, но предполагающая нейтрализацию неприятельской пехоты и артиллерии массовым применением химических снарядов и уничтожение стрельбой из минометов препятствий на пути атакующих германских штурмовых отрядов [63].

Боевые действия во Франции и Бельгии в 1918 г. продолжались с 21 марта по 11 ноября - всего 235 суток. Историки их делят на два почти равных периода: наступление германцев (с 21 марта по 18 июля) и контрнаступление союзников (с 18 июля по 11 ноября) [17].

Химическое оружие в больших германских наступлениях (21.04-18.07.1918).

В исторической памяти британцев и французов есть дата - 21 марта 1918 г., которая воспринимается ими так же, как нами 22 июня 1941 г., т.е. как день военной катастрофы. До настоящего времени в западной исторической литературе общепринятой точкой зрения на причины мартовской катастрофы являются якобы внезапность германского нападения, отсутствие единого командования у союзников, немногочисленность резервов, недоверие Ллойд Джорджа к командующему британским экспедиционным корпусом в Европе фельдмаршалу Хейгу[129], после Пашендаля получившему у британских солдат прозвище «Мясник Хейг» («Butcher Haig»), коллапс России и другие факторы [2, 14, 18, 25]. Историкам неудобно признать, что в начале1918 г. предстоящее германское наступление ни для кого не было секретом, к нему готовились [16, 17], и даже когда оно началось 9 марта (а не 21 марта) с постановки немцами ипритных заграждений, это тоже было известно британскому командованию[130] и правительству[131] [1, 4]. Но только что они могли сделать, когда над их головами был занесен «лом» артиллерийского химического сражения?

Маятник Людендорфа[132]. Полный разгром союзников Людендорф надеялся осуществить чередованием ударов на разных участках позиционного фронта, тем самым заставив их неэффективно истратить свои резервы. Прорванный фронт обязывал союзников направить на угрожаемый участок свои резервы. Они подходили быстрее, чем атакующий растрачивал свои силы, вследствие чего устанавливалось равновесие. И тогда удар должен повториться, но на другом участке фронта. Союзные резервы направлялись теперь на этот участок. Смысл такого «маятника» состоял в том, чтобы добиться «сдвига фаз» — резервы союзников перемещаются вдоль линии фронта в направлении, противоположном движению ударных группировок немцев. Союзники перемещают свои части туда, где наступления уже нет, снимая их с тех участков, где оно подготовлено [54][133].

Первое германское наступление (операция «Михаэль», 21.03-04.04.1918 г.). Учитывая противоречия, существовавшие между союзниками[134], первый удар Людендорф нанес в Пикардии[135], в стык между 5-й британской (правый фланг британского фронта) и 6-й французской (левый флаг французского фронта) армиями. Цель наступления - разгром двух оперативных объединений противника: 5-й и 3-й британских армий с последующим прорывом всей полосы британской обороны. Далее предполагалось, поворачивая на север правым флангом, отрезать британский экспедиционный корпус от французских войск, выдавить его в море и овладеть портами Ла-Манша, тем самым нарушив поступление англо-американских войск на континент[136]. Предпринятые Людендорфом меры дезинформации и маскировки на юге британского фронта позволили скрыть планируемое направление удара. Поставленные германской артиллерией на разных участках фронта ипритные заграждения в сочетании с ложными передвижениями войск ввели британскую разведку в заблуждение. Зная о предстоящем наступлении, Хейг ожидал его севернее того участка фронта, где оно произошло.

Для наступления Людендорф сосредоточил огромное количество артиллерии. На каждый километр фронта наступления было предусмотрено не менее 20-30 батарей, т.е. в среднем по 100 орудий[137]. Действия артиллерии при прорыве первой полосы обороны были построены на следующих принципах: максимально сокращенной по времени, но высокоточнойстрельбе, проведенной без пристрелки; применении химических снарядов для постановки ипритных заграждений; подавлении химическими снарядами артиллерийских батарей и хорошо укрытых позиций противника; создании движущегося огневого вала, поддерживающего пехоту в наступлении.

Общая глубина оборонительного расположения британцев достигала 8-10 км, считая от переднего края боевого охранения до края тыловой полосы. Наступление предпринято в полосе Аррас-Ля Фер. Главный удар наносился в участке Гузокур-Сен-Кантен, на местности, не дававшей особых преимуществ обороне и не затруднявшей наступление. К северу и к югу от избранного для прорыва участка велись второстепенные наступления. Характерной особенностью британского фронта было то, что III корпус, расположенный на левом фланге 5-й армии, занимал участок, резко выдвинутый вперед и потому фланкировавший подступы к северу и к югу от Гузокура [4, 63].

Артиллерийская химическая подготовка наступления велась с 9 по 19 марта в основном снарядами «желтого креста» (до 80 %). Участок Левен-Гузокур (протяженность по фронту 46 км) включительно, являвшийся объектом вспомогательного наступления, был подвергнут действию снарядов «желтого креста» лишь на своих флангах, а именно участок Левен-Ар- рас (протяженность по фронту 10 км) и выступ Инши-Гузокур (протяженность по фронту 11 км), занятые III корпусом 5-й британской армии [4, 11].

С целью воспрепятствовать возможным фланговым контратакам и огню со стороны британских позиций на выступе, вся оборонительная полоса действующего здесь британского корпуса подверглась наиболее жестокому обстрелу химическими снарядами «желтого креста». Еще до начала германского наступления III корпус потерял отравленными до 5000 человек (в том числе около 500 офицеров), его личный состав был изнурен до полной потери боеспособности непрерывным ношением противогазов и совершенно деморализован. На остальных второстепенных участках фронта обстрел химическими снарядами имел либо демонстративное значение, либо не велся вовсе. Характерно, что, например, на участке Аррас-Инши (протяженность по фронту 25 км), который не подвергался обстрелу ипритными снарядами, части 3-й британской армии легче и успешнее всего отбивали все атаки германцев. Их фронт «прогнулся» в северо-западном направлении, но они не допустили его прорыва.

Всего за первый день подготовки наступления (9 марта) по целям перечисленных второстепенных участков было выпущено свыше 200 тыс. снарядов «желтого креста» [11].

Участок Гузокур-Сен-Кантен (протяженность по фронту 26 км), намеченный для прорыва британского фронта, за последние два дня перед германским наступлением неоднократно подвергся мощным обстрелам снарядами «зеленого» и «синего креста». Снарядами с «желтым крестом» незадолго до атаки была полностью изолирована от первых двух линий третья линия передовой полосы британской обороны [1].

В 4 ч 40 мин 21 марта началось грандиозное артиллерийское химическое сражение. Еще при полной темноте германская артиллерия неожиданно, без пристрелки, нанесла мощный химический удар по всему фронту 5-й и 3-й британских армий от Скарпы до Уазы[138] протяженностью около 100 км. Германцы били по всей оборонительной полосе британцев в основном химическими снарядами. Одновременно, для отвлечения внимания союзников, немцы открыли огонь на французском фронте в районе Реймса (5-я французская армия)[139], на участке британского фронта между Скарпой и Ленсом (1-я британская армия), между каналом Ля-Боссе и рекой Лис (2-я британская армия, полоса обстрела около 10 км по фронту). На последнем участке германская артиллерия вела стрельбу исключительно химическими снарядами [64].

В течение первых двух часов артподготовки массированному обстрелу химическими снарядами подверглись британские артиллерийские батареи, 80 % от использованных для их подавления снарядов составляли «бризантные снаряды желтого креста». Затем огонь был перенесен на окопы. Химические снаряды «зеленого» и «синего креста» составляли до 50 % всех снарядов, выпущенных по британским позициям [15]. К химической стрельбе присоединились минометы. Обстрелу химическими снарядами и минами подверглись наблюдательные пункты, дороги, все оборонительные сооружения британцев на несколько километров в глубину от первой линии. Всего германской артиллерией по британским позициям первой полосы обороны было выпущено более миллиона химических снарядов «зеленого» и «синего креста». Целью обстрела стало не столько разрушение укреплений противника и уничтожение личного состава, сколько стремление прижать его к земле, отравить, и таким образом парализовать его способность защищаться. Связь между командирами разных уровней быланарушена, управление войсками потеряно, туман не позволял прицельно вести огонь уцелевшим британским батареям и действовать авиации [64].

В 9 ч 40 мин германская артиллерия, создав огневой вал, начала медленно переносить его в глубину британских позиций. В густом тумане, насыщенном парами дифосгена, штурмовые группы немцев в противогазах, вооруженные гранатами и огнеметами, с незначительными потерями захватили полосу охранения на всем атакуемом участке от Круазиля[140] до Ла Фера (около 80 км по фронту). Попавшие в плен к немцам защитники полосы охранения произвели на них впечатление людей, сошедших с ума. Вслед за штурмовыми группами вперед пошли 450 тыс. штыков. Химический разгром III корпуса еще до германского наступления послужил началом разгрома всей 5-й британской армии [11, 64] (рисунок 19).

Внезапный химический пролом первой полосы обороны британцев и последующий стремительный ввод в образовавшуюся брешь частей 2-й и 18-й германских армий оказались катастрофичными для союзников. Война приобрела маневренный характер, чего на Западном фронте не было с ноября 1914 г.

Генерал Гоф (Hubert Gough, 1870-1963), командующий 5-й британской армией, потерял контроль над войсками. Французы попятились к Парижу, британцы к Ла-Маншу. 24 марта между войсками союзников образовался 15-км разрыв, открывавший путь на железнодорожный узел в Амьене. За 6 суток боев (27 марта - наивысшая точка первого германского наступления) британский фронт был сдвинут на запад и юг на некоторых участках до 60 км. Британцы потеряли до 300 тыс. человек, из них треть - пленными, а также лишились 1,3 тыс. орудий. С 28 марта 5-я британская армия прекратила свое существование. Разбитые дивизии были отведены в тыл для реорганизации, генерал Гоф отправлен в отставку. Генерал Генри Роулинсон (Henry Rawlinson, 1864-1925) «на скорую руку» начал формировать 4-ю армию и поддерживать разваливающуюся линию фронта. Основные британские силы отступили сначала к Сомме, а затем к Амьену.

Химический разгром британцев в Пикардии, угрожавший общим поражением союзников, вынудил их 3 апреля, впервые за 4 года войны, решить вопрос о назначении верховного главнокомандующего. Им, по просьбе Хейга, стал французский маршал Фош [41][141].

 

Рисунок 19 — Схема применения химического оружия в германском наступлении в Пикардии 21 марта 1918 г. (1 - участок обороны, пораженных снарядами «желтого креста»; 2 - полоса, не подвергавшаяся обстрелу химическими снарядами; 3 - участок левофлангового корпуса, пораженный снарядами «желтого креста»; 4 - участок, пораженный снарядами «зеленого» и «синего» крестов; 5 - участок обороны, пораженный снарядами «желтого креста» [11])

 

Германское наступление остановилось 4 апреля недалеко от Амьена из-за сосредоточения крупных французских резервов, угрожавших левому флангу 18-й армии; нехватки личного состава, транспорта и материальных ресурсов у немцев, а также непролазной грязи в долине реки Соммы [57]. Однако «маятник» по-прежнему качался, его гиря сместилась в сторону Фландрии.

Наступление германцев во Фландрии - «Четвертый Ипр» (04.04 -01.05.1918 г.). Переброска сил британцев в Пикардию[142] и сосредоточение резервов французов для защиты Парижа давали возможность Людендорфу добиться крупного успеха севернее, под Ипром, перенеся наступление в долину реки Лис, где установилась сухая и теплая погода.

Рисунок 20—Характерное перемещение людей, пораженных ипритом. На фотографии показаны британские солдаты на перевязочном пункте в городке Бетюне (Bethune; историческая область Артуа на северо-востоке Франции) 10 апреля 1918 г., попавшие под обстрел снарядами «желтого креста» 7-9 апреля, находясь на флангах большого германского наступления на реке Лис [15]

Цель наступления прежняя - овладение побережьем и портами Ла-Манша. В случае удачи наступления, глубоко обойденные с двух сторон британцы не смогли бы удерживать район Арраса. Наиболее удобным участком фронта для нанесения удара и дальнейшего кратчайшего движения к побережью (80 км) была 16-км полоса между Армантьером и каналом Ла-Боссе, закрываемая 2-й британской армией. Хейг удара на этом участке фронта не ожидал [64].

Наступление во Фландрии стало продолжением наступления 21 марта, но, в отличие от него, происходило на узком фронте. Германцы смогли сосредоточить большое количество орудий для химической стрельбы[143], и 7-8 апреля они произвели артиллерийскую подготовку (главным образом «бризантным снарядом с желтым крестом»), чрезвычайно сильно заразив ипритом фланги полосы наступления: Армантьер (правый фланг германского наступления, 2-я британская армия) и местность южнее канала Ла-Бассэ (левый фланг германского наступления - стык между 2-й и 1-й британскими армиями) (рисунок 20).

В 4 ч 40 мин 9 апреля немцы усилили обстрел химическими и фугасными снарядами позиции британцев от Армантьера до канала Ла-Бассе. Ураганному обстрелу «разноцветным крестом» подверглась полоса наступления - те две жалкие португальские дивизии, фланги которых обстреливались снарядами с «желтым крестом» накануне наступления 21 марта[144]. В 8 ч 45 мин под прикрытием густого тумана германская пехота захватила окопы бежавших с поля боя португальцев. В течение 9 апреля четыре корпуса 6-й германской армии продвинулись вглубь британских позиций местами на 7-8 км, образовав так называемый Байольский выступ (по названию городка Байоль). Британцы в этот день потеряли все, за что они сражались в 1917 г. под Мессинами и в ходе Пашендальского наступления. Немцами в плен взято 6 тыс. человек и захвачено 100 орудий [11].

Фронтальное наступление на Армантьер не велось, немцы отравили город ипритом и обошли с севера. Обстрел «желтым крестом» оказался настолько действенным, что иприт буквально тек по улицам. Британцы (34-я дивизия) выскользнули из сжимающихся ипритных клещей у Армантьера и без боя отошли за реку Лис в ночь на 11 апреля, потеряв не менее 3 тыс. человек пленными и оставив 40 орудий. Из-за иприта германцы смогли войти в покинутый противником город только через две недели. Потери британцев в этом сражении отравленными достигли 7 тыс. человек. Максимальное продвижение германцев к 14 апреля - 17 км. В ночь с 15 на 16 апреля британцы оставили 4 км Ипрского выступа, включая Пашендаль[145] [11, 64].

Днем 17 апреля части 4-й германской армии вышли к британским позициям горы Кеммель[146], но с ходу взять их не смогли. Благодаря кропотливой работе британских саперов, укрепления горы Кеммель считались неприступными. В 1915 г. немцы неоднократно, но безуспешно пытались ее захватить. Фошем во Фландрию срочно была переброшена французская армейская группа (II и XX корпуса, и 34-я дивизия) с приказом «во что бы то не стало удержать гору Кеммель». 28-я французская дивизия сменила большую часть ее британских защитников. С 19 апреля лобовые атаки немцы прекратили. Пример захвата позиций союзников на горе Кеммель с помощью химического оружия хорошо иллюстрирует его тактические возможности в «умелых руках».Наступление на Кеммель планировал командующий 4-й германской армией генерал пехоты Фридрих Сикст фон Арним (Sixt von Arnim, 1851-1936). Артхимподготовка наступления проводилась в три этапа. На первом этапе, начавшемся 20 апреля, немцы поставили фланговое ипритное заграждение у Ипра к югу от Метерэна. Затем ипритное заграждение было установлено в тылу защитников Кеммеля: от Шерненберга до Крюстстрааетсхука. Таким способом германцы отрезали гору от основных сил союзников. Подвоз боеприпасов, продовольствия и переброска подкрепления стали невозможными [4].

На втором этапе, перед самим наступлением, германская артиллерия провела прицельный обстрел артиллерийских батарей и пулеметных гнезд в окрестностях горы Кеммель. Стрельба велась снарядами «желтого» и «зеленого креста». Большая часть батарей и пулеметных гнезд союзников была подавлена. После того, как британские и французские части, спешившие на помощь гарнизону горы Кеммель, наткнулись на участки местности, зараженные ипритом, они прекратили попытки выручить гарнизон. Но эти же участки подсказали союзному командованию глубину предполагаемого наступления германцев [4, 58].

На третьем этапе артхимподготовки осуществлялась непосредственная химическая поддержка наступающей пехоты. Штурм горы Кеммель начался в 7 ч утра 25 апреля. В полосе наступления германская артиллерия выпустила большое количество снарядов «синего креста» и в меньшем количестве - снаряды «зеленого креста». Выходы из ставших известными немцам укрытий противника были обстреляны «желтым крестом». Противогазы французам не помогли. После нескольких часов интенсивной артхимстрельбы большая часть защитников горы Кеммель оказалась отравленной и выбыла из строя или не смогла покинуть укрытия из-за ипритных заграждений. Завершив химическую стрельбу, германская артиллерия постепенно перешла к стрельбе фугасными и осколочными снарядами, а пехота приготовилась к штурму, выжидая удобный момент для движения вперед. Как только ветер рассеял газовое облако, германские штурмующие части, сопровождаемые легкими минометами, огнеметами и огнем своей артиллерии, двинулись в атаку. Гора Кеммель была взята к 9 ч утра в тот же день. Немцы продвинулись на 2,5 км. Их энергичные попытки 26 апреля и особенно 29 апреля овладеть другими имеющими тактическое значение высотами Фландрской возвышенности были сорваны противодействием противника и ипритными заграждениями, которые они сами ставили, начиная с 20 апреля [4, 22, 41, 64].

Потери союзников с 20 по 27 апреля составили около 8,5 тыс. человек отравленных (из них 43 умерших). Несколько батарей и 4,5 тыс. пленных (1,5 тыс. французов) достались победителю в ходе штурма Кеммеля. Германские потери были незначительны. Прочное занятие немцами горы Кеммель создало угрозу Ипрскому выступу, поэтому Хейг вынужден был сократить его 28 апреля еще на 4 км, приблизив почти к самому Ипру. К 1 мая обе стороны прекратили боевые действия. До порта Кале немцам оставалось 60 км, но их уже невозможно было пройти; и маятник качнулся в обратную сторону [4, 64].

Сражение на реке Эне (27.05-11.07.1918 г.) - второе германское наступление. Убедившись в том, что союзники перебросили свои основные силы (четыре армии) на север, во Фландрию, германское верховное командование подготовило два удара. Первый отвлекающий удар на Шмен-де-Дам[147] должен был быть нанесен 20 мая на французском фронте северо-восточнее Парижа, между Суасоном и Реймсом[148]. Его цель - заставить союзников перебросить силы из Фландрии в Центральную Францию, после чего предполагалось в средине июня вновь нанести удар на британском фронте во Фландрии в направлении побережья (второй удар).

Местность для наступающих в районе Шмен-де-Дам была сложной и представляла собой естественную крепость. Французы укрепляли ее с 1914 г. При выборе тактики штурма немцы видели аналогию Шмен-де- Дама с Капоррето, но в значительно большем масштабе [64]. Прикрывающей участок фронта в районе Шмен-де-Дам 6-й армией командовал генерал Дени Огюст Дюшен (Denis Auguste Duchen, 1862-1950)[149], ставший для Людендор- фа настоящей находкой. Дюшен, обладавший исключительной неспособностью чему-либо учиться [57], расположил основную часть вверенных ему войск на передовой линии, тем самым подставив их под германские химические снаряды. Союзники ожидали очередного германского наступления, но под Ипром или между Аррасом и Альбером. О готовящемся наступлении в районе Шмен-де-Дам французское командование узнало днем 26мая от пленных, т.е. за несколько часов до его начала [2, 64]. Начальник Генерального штаба Петен и офицеры французской ставки в Провене поняли, что этой ночью произойдет катастрофа. В течение нескольких дней никакие подкрепления не смогли бы добраться до французских позиций в районе Шмен-де-Дам. И даже потом их не могло бы прибывать более, чем две в сутки [41].

Катастрофа, ожидаемая Петеном и его штабом, пришла к ним в виде артиллерийского химического сражения. В час ночи 27 мая на 38 км участке фронта без пристрелки одновременно открыли огонь 5,3 тыс. орудий (140 орудий/км фронта). Артиллерия 7-й германской армии располагала: в батареях для борьбы с артиллерией противника - 80 % химических снарядов; в батареях подвижного заградительного огня - 40 %; в батареях запрещения - 70 %. За четыре часа немцы выпустили по французским позициям 2 млн снарядов, в основном химических. Химический обстрел носил беспрецедентно массированный характер. Обстрелу «синим» и «зеленым» крестом одновременно подверглись первая и частично вторая оборонительные полосы. Одновременно по первой полосе били минометы и газометы. Воздух был отравлен на глубину 16 км (до реки Вель). Французские фильтрующие противогазы вновь показали свою неэффективность. Воздействию иприта подверглись штабы дивизий и корпусов, железнодорожные станции, развилки дорог, отстоявшие на 16 км от переднего края. Так заявил о своем появлении на фронте новый тип германского химического снаряда - дальнобойный 15-см снаряд «желтый крест» с баллистическим наконечником [1, 64].

В 4 ч 40 мин германская артиллерия организовала двойной огневой вал нового типа (первый - химические снаряды, второй - осколочные). Бросками по 200 м вал продвигался вперед, проходя 1 км за 40-50 мин. За ним на всем фронте пошли в атаку штурмовые части 7-й армии. Атакующие нашли «оборону почти целиком отравленной или уничтоженной». В течение первого дня атаки немцы форсировали реку Вель и прорвались на 15-25 км в глубину обороны противника, нанеся серьезные потери оборонявшимся. Собранные Дюшеном на передовой линии войска все либо погибли, либо попали в плен. Таких темпов прорыва за один день на Западном фронте не знали с августа 1914 г. Уже 27 мая Фош начал переброску дивизий союзников из Фландрии к месту сражения у реки Эн [1, 41, 64].

В результате наступления 27 мая-5 июня части 7-й армии взломали оборонительную систему французов на 80-км участке фронта и углубились на 60 км. Общие потери союзников составили 127 тыс. человек (55 тыс. пленными), германцев - 98 тыс. человек. Столь значительные достижения и потери убедили Людендорфа воздержаться от наступления во Фландрии, чтобы сконцентрировать силы для броска к Парижу. Немцы вышли к Марне 30 мая, до Парижа оставалось менее 70 км. Но по мере вступления в бой резервов союзников натиск германских войск ослабевал [54].

Как продолжение наступления 7-й армии с целью спрямления фронта у выступа, образовавшегося в результате наступлении на Шмен-де-Дам, 9 июня 13 дивизий 18-й армии (командующий генерал Оскар Гутьер) предприняли наступление на Компьен. Артиллерийская подготовка атаки, начавшаяся после часа ночи, длилась 3,5 ч, и велась в основном химическими снарядами, однако была менее интенсивной, так как насыщение артиллерией не превышало 70 орудий/км фронта. Не было достигнуто ни внезапности наступления, ни значительного численного превосходства над французами. К тому же, в отличие от Шмен-де-Дама, прикрывавшей участок фронта в районе Компьена 3-й армией командовал генерал Умбер (Georges Louis Humbert, 1862-1921), полная противоположность Дюшену. Немцы столкнулись с заранее подготовленной эшелонированной обороной противника. Соответственно, более скромными получились и результаты наступления. До Компьена оставалось 7 км, когда 11 июня на фронте протяженностью в 10 км немцы были атакованы во фланг пятью дивизиями 10-й армии генерала Шарля Манжена (Charles Marie Emmanuel Mangin; 1866-1925), после чего дальнейшее наступление стало невозможным, 14 июня операция была прекращена [17].

Параллельно с операций по взятию Компьена, Людендорф не оставлял своих планов по созданию действительной угрозы Парижу. Он подготовил удар 7-й армии между лесом Виллер-Коттере и Марной с целью форсирования реки и создания германского плацдарма на ее южном берегу на участке от Глян до Вернель [64]. Осуществлению этого замысла помешал появившийся у французов иприт. Его первое применение французской артиллерией для заражения местности произошло в районе Марны в ночь с 16 на 17 и с 17 на 18 июня. Ипритные поражения получили 265 германских бойцов, из них 26 пострадали очень серьезно. Германская монополия на иприт была подорвана [15]. Так закончилось второе германское наступление. Время побед для германцев истекло, маятник остановился.

Третье германское наступление - второе сражение на реке Марне (15.07-06.08.1918 г.)[150]. К июлю решимость обеих сторон покончить друг с другом достигла апогея. Людендорф спланировал наступательную операцию, ставшую почти полной копией осуществленной 21 марта - два сходящихся одновременно удара с промежутком между ними в 20 км (см. рисунок 19). Общая ширина полосы наступления - 70 км (включая 20-км промежуток). Справа от Реймса наступают 7-я и 1-я армии (главный удар фронта). У 7-й армии - задача форсировать Марну и вести наступление по ее обеим берегам. Слева от Реймса наступает 3-я армия. Ее задача - обеспечение левого фланга главного удара фронта. Направления двух ударов сходятся у Шалона, создавая угрозу Парижу с востока и юга. Окруженный Реймс должен был пасть сам. При успешном развитии наступления Фош будет вынужден перебросить резервы союзников из Фландрии на юг для обороны столицы. После чего кронпринц Рупрехт Баварский силами 4-й и 6-й армий обрушивается на британцев во Фландрии, довершает битву на Лисе и осуществляет атаку на порты Ла-Манша [41, 63].

Ситуация у союзников была уже иной, чем 21 марта. Благодаря рассказам пленных и перебежчиков, действиям авиаразведки и информации из других источников, британский и французский штабы детально знали планы германского командования, в том числе место, день и час наступления. В 00 ч 10 мин 15 июля французская артиллерия открыла упредительный огонь по германской пехоте и артиллерии. В 1 ч 10 мин заговорили 9 тыс. германских орудий (110 орудий/км фронта). Грохот артиллерийской канонады и зарево от загоревшегося Шалона услышали и увидели в Париже (до Ша- лона 140 км). Германская артподготовка продолжалась 4 ч, 80 % использованных снарядов - химические («синий» и «зеленый крест») [63].

Однако артхимподготовка наступления оказалась малорезультативной. Французы осуществили на практике германский принцип эшелонированной обороны в глубину и заранее очистили первую линию обороны. Германская пехота 1-го и сгрудившегося за ним 2-го эшелонов была встречена губительным артиллерийским огнем. Переменивший направление ветер отнес пары ОВ на германские ударные части, французские позиции атаковать пришлось в противогазах. Отравлений собственными ОВ избежать не удалось[151]. При дальнейшем продвижении германская пехота обнаружила, что промежутки между отдельными позициями французов и мертвые зоны отравлены ипритом. Под огнем неподавленных французских батарей ей с трудом удалось продвинуться на несколько километров и форсировать Марну. Дальнейшее продвижение было остановлено на второй линии обороны французских войск, не тронутой германской артиллерией. Успехов не было и 16-17 июля. Инициатива полностью перешла к Фошу - 18 июля командующий 10-й французской армией генерал Шарль Манжен ударил во фланг и тыл 7-й германской армии, бросив в бой у Виллер-Котре 235 танков. Танки шли под прикрытием огневого вала и в первый же день атаки продвинулись вглубь германской обороны на 10 км. Обстрелу химическими снарядами в небывалом до этого масштабе подверглись позиции 3-й германской армии. Реймс не сдался и представлял угрозу флангам 7-й и 3-й германских армий. 21 июля немцы ушли с южного берега Марны и отказались от наступления во Фландрии. Отход войск осуществлялся в ночное время, переправы уничтожались, пути отхода заражались ипритом. Все эти меры германцев не позволили союзникам окружить южный фас Марнского выступа и вынудили их действовать чрезвычайно осторожно. Одновременно Людендорф приступил к эвакуации войск с Байольского выступа на реке Лис. 4 августа операции обеими сторонами были прекращены, Марнский и Байольский выступы ликвидированы [1, 17, 63].

Обобщая опыт применения химических снарядов артиллерией в больших германских наступлениях весны 1918 г., А.А. Сыромятников [11] выделил 6 периодов артиллерийской химической подготовки наступлений.

Первый период - общее химическое нападение: огонь открывался из всех орудий внезапно и до рассвета, велся снарядами «синий крест» в течение 10 мин при наибольшей скорости стрельбы.

Второй период заключался в химическом нападении на артиллерию союзников продолжительностью в 65 мин при высокой скорости стрельбы. Каждую батарею союзников обстреливали три-четыре германских батареи. Использовались снаряды «зеленого» и «синего креста».

Периоды с третьего по пятый, всего 85 мин - обстрел выявленных пехотных позиций при высокой скорости стрельбы. Применялся и «синий крест» на дистанции 900 м впереди собственной пехоты, а частью, при благоприятной погоде, и «зеленый крест» нанесколько большие дистанции. Одновременно батареи, назначенные преимущественно для борьбы с артиллерией противника, продолжали комбинированную стрельбу по неприятельской артиллерии. Если при этом применялся «зеленый крест», то производился точный расчет времени, к которому собственная пехота могла предположительно дойти до обстреливаемых пунктов.

Артиллерийская подготовка заканчивалась (шестой период) подвижным заградительным огнем (см. выше «двойной огневой вал»), для которого наряду с фугасными и осколочными снарядами применялся также «синий крест», хотя не ближе 600 м впереди своей пехоты.

Химическое оружие в контрнаступлении союзников (18.07-11.11).

Германия проигрывала войну, но на ее капитуляцию до конца 1918 г. союзники не рассчитывали[152]. Ими предпринимались чрезвычайные меры по снабжению фронта артиллерийскими системами, танками, бронемашинами, самолетами[153] и химическим оружием. Конструктивно новых химических боеприпасов на фронте у союзников не появилось, один и тот же тип химического снаряда они снаряжали разными ОВ, меняя только внешнюю маркировку и его тактическое предназначение в инструкциях (рисунок 21).

К 1918 г. химическая дисциплина войск союзников и индивидуальные средства защиты от ОВ уже превосходили германские. Французским химикам удалось наладить производство иприта низкого качества, но в количествах, к концу войны превышавших потребности артиллерии. В марте они произвели 240 кг, апреле - 7 т, мае - 150 т, июне - 200 т, июле - 270 т, августе - 280 т, сентябре - 340 т, октябре - 510 т, ноябре (до 11 ноября) - 200 т. Всего 2 тыс. т. Немцы получали иприт по сложному способу Майера-Фишера. Чистота германского иприта достигала 95 %. Союзники пошли по более простому пути получения иприта, используя более дешевый способ Левинштейна. Доля основного вещества в нем не превышала 80-85 %. Он содержал большое количество серы, в связи с чем плохо хранился. Однако хранить его не предполагалось. С апреля по ноябрь 1918 г. французы снарядили ипритом 2,5 млн снарядов, из них 2 млн применили по германским позициям [34].

Врачи различали поражения немецким и французским ипритом. Для французского иприта характерны более тяжелые поражения кожи и особенно глаз, чем для германского [66]. Последнее обстоятельство мало беспокоило любящих поговорить о гуманизме западных союзников, так как на практике оказалось, что «этот нечистый продукт причиняет значительно больше страданий, чем такое же количество чистого вещества.

Рисунок 21 — Типовой французский 155-мм гаубичный химический снаряд конца Первой мировой войны. Размеры указаны в мм. (А - внешний вид. Б - поперечное сечение. 1 - маркировка. Цифра в головной части снаряда указывает заполнение определенным ОВ или их смесью (№ 5 - коллонит, т.е. смесь, состоящая из 75 % фосгена и 25 % дымообразователя; № 7 - акви- нит: смесь хлорпикрина и дымообразователя, 75 % и 25 % соответственно; № 20 - иприт, появился в июне 1918 г.). «СМ» - буквенное обозначение фосгена и мышьяковистого соединения. Ниже сокращенное обозначение города, где заполнен снаряд (Aub - Аубервиль) и дата заполнения. Каждый квадрат имеет маркировку в центре (масса снаряда, серия и т.п.). 2 - маркировочная полоса (№ 5 - белая, № 7 - оранжево-желтая, № 20 - две оранжево-желтые полосы вокруг центральной части корпуса). 3 - корпус снаряда зеленого цвета. 4 - ведущий поясок. 5 - гнездо для взрывателя MKIII (контактный, мгновенного действия)[154].6 - разрывной заряд (пикриновая кислота - 95 г). 7 - ОВ. Масса снаряда для № 20 - 43 кг, масса ОВ для № 20 - 3,45 кг [65])

Поэтому никакой первоначально предполагавшейся очистки иприта не производилось» [30].

Германские химики продолжали совершенствовать химическое оружие почти до самого конца войны. Они догадались, как уменьшить летучесть фосгена и тем самым увеличить продолжительность действия его паров на позициях противника. Снаряды «зеленого креста» снаряжали размельченной пемзой, пропитанной фосгеном. Фосген равномерно испарялся из кусочков пемзы, разбросанных по земле взрывом боеприпаса, примерно в течение одного часа. В июне 1918 г. немцы стали применять снаряды «синего креста» с дифенилциан-арсином, а в сентябре 1918 г. - со смесью (1:1) дифенилхлорарсина и высокотоксичного эметика N-этилкарбазола (t = 67 °С). Но их возможности вести химическую войну, опережая союзников в передовых разработках, катастрофически таяли. Профессором Генрихом Вилландом (Heinrich Wieland, 1877-1957) в 1917 г. в Институте физической химии и электрохимии кайзера Вильгельма было синтезировано ОВ, позже названное люизитом (бета-хлорвинил- дихлорарсин), однако его промышленного производства германские химики организовать не смогли. Сказалось отсутствие запасов мышьяка, технологий промышленного получения бетахлорвинилдихлорарсина и критическое отношение некоторых известных химиков, в том числе и Габера, к его боевым возможностям [155].

После провала в июле германского наступления на Марне союзники захватили инициативу на поле боя. Они умело использовали артиллерию, танки, химическое оружие. Союзная авиация господствовала в воздухе. Благодаря развертыванию американской армии их людские и технические ресурсы были теперь неограниченными. В районе Амьена 8 августа 4-я британская армия прорвала оборону 2-й германской армии по фронту 14 миль, потеряв значительно меньше людей, чем обороняющиеся[156]. Этот день Людендорф назвал «черным днем» германской армии [21]. Начался период войны, который западные историки называют «100 дней побед». Германская армия была вынуждена отходить на Линию Гинденбурга в надежде там закрепиться [14].

Химическая промышленность Франции и Великобритании уже производила ОВ в таких количествах, что химические снаряды можно было не экономить. В начале сентября британцы впервые применили собственные ипритные снаряды. В последнюю неделю сентября французская артиллерия доставила на позиции немцев 984 т иприта[157]. Тогда же британцы опробовали в бою подвижные газометные батареи, представлявшие собой деревянные сани с установленными на них 24 газометами Ливенса, которые затаскивали танками в участки прорыва германской обороны [15].

Германская химическая промышленность, лишенная сырья, сдавала свои позиции. Серы и мышьяка не хватало даже для поддержания уровня производства иприта и арсинов начала года. Война сразу же потребляла все произведенные химические снаряды. В оставленных германцами в сентябре артскладах союзники нашли только 1 % химических снарядов. В сентябрьских операциях перевес в массированной артиллерийской химической стрельбе прочно перешел к союзникам. Немцам в оборонительных боях под Сен-Миэль (12.09-19.09.1918 г.) и в Маас-Аргонской операции (26.09-15.10.1918 г.) для сдерживания наступления англо-французов и американцев катастрофически не хватало снарядов «желтого креста» [1]. Однако британский историк признает, что даже при значительно уменьшившемся количестве примененного немцами иприта, он оставался фактором, серьезно сдерживающим наступление союзников в этих операциях [15].

Обстрелы химическими снарядами, осуществляемые союзниками, стали обыденностью любой артиллерийской подготовки наступления, о них перестали даже писать. Химическое оружие применялось союзниками до самого последнего дня войны. Например, ефрейтор Алоис Шикльгрубер, известный больше под псевдонимом Адольф Гитлер (1889-1945), получил поражение глаз ипритом 10 ноября [57][158].

4 октября британские войска прорвали Линию Гинденбурга. В конце октября в Германии начались беспорядки, приведшие к крушению монархии и к провозглашению республики. 11 ноября в Компьене подписано соглашение о прекращении военных действий. Первая мировая война закончилась, ее химическая составляющая была предана забвению. А «забыть» было что!

Итоги применения химического оружия в Первую мировую войну.

В начале войны представления о химическом оружии были смутными, британцы начали с того, что пытались дать «вторую жизнь» нереализованному под Севастополем в 1855 г. проекту лорда Дандональда по сжиганию куч серы при попутном ветре. Но к концу войны сражающиеся стороны успешно применяли химическое оружие друг против друга в наступательных и оборонительных видах боевых действий оперативного масштаба. Химическое оружие в Первую мировую войну создавалось для выхода из «позиционного тупика». Газопуск под Ипром 22 апреля 1915 г. показал большие возможности химического оружия, его применение стало неотъемлемым тактическим приемом в наступлении на подготовленную полосу обороны. В 1915-1916 гг. применение химического оружия для преодоления первой линии обороны противника изменило построение боевых порядков путем их рассредоточения и переноса в глубину полосы обороны. Менялся и подход к выбору ОВ. Химическая война началась с использования инкапаситантов (бромацетон, бромметилкетон и др.)[159] и малотоксичных удушающих ОВ - хлора или брома, постепенно приняла крайнюю форму, подразумевавшую уничтожение противника ОВ смертельного действия. Масштабы применения химического оружия значительно возросли - от разовых газопусков до включения в артиллерийские парки 30-50 % химических снарядов различного тактического назначения. Газобаллонные пуски не оправдали своими результатами сложности их подготовки и к концу 1916 г. утратили свое значение. Применение же 50 % и более химических снарядов считалось залогом успешности подавления обороны противника. В этом случае достигалась тактическая и оперативная внезапность. «Газовые прямоугольники» создавались на площадях в десятки квадратных километров, «ипритные желтые пространства» неделями занимали сотни квадратных километров территории противника.

В 1917 г., благодаря химическому оружию, германской армии удалось преодолеть противоречие между продолжительной артиллерийской подготовкой и внезапностью наступления. Химическое оружие немцы начали применять для сокращения продолжительности артиллерийской подготовки наступления с нескольких суток до нескольких часов и как альтернативу танковым атакам.

Достижения в области химического синтеза ОВ, совершенствование материальной базы артиллерии и тактики артхимстрельбы (например, «стрельба разноцветным крестом»), значительно увеличили поражающую способность химического оружия. По оценке Н.С. Антонова, за Первую мировую войну ингаляционная токсичность ОВ по сравнению с токсичностью изначально примененного хлора выросла в 14,6 раза (за счет люизита) [67]. Кроме ОВ, поражающих человека через дыхательную систему, с июля 1917 г. широко применялись вещества, способные вызывать калечащие поражения через кожу и слизистые поверхности (этил- дихлорарсин, иприт) и пробивать фильтры противогазов, работавших на принципах неспецифической сорбции и химического поглощения паров ОВ[160]. В странах обоих блоков было налажено производство ОВ в промышленных масштабах (рисунок 22).

Всего за годы Первой мировой войны применено 125 тыс. т различных ОВ. В боевых условиях проверена поражающая эффективность 45 химических веществ.

 

Таблица 1 — Структура британских потерь в химической войне 1915-1918 гг. [68]

Отравляющее вещество (дата химической атаки и использованное химическое оружие)	Количество пораженных	Количество погибших	% погибших пораженных
Хлор (газобаллонные атаки апреля и мая 1915)	7000	350	5*
Лакриматоры (химические снаряды, май 1915-июнь 1916)	Не известно	Нет	Нет
Хлор+фосген (газобаллонные атаки, декабрь 1915-август 1916)	4207	1013	24*
Дифосген (химические снаряды, июль 1916-июль 1917)	8806	532	6
Иприт, фосген и хлорарсины (химические снаряды, июль 1917-ноябрь 1918)	160526	4086	2,5
Фосген (газометы, декабрь 1917-май 1918)	444	81	18,2
Всего	180983**	6062	3,3
* У военнослужащих не было эффективных противогазов. ** Из них 120 тыс. человек были поражены ипритом.

Рисунок 22 — Рост производства ОВ во время Первой мировой войны) [5]

 

Только Германия произвела 76 тыс. т ОВ и снарядила ими 34 млн шт. снарядов, Франция произвела 10 млн шт. химических снарядов разных типов [1, 47]. Количественный рост артиллерии позволил вести массированную химическую стрельбу по фронту соприкосновения с противником протяженностью до 100 км (операция «Михаэль», 21.03-04.04.1918 г.). Усовершенствование артиллерийских систем дало возможность поражать противника химическими средствами на всю глубину первой полосы обороны, и даже наносить химические удары по расположению штабов дивизий (7-9 км) и штабов корпусов - 10-15 км (германские химические снаряды крупных калибров с баллистическим наконечником, май 1918 г.).

О том, какое значение химическое оружие приобрело в последний год войны, говорят потери американской армии. Абсолютное число потерь американской армии от ОВ составило 70752 человека, или 27 % общих потерь, составивших 258752 человека[161]. Для германской армии процент потерь от ОВ - 1,88 %; для французской - 5,97 %; для британской - 8,79 %. Столь значительный процент потерь от ОВ в американской армии (при наличии противогазов!) объясняется тем, что она приняла участие в боевых действиях лишь во второй половине 1918 г., когда химическое оружие достигло максимального совершенства и получило максимально широкое применение на фронте. Прочие же армии несли колоссальные потери с самого начала войны, поэтому процент потерь от ОВ у них меньше американских [1].

Анализ потерь от различных видов химического оружия, проведенный британскими исследователями, показал, что массовые потери британцев вызывала артхимстрельба. Наибольший же процент погибших среди пораженных ОВ имел место в результате применения газометов (таблица 1).

Причины высоких потерь среди военнослужащих, подвергнувшихся газометному нападению в конце войны, понятны - фильтрующие противогазы не способны защитить человека от высоких концентраций паров ОВ, создаваемых газометным залпом [68]. В то же время газометные нападения сложнее подготовить и осуществить, чем артхимстрельбу [4]. Поэтому артиллерия стала универсальным средством химического поражения и взаимного истребления в Первую мировую войну [11].

Массированное применение химических снарядов различного тактического назначения с нестойкими ОВ («зеленый» и «синий крест») для подавления артиллерийских батарей противника в сочетании с методом уточненной стрельбы и централизованным управлением артиллерией, позволило германскому командованию изменить тактику наступления, сократив продолжительность артиллерийской подготовки с нескольких суток до нескольких часов и добиться его внезапности. Осенью 1917 г. впервые появилась возможность изменить позиционный характер войны благодаря применению двух технических новшеств: танков (союзники) и химического оружия (германцы). В боях под Камбре (20.11-06.12.1917 г.) оба этих подхода к прорыву обороны противника столкнулись между собой с ничейным результатом[162].

Большие германские наступления на Западном фронте весны 1918 г. показали, что насыщение войск артиллерией и дополнение артиллерийской химической стрельбы снарядами со стойким ОВ (иприт) привели к появлению нового вида вооруженной борьбы - артиллерийского химического сражения. Такое сражение включает объединенные единым замыслом наступательные или оборонительные боевые действия, осуществляемые оперативными объединениями (армиями), в которых завоевание огневого превосходства над противником; дезорганизация его системы управления войсками и оружием; разгром противостоящих группировок противника оперативно-тактического уровня (корпус); срыв формирования, развертывания и нанесение поражения его резервам, находящимся в тактической глубине; захват или удерживание важных рубежей для подготовки последующих операций и др., в основном достигаются при помощи маневра массированным артиллерийским химическим огнем.

Однако артиллерийское химическое сражение возможно в условиях малой подвижности войск. Оно готовилось месяцами, проводилось из состояния обороны и прекращалось возвращением в это же состояние. Для эффективного химического обстрела требовались тысячи орудий, ведущих артподготовку по единому плану, а также миллионы химических снарядов различного тактического назначения. Но в силу своих уязвимых форм ведения боя артиллерия сама стала более удобным объектом химического нападения по сравнению с пехотой. И какого бы совершенства ни достигали тактические приемы применения химических снарядов, успех химических артиллерийских нападений трудно было прогнозировать в конкретной обстановке из-за менявшихся метеорологических условий.

Кроме того, в педантичности германских подходов к ведению химической войны заключалась одна из причин ее проигрыша. Категорическое требование германских инструкций применять для обстрела полосы наступления снаряды с нестойкими ОВ («зеленый» и «синий крест»), а для прикрытия флангов - снаряды «желтого креста» (со стойким ОВ), приводило к преждевременному раскрытию замысла сражения [1].

Союзники только в период подготовки операции «Михаэль» (март 1918 г.) полностью были сбиты с толку ложными германскими ипритными заграждениями. Впоследствии, по сопоставлению с другими признаками готовившегося наступления (опрос перебежчиков и пленных, обнаружение замаскированных полевых аэродромов, артиллерийских позиций, госпитальных баз и др.), они научились отделять ложные ипритные заграждения от тех, которые будут прикрывать наступающие войска с флангов, определять направление и предполагаемую глубину развития прорыва. При штурме горы Кеммель генерал фон Арним, сам того не желая, ипритом «очертил» союзникам пределы своего наступления. В условиях быстро менявшейся ситуации на фронте, даже непродолжительная артиллерийская подготовка наступления химическими снарядами со стойкими и нестойкими ОВ, давала в руки союзного командования контуры германского плана и исключала одно из главных условий его успеха - внезапность. Соответственно, принятые союзниками меры в значительной степени снижали последующие успехи грандиозных химических атак германцев. По заключению А. Де Лазари (1880-1942) [1], выигрывая в оперативном масштабе[163], немцы ни одним из своих «больших наступлений» весны 1918 г. не достигали поставленных стратегических целей.

Но во второй половине 1918 г. химическое оружие стало проигрывать другому соперничавшему с ним боевому средству прорыва укрепленной полосы обороны противника - танку. Дело тут не только в способности танка разрушать проволочные заграждения, уничтожать пулеметные расчеты и своей броней экономить расход «живой силы». С попыток прорыва немцами французской обороны в сентябре 1914 г. под Марной (Первая Марна, 5.09-12.09.1914 г.), а потом и под Верденом (24.02.1915 г.) существовала проблема тактического преследования на поле боя.

Преследовать врага через «пролом» в его обороне (химический или танковый) было некому и не на чем. Построение боевого порядканаступающих частей, сложившееся перед войной, не предусматривало его глубокого тактического эшелонирования и кинетическая энергия наступления пехоты быстро таяла по мере продвижения вглубь первой полосы обороны противника. Влиться в брешь и довершить атаку оперативным развитием прорыва было невозможно. Уплотнение и эшелонирование боевого порядка, осуществляемое воюющими сторонами в ходе войны, не приносило оперативных результатов. Кавалерия не могла продвигаться под пулеметным огнем по изрытым воронками пространствам, каких-то механизированных, прикрытых броней транспортных средств, позволявших быстро развить наступление за пределы первой полосы обороны, не существовало. Двигаться через «пролом» можно было пешком и на гужевом транспорте. А так как дальности артиллерийской стрельбы хватало лишь на то, чтобы подавлять цели в глубину 3-5 км, то задачи пехоты могли быть определены только этой дистанцией артиллерийской поддержки. Для дальнейшего наступления необходимо было заново организовать атаку, введя новые эшелоны атакующих, выдвинув вперед сотни артиллерийских батарей и доставив на позиции миллионы химических, фугасных и осколочных снарядов. Но качественно ничего нового в тактику наступления эти эшелоны не вносили, а становились жертвой замаскированных пулеметов, снарядов в химическом и обычном снаряжении, и контратак пехоты, выдвигавшейся из глубины обороны противника [55][164].

Следовательно, массированная артхимстрельба конца Первой мировой войны в контексте германских наступлений весны 1918 г. представляла собой предельную эксплуатацию технических возможностей артиллерийских систем. Возможности дальнейшего технического развития артхимстрельбы (повышение дальнобойности артсистем, массы забрасываемого ОВ, массированности артиллерийского огня, подвижности и маневра на поле боя артиллерией и др.) в наступлениях весны 1918 г. были исчерпаны. Ее же тактические возможности на уже достигнутом техническом уровне оказались обесценены применением на поле боя танков. Летом 1918 г. относительно быстро организуемые танковые прорывы сделали устаревшим проявившийся в конце 1917 г. новый вид вооруженной борьбы - артиллерийское химическое сражение.

Умелое использование союзниками танков произвело на германцев тяжелое впечатление некой другой войны, которой они не могли противостоять[165]. Массовый ввод в бой 18 июля танковых бригад во время второго сражения на Марне (235 танков) и в сражении 8 августа у Амьена (455 танков) при огневой и авиационной поддержке, обеспечивших войскам союзников прорыв через укрепленную полосу обороны германцев на глубину 10-12 км, указал пути развития тактики наступления на послевоенное время. Но проблема прорыва оперативного масштаба без применения химического оружия была преодолена только в годы Второй мировой войны созданием ударных танковых армий.

Если бы война продолжилась в 1919 г.

Даже в октябре 1918 г. союзники не рассчитывали на успешное окончание войны в этом году [41]. Во второй половине 1918 г., имея подавляющее превосходство над германскими вооруженными силами в танках, авиации, артиллерии и в личном составе[166], союзники добились и многократного военно-химического превосходства. У них не было никаких правовых или моральных ограничений, препятствовавших применению против Германии всей своей химической мощи. По мнению союзников, это Германия нарушила правила ведения войны, определенные в Гааге в 1899 и 1907 гг., а они лишь действовали в ответ.

Иприт. В декабре 1918 г. производство «короля газов» - иприта во Франции могло быть доведено до 40 т/сут., т.е. 1200 т/мес. В СШАпроизводство иприта началось в июне 1918 г. с 1,5 т/сут., но в декабре суммарная производительность американских химических предприятий по иприту составляла 150 т/сут., или 4500 т/мес.[167] При необходимости США могли увеличить производство иприта в несколько раз [24]. На момент подписания перемирия 11 ноября 1918 г. союзникам из США было отправлено 150 тыс. 75-мм снарядов, снаряженных ипритом [4], в портах США готовилось к погрузке 2,5 тыс. т иприта в контейнерах [69][168]. С июля 1918 г. иприт производился в Великобритании. Италия готовилась наладить производство иприта в первые месяцы 1919 г. [24][169]. Количество иприта, производимого союзниками, в начале 1919 г., было немыслимым для Германии на максимуме ее производства ОВ.

Люизит. В 1918 г. Германия утратила монополию на производство современных и более эффективных ОВ. Проблема длительного периода развития экспозиционных поражений ипритом была преодолена с началом производства в США люизита. Такое название ОВ дано по имени американского химика Уинфорда Ли Льюиса (Winford Lee Lewis, 1879-1943), описавшего его физико-химические и поражающие свойства[170]. Люизит - первое ОВ, созданное специально для войны. Американцы предполагали его применять с летательных аппаратов (самолетов и дирижаблей), поэтому он получил второе название — «роса смерти». Производство люизита началось на химическом заводе в Уиллоуби (пригород Кливленда, штат Огайо) в ноябре 1918 г. Для полного сохранения в тайне технологии получения люизита 800 человек техников и рабочих добровольно отказались от любой связи с внешним миром до конца войны [32].

Люизит представляет собой бесцветную маслянистую жидкость со слабым запахом герани и сильным раздражающим действием на слизистые оболочки глаза и носа. Кожно-нарывное действие люизита проявляется без скрытого периода. По ингаляционной токсичности люизит несколько превосходит иприт: среднесмертельная доза паров люизита (Lct₅₀) - 1200-1500 мгхмин/м³; для иприта Lct₅₀ - 1500 мгхмин/м³. Средняя смертельная доза (LD₅₀) при попадании жидкого люизита на кожу человека меньше в два раза, чем у иприта (40-50 и 100 мг/кг соответственно) [5]. Благодаря нарывному действию, малой упругости пара и летучести, считалось возможным использовать его в капельно-жидком состоянии для заражения местности авиацией. Минимальную плотность заражения местности люизитом оценивали в 50 г/м². Стойкость на местности у люизита меньше, чем у иприта, из-за его большей летучести и способности к гидролизу. Летом в пасмурную погоду в окопах он держался 12-14 ч, зимой в оттепель 2-3 сут, в сухую погоду - 6-7 сут. По совокупности физических свойств люизит относили к зимним стойким ОВ, иприт - к летним [32].

Ароматические арсины. Немцы за годы войны произвели 5,8 тыс. т дифенилхлорарсина. Союзники почти всю войну оставались беззащитными против этого ОВ, диспергированного специальными снарядами (см. рисунок 12) до состояния нано- и субмикронных частиц. Но во второй половине 1918 г. немцы утратили монополию на его производство. В конце августа 1918 г. в Великобритании был запущен завод, производивший 2-3 т дифенилхлорарсина[171] в неделю и начато строительство еще нескольких заводов значительно большей мощности. Тогда же британцами был построен завод по производству адамсита (дигидрофенарсазинхлорид, дифениламинхлорарсин), рассчитанный на ежедневное производство 10 т этого ОВ. Для применения адамсита на поле боя британскиехимики изобрели специальные боеприпасы термогенераторного типа, за несколько секунд до взрыва расплавлявшие ОВ. Такой расплавленный адамсит при разрыве боеприпаса распространялся в воздухе в виде тумана, легко проникавшего сквозь фильтры противогазов и сильнейшим образом раздражавшего слизистую поверхность глаз, носа и гортани[172]. Производство дифенилхлорарсина и адамсита было налажено во Франции, строительство аналогичных заводов велось в Италии [24].

Вязкие (загущенные) рецептуры. Такие рецептуры были созданы в конце войны британскими химиками на основе иприта, люизита и их смесей. Повышение вязкости ОВ достигалось добавлением полимерного соединения - хлористого каучука (chlorinated rubber), имеющего среднюю молекулярную массу в пределах 5 тыс.-20 тыс. Да [65][173]. Загущение обеспечивало дробление ОВ на более крупные капли и замедляло их испарение при выливании ОВ авиационными приборами с большой высоты. Загущенные ОВ длительное время сохранялись на местности, прилипали к одежде, к поверхностям вооружения и военной техники, и различных сооружений, надолго делая их непригодными для использования. Дегазация таких рецептур была значительно более сложной, чем незагущенных, и трудно осуществимой водными дегазирующими растворами [32, 67].

Возможное изменение характера войны в 1919 г. У. Черчилль в своей послевоенной книге «Мировой кризис» неоднократно подчеркивал, что в случае продолжения войны в 1919 г. основной упор союзники предполагали сделать на массированное применение танков и химического оружия [41]. Но способы применения ОВ в 1919 г. были бы уже иные, чем в предыдущие годы войны. К концу 1918 г. союзники располагали тяжелой авиацией и ОВ, которых у них ранее не было, и в тех количествах, которых никогда не было у Германии. Иприт и люизит союзники могли производить в неограниченных количествах, и применять их загущенные рецептуры с помощью летательных аппаратов. Арсины делали бесполезными и так малонадежные германские противогазы. Дальние бомбардировщики союзников уже были способны донести бомбы общей массой до 3 т до Берлина, например, британский бомбардировщик Хенли Пэйдж 15 (НР/1500) (таблица 2).

Таблица 2 — Бомбардировщики союзников конца Первой мировой войны [73]*

Тип	Бомбовая нагрузка, кг	Скорость, км/ч	Дальность полета, км	Потолок высоты, м	Появление на фронте, год
Франция
Бреге ВМ.5	300	138	700	4300	1916
Великобритания
Де Хевеленд 10	454	132	1120	2100	1916
Хенли Пэйдж 11 (НР/100)	454	132	1120	2100	1916
Хенли Пэйдж 12 (НР/400)	810	158	1100	3000	1917
Хенли Пэйдж 15 (НР/1500)	3300	160	2090	3000	1917
Бристоль 24 Мк-1 (Бремер)	2260	164	-	4260	1918
Блекбор Кенгуру	490	112	600	3430	1917
Шорт Бомбер	420	124	540	2800	1917
Феликстоне-Порте F-3	420	124	950	2800	1916
Италия
Са.3	1950	135	450	4500	1917
США
Кертис NC	600	155	2352	1500	1918
* В таблицу включены типы самолетов, способные нести бомбовую нагрузку 300 кг и более.

 

За два месяца до неожиданного заключения перемирия между Антантой и Германией, США были готовы предоставить союзникам контейнеры с ипритом массой в 1 т, предназначенные для сбрасывания на германские города. Новое оружие могло быть применено уже в сентябре 1918 г. Но европейские союзники США постоянно переносили сроки воздушно-химического нападения на общего врага в основном из-за позиции Франции, считавшей, что пока не удастся поставить под полный контроль воздушное пространство и оттеснить немцев на расстояние, с которого авианалеты союзников «исключат всякую возможность ответного удара», то применять химические бомбы нельзя [69][174].

Война закончилась на рубеже перехода от использования химического оружия для решения тактических задач к решению задач оперативного и даже стратегического масштаба. Для решения оперативных задач требовалось поражение второй и третьей полос обороны противника, его оперативных резервов, находившихся в глубине территории и недосягаемых для артиллерийского огня. Бомбардировщик в те годы рассматривали как сверхпушку с дальнобойностью, во много раз превышавшей любое из тогдашних орудий. Калибр этой пушки измерялся бомбой в 2 т и более. По послевоенным расчетам 2-тонная ипритная авиабомба была способна заразить ипритом поверхность в 3 км² и на несколько суток сделать ее непроходимой для войск. Если сравнить с этим действие 2-тонной фугасной авиабомбы, снаряженной тротилом, то от нее основным эффектом была яма диаметром в 30 м и глубиной в 7,5 м [30].

По послевоенным представлениям оперативно-тактическое использование химического оружия в наступательной операции на этапе ее подготовки предполагало нанесение с помощью авиации глубокого химического поражения на избранном оперативном направлении (резервы противника, изнурение противника, расстройство подвоза боевых средств, выведение из строя транспортных узлов и коммуникаций). Для этих целей предполагалось использовать ОВ кожно-нарывного действия (иприт, люизит и их смеси). Наступлению на противника должно было предшествовать его поражение в первой полосе обороны осколочно-химическими снарядами и нанесение бомбовых химических ударов на всю тактическую глубину обороны. Само наступление должно было осуществляться массовым вводом в прорыв бронетехники при поддержке штурмовой авиации. Отступающий противник должен был находиться под воздействием авиации, использовавшей ОВ кожно-нарывного действия. Борьба с оперативными резервами подразумевала массированное заражение авиацией стойкими ОВ всех коммуникаций, по которым они могли передвигаться [74].

Население страны противника рассматривалось в качестве стратегического ресурса, обеспечивавшего дальнейшее ведение войны. Никто и не пытался скрывать, что именно население станет основной жертвой химических воздушных налетов. Послевоенный расчет Амоса Фрайса и Кларенса Веста (1921) показал, что для опустошений 10 кварталов Нью-Йорка уже тогда была необходима одна бомба, снаряженная 453 кг люизита [30]. По более поздним расчетам комбрига Якова Жигура (1895-1937), для поражения территории города в 100 км² (на такой территории в европейских городах в то время проживало до 1 млн человек), необходимо было сбросить 300-500 т (3-5 т/км²) иприта. При грузоподъемности бомбардировщиков в 2 т ОВ для решения данной задачи требовались 150-200 бомбардировщиков [74] - вполне посильные требования к авиации и химической промышленности 1919 г. Применение же авиацией союзников с большой высоты загущенных рецептур на основе иприта, люизита и их смесей, обеспечило бы внезапность химического нападения на войска и население, и длительное выведение из строя инфраструктуры Германии.

По образному описанию начальника Военно-химического управления РККА Я.М. Фишмана, сделанному им через 10 лет после окончания войны, «если бы война продолжалась еще лишь 8 месяцев, на поля битвы были бы выброшены (особенно американцами) фантастические количества иприта. На сотни километров в глубину тыл был бы отравлен, и на пораженной ипритом территории воинские части напрасно искали бы чистого от газа уголка, где можно было бы снять маски и утолить жажду и голод» [24].Химическое оружие оказало огромное влияние на тактику и оперативное искусство Первой мировой войны. Изначально оно предназначалось для выхода из «позиционного тупика». Уже его первое использование под Ипром (апрель 1915 г.) показало большие возможности по прорыву первой линии обороны противника, после чего его применение стало неотъемлемым тактическим приемом в наступлении на подготовленную полосу обороны. В 1917 г. химическое оружие применяли для сокращения продолжительности артиллерийской подготовки наступления с нескольких суток до нескольких часов и обеспечения его внезапности как альтернативу танковым атакам. Артиллерийская химическая стрельба, на начальном этапе своего развития предназначавшаяся для подавления артиллерийских батарей противника, к 1918 г. развилась в новый вид вооруженной борьбы - артиллерийское химическое сражение, нацеленное на решение задач оперативного масштаба в обороне и наступлении. Первая мировая война закончилась на этапе развития химического оружия, предполагавшего его применение авиацией в оперативных и стратегических целях. Благодаря появившейся в 1918 г. возможности использовать авиацию для доставки стойких ОВ к целям в оперативной и стратегической глубине обороны противника, химическое оружие стало оружием массового поражения.

 

БЛАГОДАРНОСТИ

 

Авторы выражают свою признательность Юрию Ивановичу Борисову, бывшему начальнику Музея войск РХБ защиты при ФГБУ «27 Научный центр» Министерства обороны Российской Федерации (Москва), сумевшему сохранить уникальные источники 1920-1940-гг., без которых написание этой статьи было бы невозможным.

 

Информация о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследования проводились при отсутствии любых коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

 

Сведения о рецензировании

 

Статья прошла открытое рецензирование двумя рецензентами, специалистами в данной области. Рецензии находятся в редакции журнала.

 

Список источников

 

[1] Де-Лазари А.Н. Химическое оружие на фронтах Мировой войны 1914-1918 гг.: Краткий исторический очерк / Под науч. ред. Супотницкого М.В. М., 2008.

[2] Лиддел Гарт Б. Правда о Первой мировой войне. М., 2009.

[3] Красильников М.В., Петров Г.В. История химической службы и войск химической защиты советской армии. М., 1958.

[4] Ганслиан Р., Бергендорф Ф. Химическое нападение и оборона. М., 1925.

[5] Medical aspects ofchemical and biological warfare / Ed. Sidell F.R., Tafuqi E.T., Franz D.R. Washington, 1997.

[6] Antonijevic B., Stojiljkovic M.P. Unequal efficacy of pyridinium oximes in acute organophosphate poisoning // Clin. Med. Research. 2007. V. 5, № 1. P. 71-82.

[7] Широкорад А.Б. Тевтонский меч и русская броня. М., 2003.

[8] Нахимов П.С. Документы и материалы. М., 1954.

[9] Павлович М.П. Химическая война и химическая промышленность. М., 1925.

[10]    Рассел У.Х. Британская экспедиция в Крым. М., 2014.

[11]                  Сыромятников А.А. Тактика химической борьбы. М., 1925.

[12]                  Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774-1906). / Введ. и прим. Андриенко В.Н. Варшава, 1906.

[13]                  Ключников Ю.В., Сабанин А. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. II. От империалистической войны до снятия блокады с Советской России. М., 1926.

[14]                  Вест Э. Первая мировая война. М., 2005.

[15]                  Simon J., Hook R. Word war I gas warfare tactics and equipment. Oxford: Osprey Publ., 2007.

[16]                  Ниллас Р. Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918. М., 2005.

[17]                  Зайончковский А.М. Первая мировая война. М., 2014.

[18]                  Лиддел Гарт Б. История первой мировой войны. М., 2014.

[19]                  Рдултовский В.И. Исторический очерк развития трубок и взрывателей от начала их применения до конца мировой войны 1914-1918 гг. М., 1940.

[20]                  Вольпе А. Фронтальный удар. Эволюция форм оперативного маневра в позиционный периодМировой войны. М., 1931.

[21]                  Людендорф Э. Мои воспоминания о войне. М., 2007.

[22]                  Майер Ю. Отравляющие вещества и их боевое применение. Часть II. М., 1928.

[23]                  Оськин М.В. Первая мировая война. М., 2010.

[24]                  Фишман Я.М. Военно-химическое дело. Пособие для начальствующего состава. М., 1929.

[25]                  Террейн Дж. Великая война. Первая мировая - предпосылки и развитие. М., 2004.

[26]                  Шацило В.К. Последняя война Царской России. М., 2010.

[27]                  Яковлев В.Я. История крепостей. М., 2000.

[28]                  Хмельков С.А. Борьба за Осовец. М., 1939.

[29]                  Вейцер Ю.И., Лучинский Г.П. Маскирующие дымы. Л., 1947.

[30]                  Fries A.A., West C.J. Chemical warfare. N.Y., 1921.

[31]                  Фигуровский Н.А. Очерк развития русского противогаза во время империалистической войны 1914-1918 гг. М., Л., 1942.

[32]                  Франке Э. Химия отравляющих веществ. Т. 1. М., 1973.

[33]                  Ипатьев А.Н. Жизнь одного химика. Воспоминания. Т. 1. Нью-Йорк, 1940.

[34]                  Муре Ш. Химия и война. М., 1925.

[35]                  Красильников М.В. Военно-химическое дело русской армии в Первой мировой войне (образование и развитие). Часть II. Кампания 1916 г.: Дис.... д-ра воен. наук. М., 1952.

[36]                  Базаревский А.Х. Наступательная операция 9-й русской армии в июне 1916 г. М., 1937.

[37]                  Клембовский В.Н. Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. Часть V. М., 1920.

[38]                  Wictor Th. Flamethrower troops of World War I: the Central and Allied Powers. N.Y., 2010.

[39]                  Никольский С.Н., Никольский М.Н. Бомбардировщики «Илья Муромец» в бою. Воздушные линкоры Российской империи. М., 2008.

[40]                  Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М., 1986.

[41]                  Черчилль У Мировой кризис. Часть II. М., 2015.

[42]                  Павлов А.Ю. «Русская одиссея» эпохи Первой мировой войны. Русские экспедиционные силы во Франции и на Балканах. М., 2011.

[43]                  Notes on German shells (second edition). - General Staff (Intelligence), General Headquartens, Ist May, 1918. London, 1918.

[44]                  Notes on German fuzes and typical French and Belgian fuzes (second edition). General Staff (Intelligence), General Headquartens, January, 1918. London, 1918.

[45]                  Fries A. A., West C.J. Chemical warfare. N.Y., 1921.

[46]                  Watson A.P., Griffin G.D. Toxicity of vesicant agents scheduled for destruction by the chemical stockpile disposal program // Environmental Health Perspectives. 1992. V. 98. P. 259-280.

[47]                  Федоров Л.А. Химическое вооружение - война с собственным народом. Трагический российский опыт. М., 2009.

[48]                  Мировая война в цифрах. М., Л., 1934.

[49]                  Зайончковский А.М. Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. Часть VII. Кампания 1917 года. М., 1923.

[50]                  Керсновский А.А. История Русской армии. М., 1993.

[51]                  Гурко В.И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. М., 2007.

[52]                  Головин Н.Н. Россия в Первой мировой войне. М., 2014.

[53]                  Брухмюллер Г. Артиллерия при наступлении в позиционной войне. М., 1933.

[54]                  Дюпюи Р., Дюпюи Т. Всемирная история войн. М., 1998.

[55]                  Иссерсон Г. Эволюция оперативного искусства (2-е доп. изд.). М., 1937.

[56]                  Гофман М. Война упущенных возможностей. СПб., 2016.

[57]                  Стоун Н. Первая мировая война. Краткая история. М., 2009.

[58]                  Лефебюр В. Загадка Рейна. Химическая стратегия в мирное время и во время войны. М., 1923.

[59]                  Селезнев Г.К. Крах заговора. М., 1963.

[60]                  Шварте М. Артиллерийское вооружение, артиллерийские боеприпасы. М., 1933.

[61]                  Modellhafte Altlastenuntersuchung an ausgewahlten Standorten der Munitionszerlegung und vernichtung nach dem Ersten Weltkrieg / Preufi J. et al. HGN Hydrogeologie GmbH, Nordhausen, Berlin. 2002.

[62]                  Клей К. Король, кайзер, царь. Три монарших кузена, которые привели мир к войне. М., 2009.

[63]                  Варфоломеев Н.Е. Ударная армия. М., 1933.

[64]                  Базаревский А.Х. Мировая война 1814-1918 гг. Кампания 1918 года во Франции и Бельгии. Т. 1, 2. М., Л., 1927.

[65]                  Old chemical weapons: munitions specification report. U.S. Army chemical materiel destruction agency, 1994.

[66]                  Гесс А. Термические и химические повреждения глаз, связанные с войной // Медицинские наблюдения над пораженными боевыми отравляющими веществами по данным германской армии за время войны 1914-1918 гг. Вып. II. Киев, 1931. С. 5-65.

[67]                  Антонов Н.С. Химическое оружие на рубеже двух столетий. М., 1994.

[68]                  Jones E. Terror weapons: the British experience of gas and its treatment in the First World War // War in History. 2014. V. 21, № 3. P. 355-375.

[69]                  Стоун О., Кузник П. Нерассказанная история США. М., 2014.

[70]                  Фишман Я.М. Химическое оружие. М., 1924.

[71]                  Соборовский Л.З., Якубович А.Я. Синтезы отравляющих веществ. М., 1936.

[72]                  Hewett C.L. Isomers of 2-chlorovinyldihlorarsine // J. Chem. Soc. 1948. P. 1203-1205.

[73]                  Рохмистров В.Г. Авиация великой войны. М., 2004.

[74]                  Жигур Я.М. Химическое оружие в современной войне. М., 1936.

 

 

 

Об авторах

Федеральное государственное бюджетное учреждение «27 Научный центр» Министерства обороны Российской Федерации. 105005, Российская Федерация, г. Москва, Бригадирский переулок, д. 13.

Супотницкий Михаил Васильевич. Главный специалист, канд. биол. наук, ст. науч. сотр.

Петров Станислав Вениаминович. Главный научный сотрудник, д-р техн. наук.

Ковтун Виктор Александрович. Начальник центра, канд. хим. наук, доцент.

 

Адрес для переписки: Супотницкий Михаил Васильевич; 27nc@mil.ru.

The Influence of Chemical Weapons on Tactics and Operational Art in World War 1 (Essays in the History of Chemical Weapons), Part 3

M.V. Supotnitskiy, S.V. Petrov, V.A. Kovtun

Federal State Budgetary Establishment «27 Scientific Centre» of the Ministry of Defence of the Russian Federation, Brigadirskii Lane 13, Moscow 105005, Russian Federation

 

ACKNOWLEDGEMENTS:

'tte authors would like to express their gratitude to Yuri Ivanovich Borisov, the former Director of the Museum of the History of NBC Defence Troops of the Federal State Budgetary Establishment «27 Scientific Centre» of the Ministry of Defence of the Russian Federation (Moscow), who managed to preserve the unique documents of 1920-1940-ies. Without these sources the accomplishment of this article would be impossible.

Conflict of interest statement

'tte authors declare that the research was conducted in the absence of any commercial or financial relationship that could be construed as a potential conflict of interest.

Peer review information

'tte article has been peer reviewed by two experts in the respective field. Peer reviews are available from the Editorial Board.

Authors

Federal State Budgetary Establishment «27 Scientific Centre» of the Ministry of Defence of the Russian Federation. Brigadirskii Lane 13, Moscow 105005, Russian Federation.

Supotnitskiy M.V. Senior Researcher. Chief Specialist. Candidate of Biological Sciences.

Petrov S.V Leading Researcher. Doctor of Technical Sciences.

Kovtun V.A. Head of the Centre. Candidate of Chemical Sciences, Associate Professor.

Address: Supotnitskiy Mikhail Vasilievich; 27nc@mil.ru.

 

References

[1]De-Lazari A.N. Chemical weapons on the fronts of the World War 1914-1918: A brief historical essay / Sci. Ed Supotnitskiy M.V. Moscow, 2008 (in Russian).

[2]Liddell Hart B.H. The real war (1914-1918). Moscow, 2009.

[3]Krasilnikov M.V., Petrov G.V. History of chemical service and chemical troops of the Soviet Army. Moscow, 1958 (in Russian).

[4]Ganslian R., Bergendorf F. Gas attack and defense. Moscow, 1925 (in Russian).

[5]Medical aspects ofchemical and biological warfare / Ed. Sidell F.R., Tafuqi E.T., Franz D.R. Washington, 1997.

[6]Antonijevic B., Stojiljkovic M.P. Unequal efficacy of pyridinium oximes in acute organophosphate poisoning // Clin. Med. Research. 2007. V. 5, № 1. P. 71-82.

[7]Shirokorad A.B. Teutonic sword and Russian armor. Moscow, 2003 (in Russian).

[8]Nakhimov P.S. Documents and materials. Moscow, 1954 (in Russian).

[9]Pavlovich M.P. Chemical warfare and chemical industry. Moscow, 1925 (in Russian).

[10]                  Russell W.H. 'tte British expedition to the Crimea. Moscow, 2014 (in Russian).

[11]                  Syromyatnikov A.A. Tactics of chemical warfare. Moscow, 1925 (in Russian).

[12]                  Collection of the most important treaties and conventions concluded by Russia with foreign powers (1774-1906). Introduction and note V.N. Andrienko. Warsaw, 1906 (in Russian).

[13]                  Klyuchnikov Ju.V., Sabanin AA. International politics of modern times in treaties, notes and declarations. Part II. From the imperialist war to the lifting of the blockade from Soviet Russia. Moscow, 1926 (in Russian).

[14]                  Wiest A. ^e illustrated history of World War I. Moscow, 2005.

[15]                  Simon J., Hook R. Word War I gas warfare tactics and equipment. Oxford: Osprey Publ., 2007.

[16]                  Neillads R. 'tte Great War generals on the Western Front 1914-1918. Moscow, 2005 (in Russian).

[17]                  Zayonchkovskiy A.M. 'tte great war. Moscow, 2014 (in Russian).

[18]                  Liddell Hart B.H. History of the World War (1914-1918). Moscow, 2014 (in Russian).

[19]                  Rdultovskiy V.I. A historical sketch of the development of pipes and fuses from the beginning of their application until the end of the World War (1914-1918). Moscow, 1940 (in Russian).

[20]                  Volpe A. Frontal attack. Evolution of forms of operational maneuver in the positional period of the World War. Moscow, 1931 (in Russian)

[21]                  Ludendorff E. My memories of the war. Moscow, 2007 (in Russian).

[22]                  Mayer Yu. ^emical agents and their combat use. Part II. Moscow, 1928. (In Russian)

[23]                  Oskin M.V. World War I. Moscow, 2010 (in Russian).

[24]                  Fishman Ya.M. Military chemical arts. A manual for the commanding staff. Moscow, 1929 (in Russian).

[25]                  Terrain J. The Great War. World War I - the preconditions and development. Moscow, 2004 (in Russian).

[26]                  Shatsilo V.K. 'tte last war of Tsarist Russia. Moscow, 2010 (in Russian).

[27]                  Yakovlev V.Ya. History of fortresses. Moscow,2000 (in Russian).

[28]                  Khmelkov S.A. The struggle for Osovets. Moscow, 1939 (in Russian).

[29]                  Veytser Yu.I., Luchinskiy G.P. Masking smokes. Leningrad, 1947 (in Russian).

[30]                  Fries A.A., West C.J. Chemical warfare. N.Y.,1921.

[31]                  Figurovskiy N.A. Essay on the development of the Russian gas mask during the imperialist war of 1914-1918. Moscow, Leningrad, 1942 (in Russian).

[32]                  Franke S. Lehrbuch der Militarchemie. Band I. Berlin, 1967 (in Russian).

[33]                  Ipatiev A.N. The life of a chemist. Memories. V. 1. N.Y., 1940 (in Russian).

[34]                  Mure Sh. Chemistry and war. Moscow, 1925 (in Russian).

[35]                  Krasilnikov M.V. Military chemical affair of the Russian army in the First World War (education and development). Part II. Campaign of 1916: Dissertation of the doctor of military sciences. Moscow, 1952 (in Russian).

[36]                  Bazarevskiy A.H. Offensive operation of the 9th Russian Army in June 1916. Moscow, 1937 (in Russian).

[37]                  Klembovskiy V.N. Strategic outline of the war of 1914-1918. Part V. Moscow, 1920 (in Russian).

[38]                  Wictor Th. Flamethrower troops of World War I: The central and allied powers. N.Y., 2010.

[39]                  Nikolskiy S.N., Nikolskiy M.N. Bombers «Ilya Muromets» in battle. Air battleships of the Russian Empire. Moscow, 2008 (in Russian).

[40]                  Ignatev A.A. Fifty years in military service. Moscow, 1986 (in Russian).

[41]                  Churchill W. The world crisis. Part II, III. Moscow, 2015.

[42]                  Pavlov A.Yu. «Russian Odyssey» of the First World War. Russian expeditionary forces in France and the Balkans. Moscow, 2011 (in Russian).

[43]                  Notes on German shells (second ed.). - General Staff (Intelligence), General Headquartens, Ist May, 1918. London, 1918.

[44]                  Notes on German fuzes and typical French and Belgian fuzes (second ed.). General Staff (Intelligence), General Headquartens, January, 1918. London, 1918.

[45]                  Fries A.A., West C.J. Chemical warfare. N.Y.,1921.

[46]                  Watson A.P., Griffin G.D. Toxicity of vesicant agents scheduled for destruction by the chemical stockpile disposal program // Environmental Health Perspectives. 1992. V. 98. P. 259-280.

[47]                  Fedorov L.A. Chemical weapons - a war with their own people. The tragic Russian experience. Moscow, 2009 (in Russian).

[48]                  The World War in figures. Moscow, Leningrad, 1934 (in Russian).

[49]                  Zayonchkovskiy A.M. Strategic outline of the war of 1914-1918. Part VII. The campaign of 1917. Moscow, 1923 (in Russian).

[50]                  Kersnovskiy A. A. History of the Russian Army. Moscow, 1993 (in Russian).

[51]                  Gurko V.I. War and revolution in Russia. Memoirs of the Commander of the Western Front. Moscow, 2007 (in Russian).

[52]                  Golovin N.N. Russia in the First World War. Moscow, 2014 (in Russian).

[53]                  Bruchmuller G. Artillery in the offensive in the positional war. Moscow, 1933 (in Russian).

[54]                  Dupuy R.E., Dupuy T.N. The Harper Encyclopedia of Military Histories. Moscow, 1998 (in Russian).

[55]                  Isserson G. Evolution of operational art (2nd ed.). Moscow, 1937 (in Russian).

[56]                  Gofman M. War of missed opportunities. St. Petersburg, 2016 (in Russian).

[57]                  Stone N. World War One: a short history. Moscow, 2009 (in Russian).

[58]                  Lefebyur V. The mystery of the Rhine. Chemical strategy in peacetime and during the war. Moscow, 1923 (in Russian).

[59]                  Seleznev G.K. The collapse of the conspiracy. Moscow, 1963 (in Russian).

[60]                  Shvarte M. Artillery armament, artillery ammunition. Moscow, 1933 (in Russian).

[61]                  Modellhafte Altlastenuntersuchung an ausgewahlten Standorten der Munitionszerlegung und vernichtung nach dem Ersten Weltkrieg / Preufi J. et al. HGN Hydrogeologie GmbH, Nordhausen, Berlin. 2002.

[62]                  Clay C. King, Kaiser, Tsar. Three royal cousins who led the world to war. Moscow, 2009 (in Russian).

[63]                  Varfolomeev N.E. Attack army. Moscow, 1933 (in Russian).

[64]                  Bazarevskiy A.Kh. The World War of 18141918. Campaign of 1918 in France and Belgium. Vol. 1, 2. Moscow, Leningrad, 1927 (in Russian).

[65]                  Old chemical weapons: munitions specification report. U.S. Army chemical materiel destruction agency, 1994.

[66]                  Gess A. Thermic and chemical eye damage associated with war // Medical observations of affected chemical warfare agents according to the German army during the war of 1914-1918. Issue. II. Kiev, 1931. P. 5-65 (in Russian).

[67]                  Antonov N.S. Chemical weapons at the turn of two centuries. Moscow, 1994 (in Russian).

[68]                  Jones E. Terror weapons: The British experience of gas and its treatment in the First World War // War in History. 2014. V. 21, № 3. P. 355-375.

[69]                  Stone O., Kuznick P. The untold history of the United States. Moscow, 2014 (in Russian).

[70]                  Fishman Ya.M. Chemical weapon. Moscow, 1924 (in Russian).

[71]                  Soborovskiy L.Z., Yakubovich A.Ya. Synthesis of toxic agents. Moscow, 1936 (in Russian).

[72]                  Hewett C.L. Isomers of 2-chlorovinyldihlorarsine // J. of Chem. Society. 1948. P. 1203-1205

[73]                  Rokhmistrov V.G. Aviation of the Great War. Moscow, 2004 (in Russian).

[74]                  Zhigur Ya.M. Chemical weapons in modern warfare. Moscow, 1936 (in Russian).

 

---

[1] Напными ОВ 7200 человек [1, 3]. Германские авторы, Р. Ганслиан и Ф. Бергендорф, в начале 1920-х гг. объясняли поражение союзников во время мартовского наступления на Западном фронте масштабным применением немцами химического оружия, а не внезапностью [4].

[2] Его полное имя Томас Кокрейн, 10-й граф Дандональд, маркиз Мараньян (Thomas Cochrane, 10th Earl of Dundonald, Marques do Maranhao;).

[3] В додостаточные для смертельного отравления.

[7] Конго Генерального штаба Альфредом фон Шлиффеном (Alfred von Schlieffen, 1833-1913) [16].

[9] В Роства конструкции.

[10] На этом этапе войны именно «выкурить», а не «отравить» [4].

[11] «Позриторию государства [20].

[17] В исвой атакой, ни в ходе последовавших за ней боев [1].

[23] Всезультате британцы оставили высоту [16].

[25] Бежнули свои прежние позиции [1]. А.А. Сыромятников утверждал, что тогда погибли еще не менее 5 тыс. русских солдат и офицеров, число отравленных достигло 25 тыс. человек [11]. По данным германских авторов, немцы из-за изменившегося направления ветра сами понесли большие потери от хлора [4].

[33] С целью введения в заблуждение Ставки относительно наступления в районе Горлицы 27 апреля из Восточной Пруссии немцы совершили кавалерийский рейд на Шавли (Шауляй), вскоре город был отбит, но главная цель рейда - отвлечение русских сил от Галиции - была достигнута [21].

[34] Орудие называлось «Большая Берта»: вес снаряда - 900 кг, дальность стрельбы - 14 км. Для взятия фортов Льежа (Бельгии) в августе 1914 г. потребовался один день обстрелов из «Большой Берты» [14].

[35] Речь идет о так называемой «атаке мертвецов», т.е. штыковой атаке 8-й, 13-й и 14-й роты 226-го Землянского полка, потерявших до 50 % личного состава газоотравленными. Их неожиданное появление там, где живых вообще не должно было остаться, настолько поразило немцев, что они не приняли боя и бросились назад, попав под огонь крепостной артиллерии [28].

[36] Ни в 1915 г., ни в 1916 г. союзники срезать «выступ» не смогли. Немцы сами его оставили в апреле 1917 г. в связи с отходом со старой линии фронта (Old front line) на заранее подготовленную Линию Гинденбурга.

[37] Лоос находится 15 км южнее Нев-Шапели. По плану Жоффра два мощных удара с двух удаленных друг от друга плацдааллонов с жидким хлором, он не превышал 4,0-5,0 кмбя и массовое производство химических снарядов. По возможности они их заменяли зажигательными или дымными. Дымовыми завесами горящего желтого фосфора достигались одновременно две цели: создавалась дымовая завеса, непроницаемая для глаз неприятельских пулеметчиков; попадая на кожу горящий фосфор, причинял мучительные ожоги, вынуждая пулеметчиков бросать оружие и сдаваться в плен. Всего под Лоосом из минометов Стокса было выпущено до 10 тыс. таких мин [15].

[41]  К тому же и «Тампо Р» оказался неэффективен. На этапы медицинской эвакуации отправлены 2650 британских солдат с разной степенью отравления хлором [15].

[42] В этом наступлении французы впервые применили свои химические снаряды, снаряженные хлористым сероуглеродом с исключительной целью «отквитаться». Но, как не без иронии заметили германские авторы Р. Ганслиан и Ф. Бергендорф: «Успех не соответствовал ожиданиям». После завершения наступления в Шампани от использования этих снарядов французская армия отказалась. Их переснарядили в зажигательные, растворив в сероуглероде желтый фосфор. При испарении растворителя (1 = 46 °С) фосфор остается в виде мелкого порошка, воспламеняющегося на воздухе, и немедленно поджигающего сероуглерод [4].

[43] В послевоенной германской литературе их называли «минами первоначального периода». Они снаряжались ОВ инкапаситирующего действия. Мины «В» — бромацетон; мины «С» — монохлорметиловый эфир хлормуравьиной кислоты; мины без клейма — бромметилэтилкетон [4].

[44] Позиции между Ломжей и Остроленкой находились на направлении удара группы Гальвица, имеющей целью обход крепости Осовец с юга, и оттеснение русских войск на левый берег реки Нарев. Через несколько дней эти позиции русскими были оставлены в рамках общего отхода Северо-Западного фронта на восток.

[45] В 1915 г. германская оборона представляла собой полосу из трех линий общей глубиной 4-6 км. При этом вне досягаемости артиллерии противника в 10-12 км за первой полосой готовилась вторая полоса обороны. Германская тактика оборонительных действий того времени предполагала, что сила обороны заключается в глубине ее построения. Прорывающиеся через первую линию части противника должны терять силу удара на второй и третьей линиях, и уничтожаться контрударами из глубины.

[46] Это больше относится к немцам. У союзников в 1915 г. не было эффективных химических снарядов, а до конца войны не было осколочно-химических снарядов.

[47] На Восточном фронте немцы ожидали прорыв русских войск из района Барановичей [21].

[48] Крепость насчитывала 60 фортов, объединенных в три концентрические окружности вокруг города Верден (Лотарингия, юг Франции). Сражение под Верденом - самое длительное сражение Первой мировой войны. Оно продолжалось с 21 февраля до 21 декабря 1916 г. По замыслу Фалькенгайма, на Западном фронте в 1916 г. необходимо было провести наступление, преследующее цель заставить Францию истечь кровью. Крепость Верден как объект атаки была выбрана по соображения тактического (выступ, угрожающий главным коммуникациям германцев) и морального плана (потеря недавно обновленной крепости была бы тяжелым ударом по Франции). Замысел удался. В результате большая часть французской армии была «провернута через мясорубку Вердена», что привело к истощению французских резервов и свело почти на нет участие Франции в наступлении на Сомме, начавшемся 1 июля того же года (см. ниже) [18].

[49] Такое нетипичное для того периода войны сокращение продолжительности артподготовки было попыткой достижения внезапности наступления. Однако, как оказалось, результативность артподготовки оказалась низкой и немцы понесли большие потери [2].

[50]  Французы маскировали применение фосгеновых снарядов тем, что стреляли ими либо ночью, заглушая слабый звук разрыва разрывами осколочных снарядов, либо на одном участке фронта стреляли попеременно снарядами с раздражающими веществами и фосгеновыми. Немцы тогда не боялись французских снарядов с раздражающими ОВ (акролеин) и не спешили надеть противогазы, отсюда большие потери при первых обстрелах фосгеновыми снарядами [4].

[51] В послевоенной литературе союзников утверждается, что фосген был применен впервые немцами 25 ноября 1915 г. вблизи Авокуора (Avocourt, городок в Лотарингии) — по британским позициям было выпущено не менее 300 фосгеновых снарядов [15]; и во время германской газобаллонной атаки 19 декабря 1915 г. южнее Ипра — 9300 баллонов, хлор:фосген в соотношении 4:1 [15, 30]. Французское правительство 18 декабря приняло решение начать производство фосгена в ответ на фосгеновую атаку 25 ноября [15]. Немецкие авторы с этим не согласны, приоритет в применении снарядов с фосгеном они отдают французам. По их данным первые французские фосгенные снаряды были исследованы германскими химиками в январе 1916 г. [4, 22]. Анализ мемуарной литературы и эволюции противогазов того времени дает основание считать, что немецкие авторы правы. Академик В.Н. Ипатьев (1867-1952) в своих воспоминаниях подчеркивает, что использовать фосген в качестве ОВ он предложил в начале мая 1915 г., сразу, как стало известно о германской газобалонной атаке под Ипром 22 апреля. Тогда же были начаты переговоры с промышленником В. А. Гандуриным (1873-1935) о производстве 600 пудов фосгена для снаряжения снарядов [33]. Летом 1915 г. применить фосген в газобаллонных атаках предложил военному министерству морской химик Н.А. Кочкин (1873-1946) [9]. Есть и другие данные, показывающие, что фосген в качестве боевого ОВ рассматривался союзниками уже летом 1915 г., и тогда же они начали готовиться к его применению на фронте. Профессор Московского высшего технического училища В.М. Горбенко на заседании Московской экспериментальной комиссии 13.08.1915 г. доложил об обнаруженной им способности уротропина нейтрализовать фосген [31]. По сведениям из британского источника, русские химики передали им информацию о способности уротропина нейтрализовать фосген в средине сентября 1915 г. [15].

[52] Смесь фосгена с «утяжелителями» (треххлористый мышьяк или хлорное олово — последняя смесь называлась «Колоньит») для снаряжения химических снарядов, предложена французскими профессорами Паулем Лебо (Paul Marie Alfred Lebeau, 1868-1959) и Жоржем Урбаном (Georges Urbain, 1872-1938) во второй половине 1915 г. [34].

[53] Британцы стали примешивать фосген к хлору при газобаллонных атаках в начале 1916 г. [1].

[54] Германские артиллеристы различали тактические свойства химических снарядов по хорошо заметным обозначениям в виде крестов разного цвета, нанесенных масляной краской. Им совершенно не нужно было знать их химическое содержание. Зеленый крест обозначал составы малостойкие, летучие и смертельные, как, например, фосген и дифосген. Желтый крест обозначал вещество, обладающее наибольшей стойкостью и нарывным действием (иприт). Синий крест обозначал группу рецептур ОВ на основе соединений мышьяка, не обладающих стойкостью и смертельным действием, но способных проникать через фильтры противогазов и вынуждать солдат сбрасывать их в атмосфере, содержащей пары других, смертельных ОВ (фосген, дифосген, иприт).

[55] В те годы считали, что дифосген ядовитее хлора в 16-27 раз, фосгена — в 5,5. Армии Антанты не использовали дифосген, так как технические трудности не позволили им наладить его массовое производство. При необходимости использовать фосген германские химики в качестве «утяжелителя» добавляли к нему дифосген — 21-см мортирные снаряды с двумя зелеными крестами (фосген, дифосген, дифенилхлорарсин и 0,878 г тротила). Германский фосген союзники обнаружили в ноябре 1916 г. в неразорвавшихся 7,7 см химических минах (0,46 л фосгена, маркировка мины: символ «D», три желтых кольца) [4].

[56] В начале 1916 г. у союзников в качестве противогазов были в основном так называемые «влажные маски». Они не защищали от хлорпикрина. Кроме того, пары хлорпикрина держались на местности более длительное время, чем пары дифосгена [24].

[57] Река Маас течет через Верденский укрепрайон в направлении на север и делит его на две почти равные части. Ее ширина в июне в районе Вердена достигает 1 км.

[58] На восточном берегу Мааса под Верденом была сосредоточена половина всей французской артиллерии [17].

[59] Повторение обстрела французских позиций между Бра и фортом Тава 11 июля снарядами «зеленого креста» привело к отравлению 1100 человек, из них погибли 110. С июля снаряды «зеленого креста» выпускались при каждой германской бомбардировке крепости в количестве 100 тыс. шт. и более. С февраля 1917 г. германская артиллерия отстреливала их миллионами штук [1].

[60] От Вердена для отражения наступления в районе озера Нарочь было «Оттянуто» с Западного фронта четыре германские дивизии, французы получили двухнедельную передышку. Нарочское наступление обошлось русской армии в 80 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести [17].

[61] По данным В.Н. Клембовского [37] решение нанести удар по немцам силами правого фланга Западного фронта и левого фланга Северного фронта принято в Ставке 14.02.1916 г. В наступлении должны были участвовать 400 тыс. человек.

[62] Русские химснаряды периода 1915-1917 гг., по оценке 3. Ганслиана и Ф. Бергендорфа [4], якобы были сконструированы по французскому образцу и «не представляли собой ничего оригинального и нового». На фронт они поставлялись с февраля 1916 г. Русская военно-химическая промышленность производила снаряды трех типов: а) удушающие (56 % хлорпикрин, 44 % хлористый сульфурил) — вызывали раздражение дыхательных органов и глаз в такой степени, что пребывание людей в этой атмосфере было невозможно; б) ядовитые медленно отравляющие (60 % фосген, 40 % хлорное олово); в) ядовитые скоро отравляющие («Винсеннит»). Снаряды первых двух типов производились с начала 1916 г., снаряды третьего типа — с июля 1916 г.

[63] Британцы до конца войны не смогли наладить производство чистого этилйодацетата, использовали его технический продукт [4]. Всего за 1916 г. «отсталые» в военно-химическом отношении предприятия России произвели 1,4 млн ядовитых и удушающих химических снарядов, из них в действующую армию отправлено 1,3 млн [35].

[64] Например, в районе Камбре на расстоянии 1 км за главной полосой обороны немцев шла линия прикрытия, а позади нее, в 5-6 км, следующая оборонительная полоса [16].

[65] Треххлористый мышьяк использовался как раздражающее вещество, утяжелитель ОВ и дымообразова- тель в русских, британских и французских химических снарядах. Хлорное олово, по замыслу Лебо, должно «пробивать» противогаз противника. У союзников имелись данные, что смесь паров синильной кислоты и хлорного олова не задерживается фильтром германского противогаза, тогда как пары одной синильной кислоты сорбируются угольным слоем противогазовой шихты. Хлороформ добавляли для уменьшения риска самовоспламенения смеси синильной кислоты с воздухом.

[66] Возможно, источником этой идеи для Ливенса была фантастическая повесть Герберта Уэллса (Herbert George Wells, 1866-1946) «Война миров», опубликованная в 1897 г. Прибывшие на Землю марсиане для борьбы с британской артиллерией используют точно такие же газометы, которые через 19 лет появились на Западном фронте у британцев.

[67] После Первой мировой войны этот принцип распределения ОВ по территории был использован при создании кассетных химических боеприпасов (авиационных, для систем залпового огня и др.).

[68] Русской армии в Первой мировой войне союзниками отводилась второстепенная задача истощения войск Центральных держав. Это проявлялось в том, что из их военного арсенала русской армии предоставлялось главным образом стрелковое вооружение и минимальное количество артиллерии, артиллерийских боеприпасов и других современных видов вооружения, якобы менее необходимых на Восточном фронте [23]. Химическое оружие не было исключением [35].

[69] Для сравнения, только в ночь на 23 июня 1916 г. под Верденом немцы израсходовали 200 тыс. химических снарядов, из них 100 тыс. — с дифосгеном (см. выше).

[70] Авиатор Никольский не указывает тип использованных для обстрела переднего края немцев химических снарядов, но по тактике их применения (непосредственно перед наступлением пехотных подразделений) и быстрому летальному эффекту от воздействия ОВ, можно предположить, что они были снаряжены «винсеннитом» (ядовитые скоро отравляющие).

[71] Город Сморгонь находится в 60 км южнее озера Нарочь. Через Сморгонь с сентября 1915 г. по февраль 1918 г. проходила линия фронта. Германские и русские позиции под Сморгонью имели большую плотность войск и мощную систему долговременных укреплений позиционного фронта, т.е. представляли собой очень заманчивые объекты для газобаллонных атак как с русской, так и с германской стороны. Молодечно — крупный железнодорожный узел. Расположен в 80 км южнее озера Нарочь. Германский газопуск под Сморгонью 02.07.1916 г. был настолько мощным, что запах хлора ощущался в Молодечно. Только в 254-м полку выявлены 1606 газотравленных.

[72] Это очень мало. После войны, на основе обобщения опыта газопусков, считали, что для создания обладающей поражающим действием газовой волны протяженностью по фронту 1 км требуется не менее 30 т жидкого хлора [11]. Такое количество хлора на км фронта было использовано немцами во время первого газопуска под Ипром 22.04.1915 г. (см. «Начало химической войны»).

[73] Химический снаряд с простой ударной трубкой перед взрывом углублялся в почву, что приводило к потерям ОВ в почве. При взрыве такого снаряда облако паров ОВ распространялось вверх в виде гриба, при взрыве снаряда с трубкой немедленного действия формировалось стелящееся по земле облако [24].

[74] Маршал Франции Жоффр еще в 1915 г. заметил русскому дипломату графу А. А. Игнатьеву (1877-1954) следующее: «Мы теряем в этих боях цвет нашей нации, и я вижу, как после войны мы очутимся в отношении национальной культуры перед огромной пропастью. И я не знаю, чем эта пропасть будет заполнена. Что будут представлять собой новые поколения?» [40]. Сегодня ответ на этот вопрос вполне очевиден.

[75] 8-я армия генерала А.М. Каледина (1861-1918), 3-я армия генерала Л.В. Леша (1862-1934) и особая группа генерала В.М. Безобразова (1852-1932) должны были действовать совместно с войсками Западного фронта в общем направлении на Брест-Л итовск, что подразумевало штурм Ковеля. Взятие русскими Ковеля разобщило бы австрийцев и германцев в их усилиях по противодействию наступлению Брусилова. Но штурм Ковеля не мог совершиться иначе как в лоб — через болотистую долину реки Стоход шириной 1,5-4,5 км. Обойти ее было невозможно, так как русло реки, изгибаясь, охватывает Ковель с юга и востока на расстоянии 30-40 км от города. Германцы на этом направлении имели мощную артиллерию, крупную авиационную группировку и три линии окопов, в каждой по восемь рядов проволочных заграждений. Русская армия захватила несколько плацдармов на левом берегу Стохода (самым крупным из которых был Черевищенский), но Ковель взять не смогла. Главной потерей наступления стала гибель дворян-гвардейцев — опоры российского престола и лично монарха [23]. Поэтому «Брусиловский прорыв» также известен под названием «Стоходская мясорубка»,

[76] Шантильи — городок в 41 км к северу от Парижа, где во время Первой мировой войны располагалась французская главная квартира и проходили межсоюзнические конференции государств согласия (Антанты) по координации военных действий. Состоялись четыре конференции: в июле и декабре 1915 г., в марте и ноябре 1916 г.

[77] Жоффр с почетом был снят с должности 27 декабря 1916 г. в связи с большими потерями французской армии под Верденом [41]. Так как подготовка масштабного газопуска требует нескольких недель, немцы, видимо, ориентировались на ставший известным им план Жоффра, подготовленный в ноябре 1916 г.

[78] 11 км — это фронт газопуска. По мере движения газового облака его фронт расширялся. Однако 11 км — много это или мало? Судите сами, по плану Нивеля 5-я французская армия (14 дивизий) должна была наступать по фронту 25 км [17].

[79] Во время волновых газовых атак, продолжавшихся от одного до полутора часов, британцы и французы, даже при наличии у них хороших противогазов и убежищ, несли потери до 10 % личного состава подразделений [24],

[80] Линия Гинденбурга шла по линии Аррас (северная часть)-Камбре-С.-Катен-Ля-Фер-Вайни на реке Эн (южная часть).

[81] В апрельских боях активное участие принимал Русский экспедиционный корпус. Потери русских в том сражении составили 5183 человека из 20 тыс. солдат, находившихся в то время во Франции [26].

[82] Аррас — главный город французского департамента Па-Де-Кале, расположен на 25 км южнее Лооса на реке Скарпа. Наступление было задумано в июне 1916 г. как вспомогательное к наступлению на Сомме, но из- за больших потерь было отложено [18].

[83] Это было первое крупное газометное нападение британцев. Его «успех» так впечатлил германских военных, что они немедленно переняли новый способ ведения химической войны [4].

[84] На начало 1917 г. у британцев не было эффективных химических снарядов. Конструктивно и по химическому снаряжению они уступали французским и германским. Поэтому Хейг потребовал хотя бы заменить инкапаситант этилйодоацетат (маркировка снаряда «SK») на удушающую смесь фосгена и хлорпикрина (маркировка снаряда «PG»). К началу апрельского наступления он получил ограниченное количество таких снарядов и израсходовал их в первый день наступления: 40 тыс. снарядов британцы использовали для подавления германских позиций на хребте Вими (захвачен 9 апреля), 60 тыс. при наступлении по обоим берегам реки Скарпы [15]. В последующие дни эффективно бороться с артиллерией противника Хейгу оказалось нечем.

[85] Их собирательно называют «Сражением у Мальмезона» — по обозначению форта Мальмезон, являвшегося ключевым германским укреплением Лаонского выступа. Наступление было предпринято для поддержки британского сражения под Ипром. Французы сосредоточили против Лаонского выступа 1860 орудий, из которых 984 тяжелых и большой мощности. Артиллерийская подготовка продолжалась 6 суток [17].

[86] Под газовую атаку 31 января 1917 г. попал 6-й особый полк Русского экспедиционного корпуса во Франции. Сохранился подробный доклад об этой атаке, подготовленный командиром полка, полковником Г.И. Сименовым. Газобаллонные пуски сопровождались интенсивным обстрелом химическими снарядами и минами. Немцы трижды пытались атаковать русские позиции, но каждый раз их отбивали огнем русских пулеметов и артиллерийским огнем с французских батарей. Потери русских: 227 бойцов газоотравленных,34 — умерших от отравления и убитых [42].

[87] Под такими слухами были основания. В Институте физической химии кайзера Вильгельма в конце 1914 г. проводилось изучение возможности боевого применения смеси фосгена и окиси какодила — токсичного и легко воспламеняющегося на воздухе мышьяковистого соединения. После взрыва и пожара в лаборатории, приведшего к гибели основного помощника Габера, профессора Сашюра, эти опыты были прекращены. Габер переключился на изучение возможности использования для ведения химической войны хлора и хлористых соединений. К тому же немцы с целью деморализации противника сами распространяли слухи о якобы появлении у них новых ОВ, способных преодолеть любые средства защиты противника и при этом не имевшие цвета и запаха.

[88] Дифенилхлорарсин (DA) — первое ОВ данного типа, примененное на Западном фронте. Раздражение верхних дыхательных путей после одного короткого вдоха частиц вещества «синий крест» достигает наибольшей выраженности через 6-15 мин и влечет за собой полную потерю боеспособности от получаса до 2 ч. Боеспособность отравленного военнослужащего восстанавливается не ранее чем через сутки [32].

[89] Ультрамикроскопические исследования того времени показали, что частицы твердых ОВ только в том случае способны проходить сквозь коробки противогазов, если их диаметр меньше 0,0001 мм [4].

[90] Это много. Даже один вдох нано- и субмикронных частиц дифенилхлорарсина при его концентрации в воздухе 1 мг/м³ (и выше), кроме рвотного рефлекса, вызывает у человека почти нестерпимые боли в груди, в конечностях и суставах. При таких концентрациях дифенилхлорарсин, как и все другие раздражающие вещества «синего креста», вызывает тяжелые повреждения верхних и нижних дыхательных путей. У отравленных солдат нередко наблюдались признаки поражения ЦНС: оцепенение, потеря сознания и обморочное состояние, продолжавшиеся в течение многих часов [32].

[91] Имеются в виду железные дороги, ведущие в Шаден и Рулер через Турут; из Брюгге и с севера, бывшие главным каналом снабжения 4-й германской армии, расположенной вдоль бельгийского побережья и под Ипром.

[92] Ипр находится в 60 км к юго-западу от Зеебрюгге. После войны выяснилось, что данные британской разведки оказались ошибочными. В Зеебрюгге базировалось не более 10 германских подводных лодок, не игравших большой роли в подводной войне [25].

[93] «Хребет» представлял собой продолговатый холм протяженностью 4,2 км, прилегающий с юга к основанию Ипрского выступа; наибольшая высота 46 метров.

[94] Возвышенность 2 на 1 км в 4 км северо-восточнее от Ипра.

[95] Первая французская армия, накануне наступления сменившая бельгийские части севернее Ипра.

[96] Новое ОВ было названо британскими солдатами «горчичный газ», так как по запаху оно напоминало им горчицу; французы назвали его «иприт», по месту первого применения. Немцы — «Lost», по первым буквам имен германских химиков В. Ломмеля (Wilhelm Lommel) и В. Штайнкопфа (Wilhelm Steinkopf, 1870- 1949), предложивших весной 1916 г. командованию германской армии применить дихлордиэтилсульфид на поле боя. Чистый иприт представляет собой бесцветную маслянистую жидкость, не обладающую запахом. Технические продукты окрашены примесями в цвета от желтого до темно-коричневого и обладают характерным сладковатым запахом. Ниже температуры застывания (13,5 °С) иприт кристаллизуется в виде длинных бесцветных ромбических кристаллов. Температура плавления 14,44-14,45 °С Технический иприт застывает при температуре от 5 до 10 °С. Пары иприта плотнее воздуха в 5,5 раз [1, 32]. Иприт действует как кожно-резорбтивный и ингаляционный яд; пары и капли иприта поражают глаза. Токсичность иприта тогда считали равной токсичности синильной кислоты (в экспериментах на мышах) или даже вдвое ее больше (в экспериментах на собаках) [45]. Количество смертельных исходов среди бойцов, отравившихся на обстрелянной ипритными снарядами местности, не превышала 1 %, так как на полях сражений концентрация иприта обычно невелика ввиду малой скорости его испарения. Процент летальных исходов от иприта значительно повысился в 1918 г., когда немцы стали применять снаряды, образующие ипритный аэрозоль (см. в № 3 «Подготовка к тотальной химической войне»). Иприт в таком состоянии крайне опасен. Смертельные исходы среди отравленных достигали 10 %, полного выздоровления не наступает. По итогам применения иприта в Первой мировой войне общая летальность от иприта обычно указывается в пределах 1-3 %. Потери союзников от иприта в 8 раз превосходили потери от других ОВ [46]. По оценкам германских военных ипритные снаряды оказались примерно в 8 раз эффективнее для поражения личного состава войск противника, чем их же снаряды «зеленого креста» [4].

[97] Наступлению британцев на хребет Пилькем, с которого началось третье сражение под Ипром, предшествовал самый интенсивный артиллерийский обстрел за всю войну. Он продолжался с 17 по 30 июля, за это время по германским позициям было выпущено не менее 4,4 млн снарядов разных калибров. С каждым новым обстрелом дождь усиливался, поэтому во время тех боев у британских солдат появилось убеждение, что дождь вызывает пушечная стрельба [16].

[98] По германским данным, части союзников на территориях, зараженных ипритом, теряли до 75 % личного состава [22].

[99] Помимо большой стойкости на местности, иприт обладает способностью поражать человека в обход противогаза, вызывая нарывы на коже. Даже низкие концентрации паров иприта способны «ожечь» кожу и вызвать поражения, требующие до трехмесячного лечения. Эти два свойства сняли необходимость внезапных химических атак с артиллерийским огнем высокой интенсивности. Поэтому первые образцы ипритных снарядов конструировались по типу снарядов «зеленого креста» (см. рисунки 6 и 13) и имели небольшой разрывной заряд. Для формирования ипритных заграждений («желтых участков») стрельба велась спокойно и прицельно в течение нескольких часов и повторялась на следующий день [4, 47].

[100] Немцам в конце года все же довелось отведать действие своего иприта на «своей шкуре». Во время первого этапа сражения при Камбре 20 ноября 1917 г., когда британские танки совершили рейд на Линию Гинденбурга, британцы захватили склад германских снарядов «желтого креста» и, не теряя времени, расстреляли их по позициям германских войск [1].

[101] Расстояние от Ипра до железнодорожного узла Рулер по прямой 12 миль. Хейг считал его захват первейшей целью 5-й армии, однако за 4 месяца боев британцы не смогли продвинуться дальше Пашендаля (деревушка в 8 милях от Ипра). Поэтому третье сражения под Ипром еще называют сражением при Пашендале [16]. Общие потери британцев боев «за узкую полоску грязи» составили не менее 380 тыс. человек [48].

[102] Камбре — город на севере Франции. Расположен в 36 км юго-восточнее Арраса. В августе 1914 г. оккупирован немцами.

[103] Под «глубоким прорывом» понимали прорыв на тактическую глубину.

[104] Начальником артиллерии австро-венгерского кавалерийского корпуса Хауэра был один из лучших немецких артиллеристов того времени, полковник Георг Брухмюллер (Georg Bt'uchmuDer, 1863-1948) [1].

[105] Такая стрельба еще называлась «стрельбой на образование облака», т.е. она велась не по конкретной цели, а по площади, где могли находиться эти цели. Прицельные площадки разделялись на квадраты или прямоугольники, размеры которых соответствовали площади рассеивания химснарядов стреляющих батарей. Чем меньше было рассеивание, тем меньше были эти квадраты (прямоугольники). Все количество снарядов выпускалось по средней точке попадания в квадрате (прямоугольника). На Черевищенском плацдарме такая система стрельбы была только опробована. В более поздних германских операциях обстрелу «зеленым крестом» обычно предшествовал обстрел «синим крестом» [1, 4].

[106] По признанию Людендорфа, разложение русской армии, начавшееся в 1917 г., в 1918 г. перекинулось на германскую армию и стало основной причиной поражения Германии в этой войне [21].

[107] Условия мира, которые хотел предложить России Людендорф в конце 1917 г., были мягкими. Главное из них — прекращение военных действий и сохранение позиций, которые к тому времени занимали воюющие стороны. Он не требовал ни территориальных уступок, ни контрибуции, ни сдачи оружия [21]. В.И. Ленин (1870-1924) настаивал на заключении мира с Германией на этих условиях, однако Л .Д. Троцкий (1879-1940), надеясь на пришествие «мировой революции» и еще по каким-то менее ясным причинам, в январе 1917 г. сорвал переговоры о мире с германской делегацией. Позже немцы силой навязали России более тяжелые условия мира — 3 марта 1918 г. в Бресте советской делегацией был подписан мирный договор с Германией («Брестский мир») [17].

[108] 12-я армия входила в состав Северного фронта — командующий фронтом генерал от инфантерии В.Н. Клембовский (1860-1921).

[109] Первая линия русской позиции была расположена по краю открытого берега Западной Двины. В 8 км восточнее по реке Малый Егель была устроена замаскированная лесом вторая оборонительная линия. В 10 км восточнее второй позиции, на реке Большой Егель, начато сооружение третьей оборонительной линии [17].

[110] Немцами на левом берегу реки против Икскюля было сосредоточено 157 тяжелых и легких артиллерийских батарей, а также 21 минометная батарея [17]. Впервые комбинированно применялись химические снаряды «зеленого» и «синего крестов». По результатам их совместного применения под Ригой стрельба «разноцветным крестом» прочно вошла в практику артхимподготовки германских наступлений 1918 г. [5,15, 53].

[111] Немцы не стали тратить время на переброску на правый берег реки своих орудий, а использовали захваченные русские орудия, для которых заранее был разработан план артиллерийской стрельбы [53].

[112] После Октябрьской революции на основе этих латышских бригад (2 бригады, включающие 8 полков — 40 тыс. бойцов) сформированы воинские подразделения, известные сегодня как «Красные латышские стрелки», сыгравшие важную роль в борьбе с белым движением и контрреволюцией в России.

[113]  Немцы могли получить под Ригой и достойный химический ответ. В 1917 г. в России было произведено: хлора — 1956 т, фосгена — 558 т, хлорпикрина — 518 т, хлористого сульфурила — 247 т, цианистых соединений — 405 т, химических снарядов — 2,6 млн штук [3]. Только на складах в Москве и Тамбове хранилось почти 400 тыс. химических снарядов [47].

[114] В общей сложности за годы войны сторонами было использовано 12 тыс. т иприта. Пострадало от него, по разным оценкам, от 61,5 до 400 тыс. человек, в том числе 1130 человек — со смертельным исходом [47]. По мнению некоторых специалистов, немцы в 1917 г. плохо использовали свое преимущество инициаторов «ипритной войны», так как поторопились пустить его в ход, не располагая достаточно большими запасами. Черчиллю принадлежит предположение, что если бы иприт был применен немцами не на таком малом протяжении фронта и в достаточном количестве, исход боев 1917-1918 гг. и, возможно, самой войны, мог бы быть иным [24, 41]. Генерал М. Гофман в своих мемуарах раскрыл подоплеку преждевременного применения иприта. Людендорф, принимая такое решение под давлением ситуации на фронте, понимал, что союзники наладят производство этого ОВ в течение года, как только разберутся с его тактическими возможностями. Понимал он также и то, что германская промышленность не сможет обеспечить войска специальными резиновыми плащами и двумя-тремя переменами обмундирования каждому солдату. Однако он рассчитывал закончить войну раньше, чем союзники создадут собственные технологии производства иприта и наработают его количества, достаточные для применения на поле боя [56]. Частично его прогноз оправдался. Союзники с ноября 1917 г. действительно предприняли отчаянные усилия наладить промышленное производство иприта, но применить его они смогли только в конце войны, когда Германия потерпела поражение в результате подавляющего военного превосходства союзников и внутреннего политического кризиса [15,34].

[115] Премьер-министр Франции Жорж Клемансо (Georges Benjamin Clemenceau, 1841-1929) в январе 1918 г. открыто признал, что победа над Германией будет одержана Антантой лишь осенью 1919 г. [17]. В отправленной 22 июня 1918 г. в Имперский военный кабинет «Записке о войне» У. Черчиль писал о необходимости готовить наступление летом 1919 г. Одним из приоритетных видов оружия, способных обеспечить победу союзникам, он видел химическое оружие [41].

[116] В кампании 1917 г. британцы взяли на себя основную тяжесть наступательных действий второй половины года. Французская армия, парализованная мятежами после неудавшегося наступления Нивеля, в основном находилась в обороне [18].

[117] Начиная с июля 1916 г. и до конца марта 1918 г., т.е. более 18 месяцев, германцы не предпринимали на Западном фронте никаких крупных наступательных действий, сосредоточив свои усилия на Восточном фронте, против Румынии и России, а также на итальянском фронте.

[118] Речь идет об изменении хода истории! Если следовать аргументации Гофмана, то угроза появления иприта и арсинов на Западном фронте помешала немцам покончить с Советской Россией и, соответственно, с советской частью нашей истории.

[119] Была еще одна сторона, желавшая тогда «использовать» американский фактор в своих целях — Советская Россия. Правительство В.И. Ленина, вынужденно согласившееся на «Брестский мир», понимало, что он носит временный характер. Германия не смогла бы долго продержаться против объединенных сил Великобритании, Франции, Италии и США, да и между самими этими государствами существовали «межимпериалистические противоречия». Но за тот промежуток времени, когда «империалистические хищники будут рвать друг другу глотки», русские коммунисты рассчитывали создать новую армию — Красную, что и было сделано к концу 1918 г. Ни Германия, ни бывшие союзники не принимали тогда в расчет Советскую Россию. Немцы после победы на Западном фронте мечтали использовать полученные территории России и Закавказья для походов в Индию и вынашивали идею германского наземного пути в Китай [57]. Бывшие союзники рассчитывали после победы над Германией разделить Россию между собой, разумеется, для того, «...чтобы дать возможность русскому народу свободно высказать свою волю» [59]. Но и те, и другие просчитались.

[120] До 95 % всех примененных в Первую мировую войну ОВ (иприт, фосген, дифосген, хлористый бензил, бром-бензилцианид, хлорпикрин и др.) и дымообразователей (хлористый аммоний, тетрахлориды кремния и титана) прямым или косвенным путем производили с использованием хлора [45].

[121] Бром до войны производили только в двух странах - в США и Германии. Французы в апреле 1916 г. смогли наладить производство брома в Тунисе, используя воды подземного соляного озера Себка-эль-Мелах [24]. В России в промышленном масштабе бром получен в 1917 г. из маточных рассолов Крымских соляных промыслов в Саках [33]. Британцы с началом химической войны пытались купить бром в нейтральных тогда США, но оказалось, его заранее весь скупили германские фирмы [58].

[122] Для получения ядовитого дыма союзники пользовались смесью, состоящей из 80 % хлорпикрина и 20 % хлорного олова или четыреххлористого кремния. Такой смесью наполняли артиллерийские снаряды, мины Ливенса и ручные гранаты. По способности проникать через противогазную коробку образуемый дым уступал дифенилхлорарсину и к завершению войны смесь сняли с вооружения [4].

[123] 21-см гаубичные химические снаряды впервые применены на Западном фронте в июле 1917 г.

[124] Практика боевого применения таких снарядов показала немцам их неэффективность. Создать капли дифенилхлорарсина с нужной для проникновения через противогаз дисперсностью не удалось, а из-за «разведения» фосгеном его действие на противника оказалось незначительным.

[125] Дифенилцианарсин синтезирован германскими химиками в начале 1918 г. Чистый дифенилцианарсин при комнатной температуре представляет собой бесцветные кристаллы со слабым запахом чеснока; t = 31,5 °С; tom = 346 °С; плотность 1,3160 г/см³ (при температуре 25 °С); ММ 255,2. В воде растворяется плохо. В противоположность дифенилхлорарсину, дифенилцианарсин почти не разлагается водой. Наименее летуч из всех ОВ, примененных в Первую мировую войну. Германские химики считали, что он обладал в 10 раз более сильным раздражающим действием, чем дифенилхлорарсин. Его действие начинало ощущаться при концентрации 0,00001 мг/л, а концентрация 0,0005-0,001 мг/л уже была непереносимой для человека без противогаза с надежным аэрозольным фильтром. Последствия отравления дифенилцианарсином были резче выражены и давали о себе знать в течение более длительного времени, чем при отравлении дифенилхлорарсином [22, 24].

[126] Фенилдихлорарсин (C₆H₅AsCL) - бесцветная жидкость; t_M = минус 20 °С, ф_ип = 257 °С (с разложением), плотность 1,625 г/см³ (при t = 20 С), летучесть (максимальная концентрация) 0,274 мг/л (при t = 20 °С); нерастворим в воде, хорошо растворим в большинстве органических растворителей. Раздражает верхние дыхательные пути, вызывая неудержимое чихание и кашель; обладает кожно-нарывным и резорбтивным действием. Во время Второй мировой войны в итальянской и германской армиях это вещество служило компонентом зимних ипритных смесей [32].

[127] Р. Ганслиан и Ф. Бергендорф привели описание аналогичного снаряда с значительно более токсичным растворителем иприта - нитробензолом: 72 % иприта и 28 % нитробензола (без указания других параметров - массы снаряда и ВВ, типа взрывателя, дальности стрельбы, назначения и др.) [4]. Возможно, речь идет о менее известном типе дальнобойного химического снаряда конца войны.

[128] Немцы использовали газометы для стрельбы бризантными бомбами [24].

[129] Ллойд Джорджа ужаснули британские потери в сражении при Пашендале (Третий Ипр), составившие почти 380 тыс. человек (всего за 1917 г. британцы потеряли около 800 тыс. человек). Он считал, что наступательную операцию под Ипром надо было прекратить еще в начале сентября. Из опасения оставить Британию вообще без молодых мужчин после очередного бессмысленного наступления, он отказывал Хейгу в резервах и рассчитывал, что войну им выиграют американцы, раз уж с итальянцами не получилось, а русские отказались от такой «чести» [16]. Хейг после катастрофы под Пашендалем не последовал за Френчем, Жоффром и Нивелем в отставку исключительно благодаря личной дружбе с британским королем Георгом V (Georg V, 1865-1936) [62].

[130] Майор В. Лефебюр, офицер химической службы британской армии, указывал, что только 9 марта немцы выпустили 200 тыс. снарядов «желтого креста» у Армантьера (2-я британская армия), отсекли по флангам ипритными заграждениями 9-км участок фронта, который удерживали две португальские дивизии (участок фронта, начинавшийся в 6 км южнее Армантьера, расположенный между дивизиями XI и XV корпусов 2-й армии), и создали ипритные поля к югу от канала Ла Бассе (место стыка 2-й и 1-й британских армий, 35 км южнее Армантьера), нанеся британцам огромные потери [58]. Как показал ход дальнейших событий, эти обстрелы имели целью имитировать возможное направление наступления - через позиции, удерживаемые португальцами, и севернее стыка 1-й и 2-й британских армий. Маятник Людендорфа начал раскачиваться 9 марта. Наступление 21 марта началось на 80 км южнее Армантьера, где также в это время ставились ипритные заграждения.

[131] По воспоминаниям У. Черчилля, тогда занимавшего пост министра вооружений, начальник артиллерии, генерал-майор Джеймс Берч (James Frederick Noel Birch, 1865-1939), еще 19 марта показал ему карту с нанесенными районами заражения ипритом, определяющими фланги германского наступления [41].

[132] Энергичный Людендорф, являясь помощником Гинденбурга, с 1916 г. и до конца войны фактически руководил вооруженными силами Германии. Ему принадлежит авторство всех крупных операций того периода. Гинденбургу в 1918 г. исполнился 71 год и, по замечанию британского историка, он играл при Людендорфе роль «по-отечески доброго и заботливого главнокомандующего» [57].

[133] Всего германцы нанесли союзникам пять ударов: 21 марта в Пикардии, 9-го апреля во Фландрии («Четвертый Ипр»), 27-го мая на Эне, 9-го июня на Уазе, 15-го июля на Марне. Наступления 9-го апреля во Фландрии и  9-го июня были проведены в тех же операционных направлениях, как и удары 21-го марта и 27-го мая соответственно. Поэтому их не считают самостоятельными операциями, а лишь вторыми актами наступления 21-го марта и 27-го мая [64].

[134] Интересы союзников расходились в выборе приоритета в оборонительных действиях. Французское командование считало приоритетным для себя защиту Парижа; британское - не позволить немцам утопить их в Ла-Манше [54].

[135] Провинция в северной Франции, между Нормандией и Фландрией.

[136] Проект очередных «Канн» - см. Начало химической войны // Вестник войск РХБ защиты. Т. 1. № 1. С. 60-67.

[137] Немцы сосредоточили 62 дивизии и 6 тыс. орудий против 32 пехотных, 5 кавалерийских и 3 тыс. орудий британцев [54].

[138] Река Скарпа разделяла позиции 3-й и 1-й армий Британского экспедиционного корпуса, река Уаза разделяла позиции III корпуса 5-й британской армии (с севера) и 6-й армии Северной группы французских армий (с юга).

[139] Западнее Реймса находился район сосредоточения основных французских резервов.

[140] Город в 12 км южнее Арраса.

[141] Детальное описание сражений 1918 г. во Франции читатель может найти в работах Н.Е. Варфоломеева [63] и А.Х. Базаревского [64], авторы статьи не ставили перед собой такую задачу.

[142] Десять боеспособных британских дивизий из района расположения 1-й и 2-й британских армий были переброшены к Сомме, вместо них на позиции на реке Лис, по иронии судьбы, были отправлены разгромленные дивизии генерала Гофа, принимавшие участие в мартовском сражении и пополненные плохо обученными рекрутами [64].

[143] На участке предполагаемого наступления 6-й армии было сосредоточено 230 легких батарей, 213 тяжелых и 25 батарей большой мощности, всего 1872 орудия, или 112 орудий/км фронта [64].

[144] Португальцев использовали в этой войне как «пушечное мясо» в обмен на британскую поддержку португальской империи в Африке [57].

[145] Хейг уже 12 апреля считал свое положение настолько серьезным, что отдал распоряжение о подготовке к затоплению подступов к Дюнкерку и Кале, а также об эвакуации гражданского персонала [64].

[146] Находится в 8 км юго-западнее Ипра. Высота горы 156 м. С нее открывался прекрасный обзор на германские и британские позиции (до Ипра). Обладание Кеммелем давало очень серьезные тактические преимущества на этом участке фронта [64].

[147] Поросшие лесом невысокие горы, расположенные между реками Эллет и Эн.

[148] Река Эн протекает почти параллельно фронту наступления, отсюда такое название операции.

[149] В боевой линии находились 11 пехотных дивизий, занимавших по фронту 90 км от Реймса до Понтуаза. В резерве находились 5 потрепанных в марте дивизий: 1 французская и 4 британских. Артиллерия насчитывала 1,4 тыс. стволов. Им противостояли 18 германских дивизий, 5,3 тыс. орудий, из них 1,6 тыс. - тяжелые [54, 64].

[150] Первое сражение на Марне состоялось 5-12 сентября 1914 г. и закончилось поражением германской армии.

[151] С потерями от собственных ОВ немцы мирились, учитывая общее значение химического оружия в успехе наступательных действий. При любом наступлении командиры германских пехотных частей требовали химической поддержки [22].

[152] У. Черчилль отметил в своих воспоминаниях, что даже в октябре они не рассчитывали на окончание войны в 1918 г. [41].

[153]

[154] Головка взрывателя MK III касается почвы на 0,0005 с раньше, чем оживальная часть снаряда, мгновенная детонация разрывного заряда происходит еще над поверхностью земли. Взрыватель производился в США [19].

[155] Роль немедленно действующего кожно-нарывного ОВ германскими военными во время войны была отведена этилдихлорарсину [32]. Недооценка Габером люизита как ОВ была вызвана тем, что он рассматривал его как самостоятельное ОВ. Люизит «благополучно дожил» до запрета химического оружия в 1993 г. в составе ипритно-люизитных рецептур. Люизит превосходит иприт по быстродействию на слизистые и кожу и затвердевает при более низкой температуре, чем иприт (t = минус 10-15 и 14,5 ^оС соответственно). В свою очередь иприт более стоек на местности, относительно устойчив к детонации и дает более тяжелые поражения, чем люизит. Ипритно-люизитная рецептура сохраняет уровень токсичности иприта, быстродействие люизита, а затвердевает при более низкой температуре по сравнению с ипритом. Добавление люизита к иприту делает ненужным добавление понижающих его токсичность лакриматоров (например, дихлорметилового эфира и триоксиметилена; см. рисунок 17, Г) [67].

[156] Силы 4-й британской армии составляли 13 пехотных и 2 кавалерийские дивизии, 17 эскадрилий, 10 батальонов тяжелых танков Mk5 и Mk* (360 машин), 2 батальонов легких танков «Уиппет» (96 машин) и более 2000 орудий и гаубиц, в том числе 672 тяжелых орудия. Две трети тяжелой артиллерии было предназначено для контрбатарейной стрельбы. На германской стороне британцам противостояли около 6 неполных дивизий (не более 3000 штыков в каждой) 2-й германской армии. Численная слабость этих дивизий увеличивалась еще слабостью их оборонительных сооружений. В наспех оборудованной передовой линии германцев не было даже обычных глубоких блиндажей и убежищ [2].

[157] Простой расчет показывает, что для этого нужно выпустить по германским позициям не менее 285 тыс. химических 155-мм снарядов № 20 (см. рисунок 21).

[158] По другим данным, Шикльгрубер получил поражение ипритом на месяц раньше, в ночь с 13 на 14 октября во Фландрии [15] во время артхимподготовки наступления британских и бельгийских войск в направлении Гента (14.10-20.10.1918), приведшего к захвату баз германских подводных лодок в Зеебрюгге и Остенде (Бельгия) [64].

[159] В настоящее время такое оружие называют оружием нелетального действия.

[160] Ароматические мышьякорганические соединения с высокой температурой кипения: дифенилхлорарсин и др. (см. Химическая война на Западном фронте в 1917 г. // Вестник войск РХБ защиты. Т. 1. № 2. С. 51-58).

[161] От поражения ОВ умерли 1462 американца, всего погибли в боях и умерли в госпиталях от ран и ОВ 52462 американца.

[162] См. Химическая война на Западном фронте в 1917 г. // Вестник войск РХБ защиты. Т. 1. № 2. С. 51-58.

[163] Например, разгром 5-й британской армии 21 марта 1918 г. (см. Химическое оружие в больших германских наступлениях // Вестник войск РХБ защиты. Т. 1. № 3. С. 57-65).

[164] В этом и заключалась невозможность превращения германского тактического успеха 22 апреля 1915 г. под Ипром (прорыв двух линий обороны на фронте 5 км и в глубину 4-5 км) в оперативный (выход германских войск к Ла-Маншу). Само построение наступательных боевых порядков того времени и их подвижность не предполагали развития наступления на оперативную глубину. Двигаться германцы могли только пешком и на гужевом транспорте. Нанести огневое и химическое поражение противнику на всю глубину оперативного направления (вывести из строя его резервы, транспортные узлы и коммуникации) им было нечем. Союзники, действовавшие на своей территории с разветвленной сетью железных дорог и обладавшие значительными резервами, располагали возможностью наносить удары по флангам наступающей группировки. Провал гораздо лучше подготовленного германского наступления во Фландрии весной 1918 г. (04.04-01.05.1918 г.) стал тому подтверждением. После германского артиллерийского химического удара 21 марта и беспорядочного отхода союзников в разные стороны, 24 марта между 5-й британской и 6-й французской армиями образовался разрыв в 15 км, однако Людендорф не смог его использовать, он не обладал подвижными оперативными эшелонами, способными осуществить глубокий прорыв обороны противника. Идея создания ударных армий для развития наступления на оперативную глубину появилась только в конце 1920-х гг. на другой материальной базе [55, 63].

[165] Во время летних боев 1918 г. у немцев было всего 10 танков [63].

[166] К 1 ноябрю 1918 г. общая численность американских войск во Франции составляла 1868 тыс. человек. Это были хорошо подготовленные и оснащенные войска, не изнуренные длительной войной.

[167] Германия на максимуме возможностей химической промышленности производила в месяц не более 3 тыс. т всех ОВ [70].

[168] Всего месячная производительность химических заводов в США на начало ноября (без иприта) достигла: 900 т фосгена, 1200 т хлорпикрина, 2000 т хлора. Снаряжалось 5,5 млн шт./мес. химических снарядов различного типа и тактического назначения [4].

[169] В СССР производство иприта начато только в 1924 г. [47].

[170] Под люизитом тогда понимали смесь из трех токсичных мышьякорганических соединений, названных альфа-, бета- и гамма-люизитами. В литературе 1930-х гг. использовались и другие тривиальные названия: первичный, вторичный и третичный люизиты; люизиты А, B и С. Льюису удалось увеличить выход бета-хлор- винилдихлорарсина путем введения в реакционную смесь хлористого алюминия в качестве катализатора и очищения его перегонкой [71]. После разработки во время Второй мировой войны C.L. Hewett способа получения технического люизита, позволяющего получать бета-хлорвинилдихлорарсин с выходом 85-90 % [72], под названием «люизит» стали понимать именно это соединение. Те 150 т полученного в конце Первой мировой войны сильно загрязненного примесями и нестабильного продукта, называемого «люизит», который не успели вылить на германские города, американцы утопили в море [32]. В СССР производство люизита было налажено только в годы Великой Отечественной войны [47].

[171] Использовавшаяся британцами технология давала на выходе смесь, состоявшую из ~80 % дифенилхлорарсина и ~20 % фенилдихлорарсина [24], но до конца войны снаряды, снаряженные этой смесью, британцам применить на фронте не удалось [4].

[172] Плотность аэрозолированных частиц адамсита в 9,6 раз превышает плотность воздуха; t = 193 ^oC, t = 410 ^oC. До появления ядовито-дымных шашек такого типа британцы применяли дымовые шашки, снаряженные смесью селитры и сернистого мышьяка. Германские противогазы отлично защищали от такого дыма. Адамсит союзники применить не успели [22].

[173] Разные составы таких смесей у британцев имели обозначения: HBV, HBDV, Y2, Y4, Y6, Y10, Y13, Y14 [65].

[174] У немцев такие бомбардировщики были: Фридрихсгаффен G-III (дальность полета 600 км, 1000 кг бомб, 1917 г.), Цеппелин-Штаакен R-R-XIV (дальность полета 1300 км, 2000 кг бомб, 1918 г.) и др. [73].