Химическое оружие на фронтах Мировой войны 1914-1918 гг. Краткий исторический очерк. Комментарии научного редактора

61

В 1918 г. в США были созданы два типа противогазов. Первый — RFK-маска (Richardson, Flory и Kops), которая была лучшей версией британской SBR. Их произведено более 3 млн. штук. В конце 1918 г. маску усовершенствовали по французскому образцу. Убрали носовой зажим в виде скобы. Противогазную коробку стало возможно прикручивать непосредственно к маске, уменьшая таким образом «вредный объем». Благодаря прямому движению воздуха поверх внутренней глазной части маски устранялось затуманивание линз парами выдыхаемого солдатом воздуха. Маска получила название KTM (Kops, Tissot, Monro). До конца войны их произведено 2 тыс. штук. После войны (1921) ее усовершенствовали и стали называть М1 Service Gas Mask. Резиновая лицевая часть выпускалась в пяти размерах. В неизмененном виде этот противогаз производился еще почти 10 лет и находился на оснащении американской армии. В 1934 г. было усовершенствовано ремешковое крепление, удерживающее маску на голове солдата, лицевая часть стала более удобной (М1А1-mask) (рис. 61.1, А).

Рис. 61.1. Эволюция американской противогазовой маски между мировыми войнами:

 А — схематическое изображение американской газовой маски М1;

Б — противохимическое снаряжение американского солдата накануне Второй мировой войны. Маска М1А2, защитная накидка (в сумке) и импрегнированное обмундирование, которое теоретически должно было замедлить проникновение иприта на кожу солдата (Sidel F. R. et al., 1997)

В 1935 г. маску серьезно изменили в связи существовавшими тогда представлениями об исключительной роли иприта в химической войне (МIАI-mask) (рис. 38, Б). Теперь ее лицевая часть охватывала всю голову солдата каучуковым шлемом. Это позволило уменьшить количество размеров масок. В основном выпускался один («универсальный») размер и небольшие количества масок большего и меньшего размеров. Эта маска стала в американской армии основной на все годы Второй мировой войны.

 

 

 

 

62

Историк Б. Ц. Урланис (1998) указывает на то, что определение общего числа жертв химической войны не может быть сделано с полной точностью, так как имеющиеся данные противоречивы и не охватывают всех случаев гибели от отравляющих веществ. Все же можно исчислить более или менее близкое к действительности число жертв химической войны.

По русской армии (со ссылкой на Аврамова В., 1920) Урланис приводит следующие цифры потерь от отравления газами (табл. 62.1).

Таблица 62.1

Жертвы химической войны 1915-1918 гг. в русской армии

	Офицеры	Солдаты	Всего
Пострадало от ядовитых газов, из них:	1282	63 876	65158
умерло при части	72	6268	6340
осталось при части	684	15 974	16 658
отправлено в лечебные учреждения	526	41634	42160

Таким образом, по Аврамову, число солдат и офицеров, умерших от отравления газами на позициях, составляет 6340 человек. Проверкой правильности этой цифры могут служить сведения о потерях по отдельным газовым атакам в 1915-м и 1916 гг. (табл. 62.2).

Таблица 62.2

Потери русской армии в отдельных газовых атаках

Дата атаки	Число пострадавших солдат и офицеров	Из них умерло при части
1915 г.
18 мая	8932	1101
24 мая	12	—
30 мая	2213	1
24 июня	7750	1737
1916 г.
20 июня	2116	434
20 июля	3813	486
9 августа	1009	179
21 августа	2128	335
9 сентября	2763	867
24 сентября	853	26
Итого	31589	5166

При сопоставлении данных по отдельным атакам с данными Аврамова обращает на себя внимание различие в процентах смертности от отравления газами. Если у Аврамова этот процент ниже 10 %, то по итогу потерь в отдельных атаках он повышается почти до 17 %.

Далее Урланис (1998) определяет количество умерших вследствие отравления газами из числа отправленных в лечебные заведения. Он использует сведения о том, что в 1916 г. на Северо-Западном фронте из 1066 отравленных газами и поступивших в лечебные заведения 60 человек умерло во фронтовых лечебных заведениях, 6 — по пути в госпиталь и 60 человек — в тыловых госпиталях. Всего погибло 126 человек, т. е. 11,8 % общего числа. Если на этом основании считать, что приблизительно 10 % из числа отправленных в лечебные заведения умерло в пути, в армейских или тыловых госпиталях, то общее количество солдат и офицеров русской армии, погибших от ядовитых газов в 1915-1917 гг., составит 11 тыс. человек.

Урланис (1998) обращает внимание на то, что в иностранной печати фигурируют совершенно фантастические цифры о потерях русской армии от химического оружия. Полковник американской армии Джилкрист (Gilchrist H. L., 1928) в своей работе, являющейся официальным изданием американской химической школы Эджвудского арсенала, указывает, что в России пострадало от газов 475 340 человек, из которых умерло 56 400. Эти же цифры Джилкриста принимает и Прентисс (Prentiss A. M., 1937) в своей работе о химической войне, хотя из приводимых им самим детальных данных о потерях в отдельных газовых атаках совершенно ясно видно, что расчет Джилкриста о почти полумиллионе жертв химической войны является фантастическим. В перечне отдельных газовых атак, приводимом Прентиссом, общее число пострадавших русских солдат и офицеров превышает 30 тыс. Число пострадавших в мелких атаках, не приведенных Прентиссом, было невелико. Остается неизвестным, в каких же боях пострадали остальные 445 тыс. человек?! К сожалению, эти невероятные цифры «попали» и в фундаментальное руководство F. R. Sidel et al. (1997).

Сопоставляя данные разных источников Урланис (1998), определяет общее число жертв химического оружия, примененного в Первой мировой войне, следующими цифрами (табл. 62.3).

Таблица 62.3

Число жертв химической войны 1915-1918 гг. по странам

Антигерманский блок	Число умерших (в тыс. человек)	Германский блок	Число умерших (в тыс. человек)
Россия	11	Германия	3
Франция	8	Австро-Венгрия	3
Британская империя	8
США	1,5
Италия	4,6
Итого	33,1	Итого	6

Общее количество жертв химической войны определяется, таким образом, в 39 тыс. человек. Однако было бы неправильным считать, что самоцелью химической войны было только истребление личного состава вооруженных сил противника. Химическое оружие применялось для решения тактических, а затем оперативно-тактических и даже оперативных задач совместно с другими видами оружия в рамках общего замысла командования. Как мы видим из примеров, приведенных Де-Лазари, при умелом использовании ОВ результативность таких операций значительно повышалась.

63

Такая возможность представилась Италии менее чем через год после выхода этой книги. В начале 1930-х гг. Италия активно расширяла свои колониальные владения. В 1934-1935 гг. она спровоцировала несколько пограничных столкновений с Эфиопией (тогда страна называлась Абиссинией). 3 октября 1935 г. итальянская армия под командованием генерала Э. де Боно (1866-1944), вооруженная танками, самолетами, артиллерией, вторглась на территорию Эфиопии. Ей противостояла эфиопская армия под командованием императора (негуса) Хайле Селассие I (в переводе с ахмарского «Сила Троицы»; 1892-1975), сформированная из плохо вооруженных и необученных отрядов ополченцев. Регулярные части абиссинцев насчитывали всего 10 тыс. человек, обученных шведскими, норвежскими и бельгийскими офицерами.

Во избежание внешнеполитических осложнений итальянцы не планировали вести войну с применением химического оружия. Проявлением сдержанности в выборе средств и способов ведения войны итальянское командование планировало ослабить энергию противодействия Соединенного Королевства и Лиги Наций.

Правительство негуса было достаточно осведомлено о готовящемся нападении на Абиссинию осенью 1935 г. и под влиянием английских советников сосредоточило большое количество войск на эритрейской и сомалийской границах. В планах Хайле Селассие I было искать скорейшей развязки войны посредством наступательных операций. Поэтому на первом периоде войны (начало октября 1935 г. — начало февраля 1936 г.) итальянцы столкнулись с крупными силами противника, неоднократно переходившими в наступление на Эритрейском фронте. 28 ноября премьер-министр Бенито Муссолини (1883-1945) заменил осторожного генерала Э. де Боно, решительным генералом П. Бадольо (1871-1956). Он и взял на себя ответственность за применение химического оружия в этой войне.

Пьетро Бадольо (1871-1956)

Итальянский государственный и военный деятель, маршал (1926). Родился в Граццано-Монферрато в Пьемонте в семье фермера. Окончил военное училище в Турине, проходил военную службу в Восточной Африке и Ливии. Участник Первой мировой войны. В 1919-1921 гг. начальник Генерального штаба. В 1924-1925 гг. посол в Бразилии. С 1925 г. начальник генштаба, одновременно в 1928-1933 гг. генерал-губернатор Ливии, в 1935-1936 гг. главнокомандующий итальянскими войсками в Итало-эфиопской войне 1935-1936 гг. После поражения Эфиопии назначен вице-королем Эфиопии (1936-1937). После первых поражений итальянских войск в Греческой кампании (1940) вышел в отставку с поста начальника штаба. Бадольо был против вступления Италии во Вторую мировую войну. Участвовал в государственном перевороте (25.07.1943), приведшем к падению режима Муссолини, после чего назначен премьер-министром. Правительство Бадольо объявило 13.10.1943 г. войну Германии. В конце 1943 г. был заочно приговорен фашистским трибуналом к смертной казни. В марте 1944 г. правительство Бадольо восстановило дипломатические отношения между Италией и СССР. Ушел в отставку 9.07.1944 г. После окончания войны левые пытались привлечь Бадольо к суду за сотрудничество с немцами, но личное вмешательство У. Черчилля спасло его. В 1947 г. все обвинения с него были сняты.

Сначала применение ОВ итальянской армией выглядело как импровизация. Итальянцы сбрасывали бомбы со слезоточивым газом, но абиссинцы быстро поняли, с чем они имеют дело, и разбегались в момент итальянской химической атаки. В этот период итальянская армия применяла и иприт, но очень примитивно. Итальянские самолеты сбрасывали небольшие бочки с этим ОВ, но жертвами становилось лишь очень небольшое число людей, а заражению подвергалась совсем незначительная территория. С каждым месяцем войны применение ОВ итальянцами становилось все более умелым и массированным.

2 января 1936 г. негус в телеграмме на имя Лиги наций протестовал против применения химических авиабомб на Южном (Сомалийском) фронте. Но вскоре и на Северном (Эритрейском) фронте на Макале и Амба-Арадам было сброшено много химических бомб. 8 января на Южном фронте произведена химическая атака. 12 января на Сокота (в 100 км к юго-западу от Макале) сброшены химические и зажигательные бомбы. Население сначала бежало, а потом вернулось. Ипритом было отравлено и ослепло от него 10 человек, у многих были сильные повреждения кожи. Затем на несколько недель сообщений об ОВ не поступало.

Масштабное применение ОВ началось на втором периоде войны (начало февраля — начало мая 1936 г.). После разгрома армии абиссинского полководца Мулугета во время сражения в Эндерта (16-17 февраля), началось оперативное преследование остатков его войск итальянскими ВВС. Пять дней продолжалось авиационное преследование армии Мулугета. Здесь итальянцам удалось впервые добиться решающего успеха, притом исключительно благодаря авиации. В этом преследовании с воздуха, несомненно, решающую роль сыграло беспощадное применение итальянцами ОВ. Об интенсивности бомбардировки говорит несколько известных цифр общего веса сброшенных бомб на бегущие и преследуемые авиацией войска: 73 т бомб и ОВ за один день 16 февраля. Всего за 16-е и 17 февраля налетано 300 ч, сброшено 120 т бомб. Потери итальянцев, по их данным, ничтожны: убитых 134 человека, раненых 523 человека. Потери Мулугета ужасающи: 6 тыс. убитых, а всего выбыло из строя до 18 тыс. человек.

В конце февраля 1936 г. химическое оружие сыграло важную в роль в так называемом втором сражении в Тембиене, где итальянские войска нанесли поражение абиссинским войскам под предводительством полководцев Касса и Сейума. Абиссинское командование сделало ошибку, развернув все свои зенитные орудия в районах боевых действий и не выделив необходимых средств для прикрытия горных проходов в тылу, чем активно пользовались итальянцы. Их ВВС создавали химические заграждения важнейших горных проходов, что сильно задержало движение абиссинцев, пытавшихся, хотя и с опозданием, ускользнуть из ловушки, в которую они попали. Особенно большая задержка абиссинских войск произошла на немногочисленных бродах бурного горного потока р. Гевы и р. Таказе. Там они понесли наибольшие потери непосредственно от авиации, которая держала эти дефиле под интенсивным огнем сверху, применяла различные ОВ, стойкие и нестойкие, и таким образом не позволила перейти без больших потерь на южный берег р. Таказе ни одному значительному отряду.

По разным и нередко противоречащим друг другу источникам, можно установить, что с 17 марта 1936 г. поменялся и способ применения ОВ. На итальянских самолетах были установлены выливные авиационные приборы (ВАПы). Самолеты поднимались группами по 9, 15 и 18 машин. Дистанция между ними была так рассчитана, чтобы за ними оставалось сплошное облако ОВ (рис. 63.1).

Рис. 63.1. Применение иприта с помощью выливных авиационных приборов (ВАПов). А — самолеты, оборудованные ВАПами, выливают иприт. Б — опорожненный ВАП, сброшенный итальянским самолетом в Абиссинии ( 1936 г .). ВАПы, существовавшие в конце 1930-х гг., представляли резервуар обтекаемой формы. В хвостовой части ВАПа имелось большое отверстие, которое закрывалось крышкой. В передней части он имел большое наливное отверстие. Такие приборы подвешивались под плоскостями или фюзеляжем самолета. Крышка хвостового отверстия соединялась тросами с открывающими приспособлениями, находящимися в кабине летчика-наблюдателя. Когда самолет подходил к цели, летчик-наблюдатель открывал прибор, и жидкое ОВ выливалось из прибора самотеком. Прибор опорожнялся за несколько секунд. Быстро вылившееся большой массой жидкое ОВ дробилось на капли различной величины потоками встречного воздуха и в виде дождя и тумана оседало на землю. Средний размер капли иприта составлял 1,6 мм .

Ни население, ни армия Абиссинии не были готовы встретить это бедствие. Они были совершенно беззащитны перед химическим оружием. Негус Хайле Селассие в своих мемуарах, описывая воздушно-химическое нападение итальянцев в районе Куорам (17 марта), сообщает следующие потрясающие детали: «Началась жестокая бомбардировка людей с самолетов. И вот мы вдруг увидели наших людей, бросающих винтовки, закрывающих свои глаза руками и катающихся по земле. Причина — чуть заметный мелкий дождичек, падавший сверху на наши войска. Все, что уцелело от воздушной бомбардировки, было уничтожено газами. В этот день погибло столько людей, что у меня не хватает мужества назвать их число». Негус писал далее, что от ОВ в долине р. Таказе погибла почти вся армия раса Сейума, а из 30 тыс. человек армии раса Иммру в Семиен скрылось лишь 10 тыс. человек.

Средств противохимической защиты у абиссинцев почти не было, не считая незначительного количества противогазов у гвардии. ОВ кожно-нарывного действия были особенно эффективны против босых абиссинских воинов, ходящих с непокрытой головой и весьма легко прикрытым телом. Возможности провести дегазации личного состава и местности у армии такой слаборазвитой страны не было. Трупы погибших людей и животных валялись повсюду, особенно в местах, где жителям казалось, что можно укрыться от иприта. От ОВ погибло также много домашнего скота, лошадей, мулов, верблюдов, ослов вьючного обоза.

17 апреля 1936 г. корреспондент Фишер фон Потурцин («Фелькишер Беобахтер») сообщил о большом эффекте зажигательных бомб, который он лично наблюдал, летя на самолете по приглашению итальянцев. Зажигательные бомбы создали в лесу огненное заграждение в 40 км длины, что преградило путь отступающим абиссинцам.

Возможно последней операцией, во время проведения которой итальянская армия применяла ОВ, был захват горного массива Джабассире, где у абиссинцев существовали оборонительные сооружения. На рубеже, образованном р. Садо, дивизия итальянцев была остановлена внезапной и сильной атакой абиссинцев, засевших в лесах и густых кустах на противоположном берегу. Командир дивизии вызвал на помощь авиацию, умело применившую НОВ и зажигательные бомбы, благодаря этому ему удалось вытеснить партизан из лесов, а затем и окончательно их рассеять.

Сведений о применении ОВ итальянской артиллерией нет. Главным средством химической войны были самолеты. Имеются предположения, что итальянцы пробовали на абиссинцах и на их стадах НОВ, а также вещества, уже состоящие на вооружении. Из известных ОВ в Абиссинии применялись иприт, люизит, их смесь (например, в районе Куорам). Из НОВ есть указания на хлорпикрин и фосген. Таможенные сведения управления Суэцкого канала говорят о перевозке в Восточную Африку иприта (45 т), удушающих ОВ (265 т), авиахимбомб (более 12 000 штук с неизвестной начинкой), зажигательных бомб 3227 штук, огнеметов — 185 штук. Несомненно, это неполные сведения.

Наибольший эффект давали ВАПы. Авиахимбомбы оказались сравнительно малоэффективными. Относительно применения дымообразующих веществ известен лишь один случай дымовой завесы 15 февраля 1936 г. во время штурма Амба-Арадам. Зажигательные авиабомбы применялись двух типов — термитные и фосфорные.

ОВ производили огромное моральное воздействие на население и войска абиссинцев, потому что их действие было для них каким-то мистическим мором, загадочным и страшным «бичом Божьим». По оценкам специалистов, 33 % всех потерь у абиссинцев приходится на ОВ.

5 мая 1936 г. итальянские войска заняли Аддис-Абебу. 1 июня 1936 г. правительство Италии заявило об образовании колонии Итальянская Восточная Африка в составе Эфиопии, Эритреи и Итальянской Сомали. Однако партизанская война в Эфиопии продолжалась вплоть до освобождения страны англичанами и эфиопскими партизанами в мае 1941 г. Сам Хайле Селассие I был низложен левыми революционерами 12 сентября 1974 г. и убит в Аддис-Абебской тюрьме 25 августа 1975 г.

64

Здесь следует кратко рассказать об истории иприта уже после Первой мировой войны. Для этого воспользуемся работами Н. С. Антонова (1994), В. Н. Александрова и В. И. Емельянова (1990). По сравнению с другими применявшимися в ходе войны ОВ, иприт показал на поле боя наибольшую эффективность. В послевоенное время проводился поиск более совершенных технологий промышленного получения иприта, а также синтез его структурных аналогов с целью получения более токсичных ОВ. В эти годы были разработаны технологии получения иприта путем хлорирования тиодигликоля (метод Мейера В., 1886), реакцией присоединения этилена к моно- и дихлористой сере (Левинштейновский процесс), а также фотохимической реакцией присоединения сероводорода к винилхлориду. Наиболее доступная технология по Левинштейну приводила к получению продукта с высоким содержанием нежелательных примесей, ухудшающих его хранимость. В связи с этим была внедрена в производство дистилляция левинштейновского иприта для получения перегнанного иприта, которому в США был присвоен шифр HD.

Иприт малопригоден для применения в военных целях при отрицательных температурах. Для предотвращения замерзания иприта в годы Первой мировой войны к нему добавляли тетрахлорэтан, хлорбензол и хлорпикрин. В годы Второй мировой войны в Германии существовали смеси иприта с кислородным ипритом (см. ниже) или «арсиновым маслом» (смесь фенилдихлорарсина с дифенилхлорарсином, трифениларсином и треххлористым мышьяком). В Великобритании была разработана смесь HD с диизопропилфторфосфатом.

В целях поиска более токсичных аналогов иприта были синтезированы сотни структурно-родственных соединений. Результаты этих исследований оказались в основном разочаровывающими — не было найдено ни одного вещества-аналога, которое по совокупности свойств обладало бы преимуществом перед «старым добрым» ипритом времен Первой мировой войны.

Однако два аналога с большой молекулярной массой все же привлекли внимание специалистов. Молекула одного из них, получившего шифр Q, образована как бы из полутора молекул самого иприта. Этот аналог рассматривался в качестве потенциального ОВ под названием «сескви-иприт» или «полуторный иприт». Сескви-иприт токсичнее иприта в несколько раз, но он представляет собой твердое вещество с температурой плавления 56,5 ⁰С, а поэтому мог применяться лишь в смеси с ипритом. Второй аналог, имеющий шифр Т (тривиальное название «кислородный иприт»), плавится при температуре ниже -10 ⁰С. По кожно-нарывному действию кислородный иприт в 3,5 раза эффективнее HD при аналогичных с ним химических свойствах. По совокупности своих свойств на самостоятельное боевое ОВ он «не тянул», а поэтому, так же как и сескви-иприт, предназначался для применения в различных смесях. Например, смесь веществ HD (температура замерзания -14,4 ⁰С) и T (температура замерзания около -10⁰С) в соотношении 3:1 имела шифр HT (температура замерзания около -25 ⁰С). Ввиду меньшей летучести вещества Q и Т создают стойкое заражение вооружения и местности, что важно для условий жаркого климата, так как в этом случае даже при высоких температурах воздуха опасность поражения людей при контакте с зараженными объектами сохраняется в течение нескольких суток.

Азотистые аналоги иприта были синтезированы в 1930-х гг. Их назвали «азотистыми ипритами» ввиду структурного сходства и подобия токсического действия с сернистым ипритом. В годы Второй мировой войны эта группа ОВ была детально исследована. Среди синтезированных более чем 200 соединений этой группы наиболее токсичными оказались трис-(бета-хлорэтил)-амин (шифр HN-3), N-метил-N,N-бис-(бета-хлорэтил)-амин (шифр HN-2), N-этил-N,N-бис-(бета-хлорэтил)-амин (шифр HN-1) и изопропил-бис-(*-хлорэтил)-амин. Вещество HN-3 производилось в промышленных масштабах в Германии в Аммендорфе с октября 1938 г.

По внешнему виду азотистые иприты представляют собой маслянистые жидкости без цвета и запаха. Технические вещества имеют запах свежей рыбы. В отличие от сернистого иприта эти вещества плохо реагируют с дегазирующими веществами из класса хлораминов. Они плохо разлагаются хлорной известью и гипохлоритами. Импрегнированное хлорамином защитное обмундирование, хорошо защищающее тело от паров сернистого иприта, не эффективно при защите от паров азотистых ипритов.

Азотистые иприты образуют водорастворимые соли с минеральными кислотами, не уступающие по токсичности самим ОВ. Это создает опасность применения их в качестве диверсионных ядов для заражения непроточных источников воды.

В Советском Союзе изготовлялся «иприт Зайкова», получаемый при производстве путем замены этилена на пропилен. Температура плавления этого иприта лежит ниже 0 ПС. С целью получения низкозамерзающих рецептур, кроме иприта В. С. Зайкова, изучались смеси иприта с люизитом (ОВ кожно-нарывного действия, синтезированное в 1918 г. в Германии и США), одна из которых (загущенная рецептура РК-7) была принята на вооружение Советской армии. Ею снаряжались артиллерийские и авиационные боеприпасы. «Загущение» производилось растворением в иприте или в смеси его с люизитом определенного процента полиметилметакри-лата с молекулярной массой примерно 50 тыс. дальтон (Д). Люизит превосходит иприт по быстродействию и затвердевает при более низкой температуре, чем иприт. В свою очередь, иприт токсичнее люизита, но обладает продолжительным скрытым периодом действия и не может применяться при низких температурах из-за затвердевания. Поэтому рецептура РК-7 сохраняла уровень токсичности иприта, быстродействие люизита, а затвердевала при более низких температурах по сравнению с ипритом.

Опыт применения иприта в войне показал, что он опасен не только в капельно-жидком состоянии при воздействии через кожу. Всесторонний анализ структуры потерь от иприта, а также экспериментальных данных по поражению кожных покровов парами иприта привели исследователей к выводу, что в состоянии пара он в наибольшей мере подходит для применения в наступательных целях. На основе реализации этой идеи были разработаны боеприпасы, обеспечивающие перевод иприта в состояние пара и аэрозоля. В одном из вариантов ипритных боеприпасов возгонка ОВ осуществлялась с помощью пиросоставов или термических генераторов. В другом варианте возгонка иприта достигалась за счет теплоты сгорания пирогенного вещества, добавляемого к иприту в количестве нескольких процентов.

После Второй мировой войны появились фосфорорганические ОВ, по своим совокупным свойствам намного превосходящие иприт. Его звезда закатилась. Он перестал рассматриваться специалистами в качестве боевого ОВ. Хотя для стран Третьего мира это соединение не потеряло своего значения и сегодня, так как его действие многосторонне, оно экономически доступно и существует удобная сырьевая база для его производства.

65

Де-Лазари высказал некие всеобщие ожидания того времени, касающиеся направлений развития химического оружия. В общем-то он оказался прав, да и знал он, видимо, больше, чем писал. В 1930-х гг. развитие химического оружия представлялось ученым-химикам линейным процессом, ведущим к все более и более токсичным ОВ. И на первый взгляд тому были веские основания. Обратимся к работе Н. С. Антонова (1994).

По его подсчетам токсичность ОВ по сравнению с примененным в 1915 г. хлором возросла за 80 лет примерно в 1900 раз. Супертоксичные ОВ были получены среди представителей различных классов химических соединений. Современное химическое оружие представляет собой грозное оружие. При его применении против войск, не имеющих надлежащих средств противохимической защиты, может быть достигнут значительный боевой эффект. Однако Антонов обратил внимание на то, что процесс наращивания токсичности боевых ОВ закончился в начале 1950-х гг., что не может быть случайностью.

На рис. 65.1 показана динамика наращивания токсичности (снижения величин летальных доз) ОВ, начиная с газообразного хлора и заканчивая веществом VX.

Рис. 65.1. Наращивание токсичности ОВ во времени (по Антонову Н. С., 1994)

На приведенном графике отчетливо прослеживаются два периода развития ОВ с точки зрения темпов прироста их токсичности. Первый приходится на годы Первой мировой войны, в течение которого ингаляционная токсичность отравляющих веществ по сравнению с токсичностью изначально примененного хлора возросла в 14,6 раза (за счет не применявшегося на поле боя люизита). Второй период развития совпадает по времени с годами Второй мировой войны, включая годы подготовки к ней и первые послевоенные годы. Токсичность новых ОВ по сравнению с люизитом возросла в 130 раз (вещество VX). Начиная с 1952 г. — года открытия Р. Гошем фосфорилтиохолинов — прирост токсичности ОВ приостановился. Новые ОВ, которые по уровню токсичности превосходили бы вещество VX, на вооружение ни в одной из армий мира приняты не были.

Получается, что прирост токсичности ОВ имел место только в первые 37 лет современной истории химического оружия, в то время как в последующие годы прироста токсичности не произошло. Антонов подчеркивает, что наблюдаемый феномен нуждается в детальном рассмотрении, ибо важно знать, является ли наблюдаемый застой в развитии ОВ временным, или, будучи обусловленным самой природой развития ОВ, этот застой окажется непреодолимым. Философия развития любого вида оружия такова, что если оно безнадежно останавливается в своем совершенствовании, оно рано или поздно начинает подвергаться забвению.

Не каждое высокотоксичное вещество может быть отнесено к разряду боевых ОВ, составляющих основу химического оружия. К последним наряду с требованием быть максимально токсичными предъявляется ряд других требований. Во-первых, новое ОВ по совокупности свойств должно существенно превосходить все известные вещества, в противном случае принятие на вооружение и организация его промышленного производства могут быть неоправданными. Во-вторых, крайне необходимо, чтобы новое ОВ было жидкостью. Только жидкие вещества могут хорошо проникать через кожу и другие барьеры. В-третьих, ОВ должно обладать оптимальной летучестью и в общем случае создавать новые проблемы защиты от него.

Пытаясь понять причину остановки роста токсичности новых боевых ОВ во второй половине ХХ столетия, Антонов исследовал имеющиеся в научной литературе данные по токсичности большого количества структурно-родственных веществ со сходным характером токсического действия. Он установил, что каждая такая группа веществ имеет границу минимальных летальных доз (ГМЛД), которая в логарифмических координатах «LD₅₀ (моль/кг) — молекулярная масса» представляет собой параболовид-ную кривую, причем наиболее токсичным веществам множества соответствуют строго определенные значения молекулярной массы. В подтверждение своего вывода Антонов приводит следующий пример.

Токсичность карбаматов (одно время они рассматривались в качестве альтернативы зарину и зоману) возрастает в ряду: соединения, содержащие только карбаматные группы -> карбаматы с одной четвертичной аммонийной группой -> карбаматы с двумя четвертичными аммонийными группами.

Наиболее токсичными являются карбаматы с четвертичной аммонийной группой в параположении, а менее токсичными — в ортоположении. При замене метильных групп, входящих в состав четвертичной аммонийной группы, на алкильную группу иного состава токсичность соответствующих производных убывает. Из всех ароматических производных производные бензола являются предпочтительными соединениями. Введение в молекулу арилкарбамата полярных групп, таких как сульфогруппа, приводит к снижению токсичности. Влияние состава аниона при аммонийной группе на уровень токсичности арилкарбаматов отчетливо не прослеживается. Среди известных арилкарбаматов наиболее токсичными являются карбаматы, в составе молекулы которых содержится две симметрично расположенные арилкарбаматные группы, в каждой из которых присутствует четвертичная аммонийная группа, причем последние соединены между собой полиметиленовой цепочкой определенной длины. При внутривенном введении животным наиболее токсичные из карбаматов имеют значение LD₅₀ меньше или равно 0,005 мг/кг.

Уровень токсичности бисчетвертичных арилкарбаматов зависит как от длины полиметиленовой цепочки, так и от молекулярной массы катион-ной части молекулы. На рис. 40 в логарифмических координатах отображены наиболее токсичные из них, сведения о токсичности которых содержатся в Registry of Toxic Effects of Chemical Substances (1988).

Согласно рис. 65.2 экстремально низкие значения летальных доз бис-четвертичных арилкарбаматов для мыши и кролика приходятся на молекулярные массы катионной части молекулы, укладывающиеся в интервале 580-590 Д. Помимо влияния других факторов, отмеченный характер прохождения ГМЛД связан с изменениями в гидрофобно-гидрофильном балансе молекул арилкарбаматов фиксированного химического строения. Показано, что у наиболее токсичных гидрофильных веществ любого строения, к каким относятся бисчетвертичные арилкарбаматы, коэффициент распределения в системе октанол/вода равняется 0,001-0,01. При изменении молекулярной массы молекулы путем введения или исключения из ее состава замещающих групп углеводородного состава происходит изменение коэффициента распределения, а вместе с ним и изменение уровня токсичности. Влияние длины полиметиленовой цепочки на уровень токсичности соответствующих бисчетвертичных арилкарбаматов может быть двояким. От длины этой цепочки зависит структурное соответствие карбаматов активным центрам рецепторов, с чем непосредственно связана их активность. С другой стороны, длина полиметиленовой цепочки влияет на величину коэффициента распределения в системе окта-нол/вода соответствующих карбаматов, а вместе с ним и на уровень токсичности.

Рис. 65.2. Границы минимальных летальных доз бис-четвертичных арилкарбаматов (Антонов Н. С., 1994)

Существование экстремально низкого уровня летальных доз у бисчет-вертичных арилкарбаматов означает то, что получение новых алкил- и арилкарбаматов, по токсичности существенно превосходящих ныне известные, не прогнозируется.

Все арилкарбаматы, имеющие в своем составе четвертичную аммонийную группу, являются твердыми веществами. Они растворимы в воде и гидролитически стойки. Как и другие твердые вещества, они вряд ли найдут применение для нанесения поражений живой силе противника путем заражения приземного слоя воздуха, так как они в этом отношении уступают жидким фосфорорганическим ОВ, но диверсионное их применение весьма вероятно. Антонов в своей книге приводит и другие подобные примеры.

Далее Антонов сделал более широкое обобщение. Если на евклидовой поверхности в логарифмических координатах «LD₅₀ — молекулярная масса» отобразить весь массив веществ, для которых летальные дозы экспериментально установлены, то плоскость графика оказывается разделенной на две части: на одной из них сосредоточены отображения всех взятых веществ, в то время как другая часть плоскости графика остается свободной, ибо в природе не существует веществ, которые по величине летальной дозы и молекулярной массы соответствовали бы этой части плоскости графика. Между указанными частями плоскости графика отчетливо прослеживается граница, формируемая отображениями наиболее токсичных веществ в соответствующих интервалах изменения величины молекулярной массы. Сохранены отображения только наиболее токсичных веществ и проведена кривая, огибающая эти отображения со стороны минимальных летальных доз. Эта кривая названа им «токсоидой» (рис. 65.3).

 

 

 

Рис. 65.3. График токсоиды (Антонов Н. С., 1994)

Токсоиду Антонов отождествляет с ГМЛД, и вот почему. В области малых величин молекулярной массы токсоида проходит через точку, соответствующую цианистому водороду, молекулярная масса которого равна 27 Д. Все вещества с молекулярной массой 27 Д известны, а их летальные дозы экспериментально установлены. Наиболее токсичным среди них является цианистый водород, следовательно, это вещество и определяет положение ГМЛД в области небольших величин молекулярной массы, причем при молекулярной массе 27 Д токсоида и ГМЛД точно совпадают.

Если на рис. 65.3 убрать отображения всех синтетических веществ и оставить отображения только веществ природного происхождения, то положение токсоиды на плоскости графика останется прежним. Следовательно, сделал вывод Антонов, ГМЛД формируют отображения веществ природного происхождения, а синтетические вещества лишь достигают токсоиды. И это не случайно. В процессе эволюционного развития животного мира произошел естественный отбор ядов, способных поражать агрессора (при защите) или жертву (при нападении) минимальным количеством. ГМЛД, как и токсоида, отражает чувствительность или восприимчивость животных к действию ядов. Поэтому дальнейшее увеличение массива экспериментальных данных по токсичности вновь синтезируемых или выделяемых из природных источников химических соединений не повлечет за собой более или менее существенной корректировки графика токсоиды.

Вместе с тем полное отождествление токсоиды с ГМЛД неправомерно. Последняя имеет более сложную форму. Например, молекулярной массе 28 Д соответствует единственное вещество — окись углерода. Согласно графику токсоиды окись углерода как имеющая молекулярную массу большую, чем у цианистого водорода, должна была бы иметь летальную дозу меньше, чем у цианистого водорода, но наблюдается обратное.

Пользуясь графиком токсоиды, можно получить полезные для исследователей выводы. Например, если поставлена задача получить вещество с некоторым значением LD₅₀, то поиск вещества следует проводить среди соединений с молекулярной массой, равной или большей величины, определяемой по графику токсоиды по заданной LD₅₀. Путем вариации состава и строения молекул можно добиваться некоторого увеличения активности веществ. Если же требуется добиться увеличения активности веществ в десятки и более раз, одних структурных изменений молекул недостаточно, требуется переход к соединениям с большей величиной молекулярной массы. Так зоман и вещество VX по уровню токсичности и величине молекулярной массы примерно соответствуют графику токсоиды, но получение более токсичных их аналогов с тем же размером молекулы не прогнозируется.

У веществ, отображение которых совпадает с графиком токсоиды, в молекуле нет ничего «лишнего», и всякое отсечение части ее непременно приводит к получению деривата с меньшей токсичностью.

С ростом молекулярной массы уменьшается вероятность получения летучих веществ. В случае высокотоксичных веществ промежуточному значению летучести соответствует и промежуточная величина молекулярной массы, а вместе с ней и промежуточное значение летальной дозы.

С ростом молекулярной массы изменяется агрегатное состояние веществ. На рис. 65.4 показано, как уменьшается доля летучих (кипящих при температуре ниже 20 ⁰С) и жидких (температура плавления выше 20 ⁰С) веществ в массиве данных о токсичности более чем 60 000 органических соединений.

Рис. 65.4. Зависимость доли летучих ( t_кип < 20^oС) и жидких веществ ( t_пл < 20^oС) от молекулярной массы (Антонов Н. С., 1994)

Из графика следует, что летучие вещества среди соединений с молекулярной массой более 100-120 Д не встречаются. Согласно токсоиде этим значениям молекулярной массы соответствуют минимальные летальные дозы, равные 0,04-0,06 мг/кг. Следовательно, летучие ОВ не могут иметь летальные дозы по величине ниже приведенных. Аналогично жидкое состояние не встречается среди веществ с молекулярной массой более 400 Д, а расчетное значение минимальной летальной дозы для жидких ОВ составляет 0,002-0,004 мг/кг или только в 2-4 раза меньше летальной дозы вещества VX при внутривенном введении. Минимальные летальные дозы летучих и жидких ОВ при действии через кожу на основе токсоиды не прогнозируются, и в общем случае они могут для жидких веществ отличаться от соответствующей дозы вещества VX более чем в 2-4 раза.

Антонов также отмечает, что и замена ОВ на более токсичное не приводит к увеличению площади очага поражения пропорционально степени увеличения токсичности. Увеличение токсичности ОВ в 10 раз дает рост площади поражения соответствующим боеприпасом только в 2,15 раза. Специалисты в области применения химических боеприпасов ожидаемый рост площадей очагов поражения оценивают величиной квадратного корня из отношения летальных доз сравниваемых ОВ.

Любая попытка получения нового ОВ, существенно более токсичного, чем вещество VX, связана, согласно графику токсоиды, с необходимостью перехода к синтезу соединений со значительно большей молекулярной массой, относящейся к области существования только твердых веществ. Эффекты боевого применения твердых токсиноподобных ОВ по умеренно защищенной живой силе противника не могут превосходить эффектов, достигаемых при применении самих токсинов с тем же уровнем токсичности. Далее Антонов делает весьма примечательный вывод. Поступление в арсеналы вооружений фосфорорганических ОВ нервно-паралитического действия знаменовало апогей в развитии химического оружия. Дальнейший прирост его боевой мощи не происходит и не прогнозируется в будущем. Получение новых ОВ, которые по уровню токсичности превосходили бы современные ОВ смертельного действия и при этом обладали бы оптимальными физико-химическими свойствами (жидкое состояние, умеренная летучесть, способность наносить поражения при воздействии через кожу, способность впитываться в пористые материалы и лакокрасочные покрытия и др.), исключается. В пользу этого вывода свидетельствует опыт разработки химического оружия за последние четыре десятка лет.

Однако замечу, что исчерпание возможностей одной технологии массового поражения людей, еще не означает снижение спроса на такие технологии вообще. Сегодня большую опасность представляет соединение возможностей технологий, используемых для создания средств биологического и химического поражения в рамках структур, предназначенных для воздействия на геном человека (см., например, работу Black III J. L., 2003). И не стоит строить иллюзий по поводу того, что такая богатая энергоресурсами страна как Россия не станет целью для применения новых видов оружия массового поражения.

66

В заключение к этим комментариям я привожу выдержки из книги «Господство в воздухе» (1921) итальянского генерала Джулио Дуэ, касающиеся лицемерного морализаторства в отношении новых видов оружия массового поражения людей.

Джулио Дуэ (1869-1930)

Итальянский военный теоретик, генерал. По образованию артиллерийский офицер, в 1912-1915 гг. служил в ВВС. За критику командования уволен в 1915 г., вернулся в армию в 1921 г. и примкнул к фашистам. До 1930 г. начальник ВВС Италии. В 1910 г. выдвинул идею о ведущей роли авиации в будущей войне, что не нашло подтверждения в ходе Первой мировой войны 1914-1918 гг. В трудах «Господство в воздухе» (1921; рус. пер. 1935) и «Война 19... года» (1930; рус. пер. 1936) развивал теорию «независимых ВВС», якобы способных решить исход войны. По мнению Дуэ, авиация, завоевав господство в воздухе, может ударами по государственным и экономическим центрам противника одна добиться победы в войне. Армии и флоту отводилась вспомогательная роль.

Разумеется, химическое оружие уже только фон для этих рассуждений. Предлагаю читателю экстраполировать их на те виды оружия, которые появятся в XXI столетии.

"Что же касается меня, если бы мне предоставили на выбор умереть разорванным осколками честной гранаты или агонизирующим в колючих тенетах проволочного заграждения, или погребенным в подводной лодке, или задушенным отравляющим веществом, я оказался бы в нерешительности, так как между всеми этими милыми вещами нет существенной разницы. Вот почему мне кажется, что в этом вопросе мои уважаемые оппоненты дают себя увлечь своей эмоциональностью.

Между тем, война — это такое явление, которое следует наблюдать сухими глазами и замкнув свое сердце. Ведут ли ее «честными» взрывчатыми веществами или «коварными» газами — результат ее одинаков; это — смерть, разрушение, опустошение, боль, ужас и все, отсюда вытекающее. Мы хотим быть действительно цивилизованными людьми? В таком случае упраздним войну. Но если нам это не удастся, то совершенно неуместно замыкать гуманность, цивилизованность и столько других прекрасных идеалов в ограниченный круг выбора более или менее изящных способов убивать, опустошать и разрушать.

После Мировой войны мир, наблюдая результат гигантского преступления против человечества, принялся проливать слезы, как большой крокодил во время переваривания своей кровавой пищи, и вносить предложения о ведении грядущих войн с применением перчаток и благовоспитанности. Запрещаются газы, запрещаются подводные лодки, запрещаются самолеты, запрещается нападать на безоружных (мирное население): воинская учтивость по всей линии. Это — просто пыль в глаза народам, которые платят своей кровью и своим добром. Демагогическое лицемерие самой чистой воды. Прозрачные оправдания, чтобы отнять у противника то, что нас всего более беспокоит. «Ограничим морские вооружения» — предлагает тот, кто хочет недорогой ценой владеть морями, «Упраздним подводные лодки» — предлагает тот, кто видит в них тормоз для своего всемогущества, «Упраздним воздушно-химическое оружие» — говорят все понемножку, при общей неуверенности, и в то же время все прилагают лихорадочные усилия к исследованиям и обеспечению себя воздушно-химическим оружием.

Война — серьезное дело, особенно в настоящее время. В ней на карте стоит судьба целых стран. Победить — значит суметь навязать противнику свою волю. Для этого надо разбить все его материальные и моральные силы сопротивления. Этого можно добиться, только причинив противнику такую сумму ущерба, которой он уже не в состоянии больше выдержать.

Материальная и моральная сопротивляемость нации огромна. Огромной должна быть и сумма ущерба, который необходимо нанести ей, чтобы победить. А если это так, то различие между дозволенным и недозволенным ущербом, между человечным и бесчеловечным, между цивилизованным и диким является чистейшей воды схоластикой.

Надо рассматривать вопрос с гораздо более широкой, всеобъемлющей точки зрения. Известно, что эффективность атаки тем больше, чем больше она сосредоточена во времени и чем сильнее она поражает наиболее уязвимые материально и морально органы. Таким образом, сопротивление противника будет сломлено с тем меньшей общей суммой ущерба, чем скорее будет причинен этот ущерб и чем более будут поражены наиболее уязвимые в материальном и моральном отношениях органы противника.

Вот почему именно быстрое, мощное, устрашающее нападение, направленное в основном против самых слабых, самых чувствительных, самых уязвимых мест противника, решает войну с наименьшим ущербом для человечества. Оно является поэтому самым гуманным и самым культурным, ибо, раз война существует, прогрессирующему и цивилизованному человеку остается только искать наиболее экономического решения.

Воздушно-химическое оружие, страшное и ужасающее по своей эффективности, могущее поражать самые чувствительные в материальном и моральном отношениях места противника, является — нравится ли это или не нравится — самым гуманным, так как оно достигает цели — окончания войны — с минимальными средствами, как и с наименьшим ущербом. Такова истина, свободная от всякой сентиментальности и очень утешительная.

Если бы во время Мировой войны одна из сторон в один прекрасный день ввела бы в дело такую воздушную армию, какую можно создать в наши дни, бросив ее в атаку, я сказал бы химико-травматическую, на жизненные центры противника, война была бы решена очень быстро...

...На войне нет благородного оружия и подлого оружия, а есть оружие более или менее эффективное. В вопросах войны прогресс человечества сводился лишь к тому, чтобы использовать науку и промышленность для повышения эффективности оружия. В этой области всегда старались находить средства, наиболее пригодные для того, чтобы укокошить своего ближнего. Это некрасиво, но это так.

.И я добавлю еще: не следует клеветать ни на гуннов, ни на вандалов, принимая их за образец для сравнения. Они не помышляли ни о самолетах, ни о газах, они также не помышляли ни о «честных» взрывчатых веществах, ни о 305-мм пушках, ни о пулеметах, ни об автоматических винтовках, ни о ручных гранатах. По сравнению с нами они были агнцами. Конечно, они и не помышляли о тех истреблениях, опустошениях и разрушениях, на которые мы оказались способными после долгого ряда веков социального, культурного и экономического прогресса в наш век радио и лечебных сывороток...

...От оружия требуют только эффективности; это вполне логично и человечно. Так как на войне надо убивать или умирать, то логично и человечно искать лучших способов убивать, чтобы не быть самим убитыми. Чем эффективнее окажется оружие, тем шире оно будет применяться. Это неизбежно. Запрещенное оружие? Но если на меня нападет злоумышленник, а у меня есть револьвер, я спокойно воспользуюсь им и плюну на то, что у меня нет разрешения на ношение оружия. Пусть меня привлекают к ответственности после, когда все будет кончено, но я спасу свою шкуру. А это — самое главное.

.Конечно, я считаю дозволенным и даже похвальным сбрасывание химических бомб на населенный центр не из-за садического удовольствия от истребления его жителей, но потому, что это бомбометание причиняет материальный и моральный ущерб, очень эффективный в смысле достижения победы; совершенно так же, как считают дозволенным и даже похвальным истребление в сражении тысяч людей, одетых в военную форму...

Применение и общее распространение воздушно-химической войны вовсе не означает узаконения приемов, которыми Локуста, Борджиа и др. пользовались при отравлении своих жертв, так же как травматическая война, основанная на употреблении огнестрельного, рубящего и колющего оружия, никогда не означала узаконения приемов, применяемых убийцами-отравителями. Сравнения тут совершенно неуместны, так как речь идет об очень различных вещах.

«Война есть война»,— говорят немцы, и они совершенно правы. Жаль, что эту истину не всегда понимали у нас. На войне нельзя применять мерила мирного времени. Война и мир — полные противоположности. Если я с заранее обдуманным намерением спрячусь в засаде, чтобы подстеречь моего самого смертельного врага, оскорбившего меня самым ужасным образом, и если я убью его выстрелом в спину, меня арестуют, приговорят к позорному наказанию, лишат свободы и гражданских прав. Это — мирное время. Если я сделаю то же самое с неизвестным мне человеком, носящим другой мундир, чем я, я рискую, самое меньшее, получить похвалу: это — война.

.Напасть на неподготовленного противника, наброситься на слабейшего, постараться захватить противника врасплох, попытаться обмануть его, поразить во фланг или в тыл, преследовать и продолжать бить его в то время, когда он старается уйти — все это противоречит всем правилам рыцарства. Однако все это составляет предмет военного искусства, все это преподается в специальных школах и предписывается соответствующими уставами. Того, кому на войне или на маневрах удастся совершить один из этих отнюдь не рыцарских поступков, хвалят, награждают и украшают орденами. Все великие полководцы приобрели самую незапятнанную славу, совершая такие действия, малейшего из которых было бы достаточно, чтобы обесчестить порядочного человека.

.Пусть воздушно-химическая война жестока, бесчеловечна, запрещена, нерыцарственна, бесчестна, пусть она может оказать косвенное влияние на нейтральных и т. д.— это не имеет для нас никакого значения. Нас интересует только один факт: воздушно-химическая война возможна...

.Весьма вероятно, что во всем мире, во всех государствах, подписавших эти* соглашения, скажут что-нибудь подобное. Если противник, нарушивший международные соглашения, может заставить нас прибегнуть к воздушно-химическому оружию, мы должны быть материально и морально подготовлены к его употреблению. Так рассуждают все государства, и отсюда вытекает то странное явление, что все готовятся к употреблению воздушно-химического оружия, объявленного всеми же незаконным — странное явление, глубокая причина которого заключается в нелогичности деления оружия на дозволенное и недозволенное, тогда как его можно делить только на действенное и недейственное. Отсюда следует, что такое соглашение не имеет никакого практического значения...

Воздушно-химическая война неизбежна: нельзя допустить, что в борьбе, в которой будут использованы все силы, останется неиспользованной уже готовая, подготовленная грозная сила...

Цель того, кто сражается — победить. Для достижения победы всякое средство хорошо, законно, дозволено, справедливо. Во время войны цивилизация и человечность должны отойти в сторону и закрыть себе глаза, чтобы не видеть того, чему они не сумели помешать. Война требует от нас жестокости по отношению к самим себе, жестокости по отношению к противнику. Всякая сделка в этом отношении является слабостью, а всякая слабость противоречит цели войны.

Нет цивилизованного и нецивилизованного оружия; есть оружие более или менее действенное. Можно понять стремление избежать убийств, разрушений, опустошений, но нельзя понять различия между способами убийства, разрушения и опустошения"..