Химическое оружие на фронтах Мировой войны 1914-1918 гг. Краткий исторический очерк. Комментарии научного редактора

31

В целом эти газовые атаки англичан оказались пустым расходованием ресурсов. Наступление британцев под командованием генерала Дугласа Хейга (1861-1928), командующего первой английской армией, действительно застало немцев врасплох, поскольку их отвлекало наступление французов начавшееся южнее. На участках фронта, где британцы применили хлор, они легко прорвали вторую линию обороны немцев. Но генерал Джон Френч (1852-1925), командующий британским экспедиционным корпусом, расположил слишком далеко в тылу свои резервы. Им потребовались сутки для выдвижения к линии фронта. К этому времени обстановка изменилась, скоротечная возможность одержать решительную победу была упущена, так как немцы первыми успели перебросить резервы в район боевых действий и быстро окопались. В декабре 1915 г. генерал Френч был отозван из Франции и назначен командующим войсками в метрополии. В следующем году ему представилась возможность отличиться при подавлении восстания в Ирландии, что он и сделал с необычайной жестокостью.

32

В 1915 г. русская химическая промышленность еще не могла дать фронту все необходимое для ведения химической войны. Ни одна отрасль обрабатывающей промышленности в России не находилась на таком низком уровне развития, как химическая промышленность; и ни одна отрасль не находилась в такой зависимости от иностранной, а в особенности от германской промышленности. Немецкие химические предприятия на территории России и были русской химической промышленностью. Все более или менее крупные германские фирмы имели в России в качестве филиальных отделений свои фабрики и заводы. Главнейшими немецкими фирмами, сосредоточивавшими в своих руках почти всю русскую химическую промышленность, источники того времени называют: 1) «Германское акционерное общество анилиновых производств»; 2) акционерное общество «Баденская анилиновая и содовая промышленность»; и 3) акционерное общество фабрик «Фридрих Байер и КО» (Павлович М. П., 1925).

Если этого требовала конъюнктура рынка, то немцы расчетливо снижали возможности даже своих предприятий, расположенных на территории России. Например, немецкая фирма «Копперс», которая до войны сооружала в России коксовые печи, не строила рекуперационные заводы для добывания бензола и толуола на заводах, где имелись богатые коксовальные угли. Эта и другие фирмы сознательно оберегали интересы Германии, которая поставляла бензол и толуол для российской промышленности взрывчатых веществ и красок (Ипатьев В. Н., 1945; цит. по работе Трофимовой Е. В., 2002).

Но не только химическое производство, но и внутренняя торговля в России химическими и фармацевтическими препаратами концентрировалась в руках германских фирм. Немцы строго оберегали свою химическую промышленность от доступа к ней русских подданных, продавая свои патенты на выработку и продажу химических препаратов в России исключительно германскими подданными и набирая технический персонал на открываемых ими в России химических заводах тоже исключительно из германских подданных. Даже у себя на родине германцы охраняли тайны своих химических производств от иностранных глаз; по крайней мере доступ в германскую химическую промышленность русским подданным, даже получившим химическое образование в Германии, был закрыт.

После применения немецким командованием хлора против французских и русских войск началось медленное осознание русским военным руководством опасности химической войны. По данным Е. И. Барсукова (1938), только 2 июня 1915 г. начальник штаба верховного главнокомандующего (наштаверх) генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич (1868-1918) телеграфировал военному министру В. А. Сухомлинову (1848-1926): «Верховный главнокомандующий признает, что ввиду полной неразборчивости нашего противника в средствах борьбы единственной мерой воздействия на него является применение и с нашей стороны всех средств, употребляемых противником... Главковерх просит распоряжений о производстве необходимых испытаний в этой области и снабжения армий Северо-Западного и Юго-Западного фронтов соответственными приборами с запасом ядовитых газов». Летом 1915 г. химическим оружием заинтересовался и шеф русской авиации великий князь Александр Михайлович (см. ниже).

3 августа того же 1915 г. состоялся приказ об образовании при ГАУ специальной комиссии по заготовлению удушающих средств под председательством начальника Центральной научно-технической лаборатории военного ведомства и пяти членов военных инженеров, получивших высшее образование в артиллерийской академии. Военный министр генерал от инфантерии А. А. Поливанов (1855-1920), сменивший в июне Сухомлинова, сообщил главковерху, что ГАУ работает по части получения удушливых газов с полным напряжением и что к началу августа будет доставлен на театр военных действий первый запас приспособлений для газов.

Однако выяснилось, что нет не только собственных наработок в области химического оружия, но и почти нет заводов, которые могли бы производить его компоненты. Так, жидкий хлор поначалу хотели производить в Финляндии, а финский сенат затянул переговоры на год, с августа 1915 г. по 9 (22) августа 1916 г. В конце концов Особое совещание по обороне решило передать заготовку жидкого хлора особой комиссии (комиссия по заготовлению удушающих средств), учрежденной при Сенате, и на оборудование двух заводов отпустило 3 млн. 200 тыс. рублей. Комиссия была образована по образцу русских хозяйственных комиссий с участием представителей от русского правительства — от Государственного контроля и от Химического комитета — профессора Лилина, который председательствовал в комиссии (Широкорад А. Б., 2005).

Попытка получить в России фосген от частной промышленности потерпела неудачу вследствие назначения промышленниками чрезвычайно высоких цен на жидкий фосген и отсутствия гарантий в своевременном выполнении заказов. Поэтому имея в виду главным образом нормировку цен на фосген и скорейшее получение этого важного для обороны удушающего средства, химический комитет приступил к строительству фосгенных заводов в Иванове-Вознесенске, Москве, Казани и у станций Переездная и Глобино. Кроме того, было организовано получение хлора на четырех заводах в Самаре, в Рубежном и в Финляндии (на двух, видимо, только в 1916 г.) и на нескольких предприятиях в Саратове. Хлор также производился на заводе Ушакова в Вятской губернии и на Славянском заводе. Так как строительство крупных заводов затянулось до 1917 г., то практическое значение имела лишь деятельность завода «Электрон» (в Славянском) и завода «Сольвэ и КО». На семи указанных выше заводах в 1916-м — в начале 1917 г. было произведено хлористого сульфурина — 2 тыс. пудов, азотной кислоты — свыше 2 тыс. пудов, синильной кислоты — около 2 тыс. пудов, цианистого натрия и калия — 100 пудов, хлористого марганца — 2 тыс. пудов. В целом за это время было изготовлено 240 тыс. пудов ядов и удушающих средств (Бескровный Л. Г., 1986; Широкорад А. Б., 2005).

В июле 1915 г. распоряжением главковерха (приказ № 625) в районе Юго-Западного фронта был организован военно-химический завод для выработки хлорацетона. До ноября 1915 г. завод находился в ведении начальника инженерных снабжений фронта, а затем поступил в распоряжение ГАУ, которое расширило завод, устроило в нем лабораторию и установило производство хлорпикрина (Широкорад А. Б., 2005).

В результате работы комиссии ГАУ по заготовлению удушающих средств в первую очередь было налажено производство в России жидкого хлора, который до войны привозился из-за границы. В августе 1915 г. добыто было впервые хлора около 2 т. В октябре того же года началось производство фосгена. С октября 1915 г. начали формироваться в России особые химические команды для выполнения газобаллонных атак и по мере формирования отправляться на фронт (Барсуков Е. И., 1938).

Интересные материалы разыскал в военных архивах историк А. Б. Широкорад (2005). В июле 1915 г. полковник Е. Г. Тронов и прикомандированный к ГАУ поручик Крашенинников представили начальнику ГАУ генералу А. А. Маниковскому (1865-1920) чертежи «бомб с удушливыми газами», оснащенных специальными клапанами для снаряжания и обеспечения необходимой герметичности. Снаряжали эти бомбы жидким хлором.

Чертежи поступили в Исполнительную комиссию при военном министре, которая 20 августа согласилась на изготовление 500 штук таких боеприпасов. В декабре того же года на заводе «Русского общества для выделки снарядов» изготовили корпуса химических авиабомб и в г. Сла-вянске на заводах фирмы «Любимов, Сольев и КО» и «Электрон» снарядили их хлором. Бомбы снабжались калиберными перисто-цилиндрическими стабилизаторами. Одним концом перья стабилизатора приваривались к корпусу, а другим концом заклепками крепились к цилиндру стабилизатора. Длина бомбы со стабилизатором составляла 675 мм, максимальный диаметр корпуса 206 мм. Общий вес бомбы — 16,4 кг, из них на хлор приходилось 10,7 кг.

В конце декабря 1915 г. 483 химические авиабомбы отправили в действующую армию. Там по 80 бомб получили 2-я и 4-я авиационные роты, 72 бомбы — 8-я авиационная рота, 100 бомб — эскадра воздушных кораблей «Илья Муромец», а 50 бомб отправили на Кавказский фронт. На том производство химических авиабомб в дореволюционной России и прекратилось (рис. 32.1).

Рис. 32.1. Химическая однопудовая авиабомба конструкции Е. Г. Гронова (Широкорад А. Б., 2005)

А. Б. Широкорад (2005) считает конструкцию однопудовых бомб Гронова неудачной. С одной стороны, клапаны, имевшиеся на бомбах, пропускали хлор. В результате несколько русских солдат, разгружавших химические бомбы из железнодорожных вагонов, отравились, а часть из них позже скончались в госпитале. В 6-й авиационной роте после двух месяцев хранения трава вокруг погреба пожелтела и пожухла. Личный состав боялся подходить к этому месту, а летчики, напуганные первыми сообщениями о применении «газов» на фронте, просто отказывались брать эти бомбы на самолеты, опасаясь отравления. А с другой стороны, воздействие химических авиабомб на противника было невелико. Данных о потерях немцев от их применения нет. Но еще в ноябре 1915 г. на испытаниях химической двухпудовой бомбы в отчете отмечалось, что бомба разорвалась на 3 куска, и получилось «белое облако паров хлора». Действие этих паров проверялось на белых мышах и морских свинках, клетки с которыми были расставлены на расстоянии от 2 до 15 м от точки взрыва. Из нескольких десятков подопытных мышек и свинок через 2 ч умерли только две.

33

Военные историки считают 1916 г. определяющим годом Первой мировой войны. В этом году как немцы, так и британцы прибегали к попыткам завершить войну победоносным наступлением на Западном фронте, что обернулось двумя трагедиями — под Верденом и на Сомме. В то время как немцы вели войну на истощение с целью обескровить Францию, британцы стремились совершить решительный прорыв. Оба наступления не достигли своих целей и привели к гибели целого поколения европейцев. Год завершился необыкновенно холодной для западной и центральной Европы зимой, заставившей многих участников войны задуматься, а хватит ли у них сил продолжать военные действия в следующем году (Вест Э., 2005).

На 21 февраля 1916 г., когда, как пишет Де-Лазари, французы впервые применили 75-мм снаряды с фосгеном, приходится начало первого немецкого наступления под Верденом. Тогда немцы за несколько дней выпустили около миллиона снарядов по французским позициям площадью всего 30 км². Из-за упорного сопротивления французов немецкое наступление провалилось. Сражение под Верденом длилось 10 месяцев и закончилось ничем. Немцы потеряли 100 тыс. убитыми, французы — 160 тыс.

34

По данным Фигуровского (1942), в войсках Западного фронта на 23 августа 1916 г. от 10 до 25 % противогазов всех систем приходилось на английские шлемы «Р». Шлемы «Р» были присланы из Англии в Петроград и были испытаны в присутствии известного гигиениста профессора Г. В. Хлопина (1863-1929). Испытания проводились при английских представителях в газовой камере Химического комитета ГАУ. Результаты получились отрицательные при содержании в камере по 0,1 % хлора и фосгена. Добровольцы выдерживали только несколько минут, а двое из них настолько отравились этими газами, что пришлось давать им дышать чистым кислородом и оказывать медицинскую помощь.

В 1916 г. в противогазовой лаборатории были испытаны шесть серий английских шлемов (причем одна из этих серий была обработана новой пропиткой «натрий-цинкат») на поршневом приборе с просасывателем со скоростью 15 л/мин. воздуха, содержащего по 0,1 % хлора и фосгена. Все испытанные шлемы в течение часа хорошо защищали от хлора и не защищали от фосгена.

Чтобы усилить защитное действие английских шлемов, их начали у нас пропитывать смесью, в которую был введен уротропин. Результаты получились настолько хорошие, что англичане ввели уротропин в смесь для пропитывания своих шлемов и дали им название «РН» (итальянцы шли своим путем — для нейтрализации фосгена использовали вкладку с сульфониловокислым натрием). Несмотря на это существенное исправление защитных свойств, внесенное в английский шлем русскими химиками, он все же обладал весьма большими недостатками:

• был слишком теплый и душный для лета;

• на воздухе он портился;

• не представлял возможности дальнейшего усовершенствования;

• имел своеобразный запах, будучи смоченным, часто обжигал лицо;

• не защищал против ОВ слезоточивого действия.

Англичане, уже в начале 1916 г. введшие в своей армии коробочный респиратор с сухой поглотительной массой (Standard Box Respirator), по-видимому, всячески стремились сбыть оставшиеся свободными запасы шлемов «РН» в Россию. Генерал В. Н. Ипатьев писал по этому поводу: «Английское правительство уступило нам около одного миллиона шлемов, которые должны быть пропитываемы перед посылкой на фронт время от времени жидкостью, содержащей фенолят натрия и уротропин. Но испытания, произведенные у нас приемной комиссией, показали, что английский шлем далеко не удовлетворяет тем требованиям, которым должен удовлетворять хороший противогаз».

35

Минометы Стокса (траншейные мортиры) устранили многие проблемы, создаваемые Ливеновским метателями (см. [42], [43]). Их подготовка к стрельбе не требовала длительных подготовительных работ; их можно было легко и быстро передавать на те участки фронта, где они были наиболее необходимы. Дальность стрельбы первых гладкоствольных минометов Стокса не превышала 1200 ярдов (ярд — 91 см). Небольшой размер снаряда позволял забрасывать только 6-9 фунтов ОВ (фунт — 454 г), что могло компенсироваться скорострельностью. На выстрел приходилось 14 с, но в экспериментах достигали скорострельность 25 выстрелов в минуту. Миномет Стокса считался весьма эффективным для применения ОВ. Дело тут в следующем.

Распределение концентраций или доз в облаке паров и/или аэрозоля ОВ, образующемся при разрыве химического боеприпаса, весьма неравномерно. По оси следа облака ОВ концентрации и дозы являются избыточными, превышающими летальные в несколько раз. Существенно больший эффект при расходе одного и того же количества ОВ достигается при условии обеспечения более равномерного распределения концентрации и/или доз его в атмосфере над очагом поражения. С этими целями еще со времен Первой мировой войны военные используют два подхода. Первый из них состоит в увеличении исходных размеров облака ОВ путем применения заряда взрывчатого вещества повышенных фугасного (а не бризантного; бризантность — способность взрывчатого вещества при взрыве производить местное дробление среды на расстоянии от цилиндрического заряда не свыше 2,5 его радиуса) действия, а также применения заряда взрывчатого вещества повышенных размеров. Однако возможности такого подхода при конструировании боеприпасов обычно быстро исчерпываются. Второй подход состоит в применении одного и того же количества ОВ большим числом боеприпасов меньшего калибра. При наложении эффектов от большего числа боеприпасов происходит выравнивание суммарных эффектов на поражаемой площади. Именно этот подход к распределению концентрации ОВ над целью нашел свою реализацию в применении минометов Стокса. После Первой мировой войны он воплотился в создании кассетных химических боеприпасов (авиационных, систем залпового огня и др.).

36

Почему дифосген? Дифосген, так же как и фосген, относится к нестойким ОВ. Но «нестойкость» их различна. По молекулярному составу дифосген представляет собой удвоенную молекулу фосгена (СОСl₂). По химической структуре он является трихлорметиловым эфиром фосгена, и его отравляющее действие аналогично оказываемому фосгеном. Однако температура кипения у дифосгена выше (128 ⁰С), чем у фосгена (8,2 ⁰С); его пары в 7 раз тяжелее воздуха, у фосгена — в 3,5 раза. Хотя у дифосгена меньшие по сравнению с фосгеном давление насыщенного пара и летучесть, его концентрация, создаваемая за счет испарения, достаточна, чтобы вызывать тяжелые поражения у людей. Поэтому по совокупности свойств дифосген представлялся немцам более перспективным ОВ, чем фосген, — после применения он дольше сохранял свое поражающее и сковывающее действие (стойкость фосгена на местности в летнее время составляет примерно 15-30 мин., стойкость дифосгена в этих же условиях достигает 2-3 ч, а в лесу до 10 ч). Всего за годы Первой мировой войны было произведено около 20 тыс. т дифосгена, из них 15,6 т приходится на Германию. В годы Второй мировой войны военными США дифосген рассматривался как более перспективное ОВ, чем фосген, предназначенное для уничтожения и изнурения противника.

Сочетание немецкими химиками дифосгена с хлорпикрином обязано тому, что последний преодолевал применявшиеся тогда союзниками «влажные маски». Вскоре хлорпикрин применялся всеми воюющими сторонами.

37

Из-за отчаянных призывов о помощи французов, истекавших кровью под Верденом, сражение на Сомме началось раньше, чем это планировал генерал Хейг. 24 июня 1916 г. 1400 британских орудий повели ураганный обстрел немецких позиций в близи французского города Альбер. Обстрел продолжался неделю, за это время по немецким позициям протяженностью 40 км было выпущено 1,5 млн. снарядов. Грохота, дыма и пламени было много. Однако эффективность обстрела была низкой. Историки до сих пор удивляются, как можно было рассчитывать на шрапнельные снаряды (их тогда выпустили около миллиона) в деле разрушения немецких укреплений. Не менее 30 % фугасных снарядов вообще не разорвалось (всего их выпущено 500 тыс.), а точность стрельбы оказалась весьма низкой.

Но когда британцы вышли из окопов, то они не ожидали увидеть своего противника живым. Все оказалось по-иному — наступление «первого дня», предпринятое на фронте протяженностью в 20 км, провалилось.

Спустя две недели (14 июля) британцы применили такое же количество артиллерии, но уже на фронте 5 км, однако и на этот раз их постигла неудача — «атака заглохла в лабиринте немецких укреплений». Противник подтянул подкрепления, и штурм выродился в изматывающие кровопролитные военные действия на истощение. Следующее британское наступление требовало приготовлений и «укрепления позиций». Поэтому период боев, последовавший после неудачи 14 июля и до сентября месяца, в западной исторической литературе называют «периодом забытых боев». Тогда британцы провели 90 собственных акций и отбили 75 немецких контратак, потеряв до 80 тыс. солдат для захвата всего 5 км² территории. 15 сентября британцы вновь перешли в наступление, теперь пехоту сопровождал «ползучий огневой вал» и несколько десятков танков, вызвавших среди немцев панику. Но и это сражение не привело к разгрому германской армии. Всего британские экспедиционные силы в сражении при Сомме потеряли 420 тыс. человек, французы — 200 тыс., немцы — 450 тыс. В начале ноября бои прекратились из-за истощения сил у активно истребляющих друг друга сторон.

38

По мнению Б. Лиддела-Гарта (1999), в целом операции на русском фронте в 1916-м и в 1917 гг. не представляют особого интереса с точки зрения развития военной науки. Со стороны Австрии и Германии они были оборонительными, со стороны русских имели характер прямых ударов. Операции русских войск показали не только бесплодность стратегии, опирающейся лишь на численное превосходство и на прямые удары, но и ее «обратное» моральное действие. В 1917 г., когда революция предвещала полное банкротство военных усилий России, русские войска фактически были лучше вооружены и экипированы, чем прежде. Однако огромные и совершенно напрасные потери подорвали боевой дух наиболее терпеливых и готовых к самопожертвованию войск в Европе. Значительные результаты внезапного наступления генерала А. А. Брусилова (1863-1926), начатого 4 июня 1916 г. в ответ на просьбы французского командования, озабоченного положением под Верденом, оказались недолговечными. Общие потери Брусилова, хотя и ужасающие, составившие 1 млн. человек, еще было можно восполнить (тем более что суммарные потери немцев и австрийцев были такими же), но, будучи свидетельством «бездарности и ограниченности русского командования» (пропагандистский штамп «демократических кругов» того времени), они привели к банкротству русской военной мощи.

В 1916 г. дело газовой борьбы и снабжение действующей армии специальным химическим имуществом было окончательно организовано (рис 38.1).

Рис. 38.1. Организация химической службы, сложившаяся в русской армии к середине 1917 г . (в соответствии с приказом Начальника штаба Верховного Главнокомандования № 435, 1917 г .).

По данным Е. И. Барсукова (1938), в апреле 1916 г. при ГАУ был образован Химический комитет, в состав которого вошла Комиссия по заготовлению удушающих средств. Один из членов этой комиссии был откомандирован в Ставку и назначен в УПАРТ (см. ниже) для организации химической борьбы на фронте, не теряя тесной связи с Химическим комитетом. Энергией и творчеством Химического комитета в России была создана обширная сеть химических заводов (около 200), в том числе ряд заводов для изготовления ОВ.

Новые заводы по производству ОВ начали давать продукцию весной 1916 г. К ноябрю было произведено 3180 т ядовитых веществ, причем в октябре их было синтезировано около 345 т, а программой 1917 г. намечалось довести месячную производительность ОВ до 600 т в январе и до 1300 т в мае.

К концу 1916 г. выявилась тенденция к переносу центра тяжести химической борьбы от газобаллонных атак к стрельбе артиллерии химическими снарядами, так как эта стрельба имела много преимуществ перед газобаллонной атакой. Газобаллонная атака во многом зависит от метеорологических условий, от характера и рельефа местности, от очертаний своего и атакуемого фронта, от вероятности собственного отравления при изменении направления ветра или других условий. Стрельба же химическими артиллерийскими снарядами представляет несравненно более управляемое и гибкое химическое оружие, обеспечивающее внезапность нападения, являющуюся главным условием успеха. Этими снарядами возможно образовать облако ОВ в любом желаемом направлении стрельбы и в любом месте в пределах допускаемой артиллерийскими орудиями дальности, в незначительной зависимости от направления и силы ветра и других метеорологических условий. Стрельба химическими снарядами могла производиться из артиллерийских орудий существующего образца без необходимости конструирования новых образцов материальной части. Правда, для нанесения существенного вреда требуется большой расход химических снарядов, но и газобаллонные атаки требовали огромного расхода ОВ.

Россия стала на путь применения в артиллерии химических снарядов с 1916 г., изготовляя 76-мм химические гранаты двух типов: а) удушающие (хлорпикрин с хлористым сульфурилом), действие которых вызывало раздражение дыхательных органов и глаз в такой степени, что пребывание людей в этой атмосфере было невозможно; б) ядовитые (фосген с хлорным оловом; или венсинит, состоящий из синильной кислоты, хлороформа, хлорного мышьяка и олова), действие которых вызывало общее поражение организма и в тяжелых случаях смерть.

К осени 1916 г. требования армии на химические 76-мм снаряды удовлетворялись полностью: армия получала ежемесячно 5 парков (15 000 снарядов), в том числе один парк ядовитых и четыре удушающих ОВ. На фронте применялись главным образом удушающие снаряды, отзывы о действии которых получались вполне удовлетворительные. Полевой генерал-инспектор артиллерии телеграфировал начальнику ГАУ, что в майском и июньском наступлении 1916 г. химические 76-мм снаряды «оказали большую услугу армии». Замечено было, что при обстреле этими снарядами неприятельские батареи быстро умолкали.

Снабжение русской армии химическими снарядами крупного калибра затруднялось недостатком корпусов снарядов, которые полностью назначались для снаряжения взрывчатыми веществами.

В начале 1917 г. предполагалось доставить на фронт для боевого опыта по 3000 снарядов — 107-мм пушечных и 152-мм гаубичных.

Газовое облако от разрыва одного 76-мм химического снаряда охватывало площадь около 5 м². Для расчета количества химических снарядов, необходимых для обстрела площадей, принята была норма — одна 76-мм химическая граната на 40 м² площади и один 152-мм снаряд на 80 м². Выпущенные непрерывно в таком количестве снаряды создавали газовое облако достаточной концентрации; в дальнейшем для поддержания полученной концентрации число выпускаемых снарядов убавлялось вдвое. Такая стрельба химическими снарядами велась в условиях, когда ветер меньше 7 м/с (лучше полное затишье), когда нет сильного дождя и большой жары при твердом грунте у цели, обеспечивающем разрыв снарядов, и на дистанции не свыше 5 км. Ограничение дистанций вызывалось предположением о необходимости обеспечения снаряда от опрокидывания при полете в результате переливания отравляющей жидкости, которой наполняется не весь внутренний объем снаряда с целью дать жидкости возможность расширяться при неизбежном ее нагревании. Явление опрокидывания снаряда заметно могло сказаться именно на больших дистанциях стрельбы, особенно в высшей точке траектории.

Стенки корпуса артиллерийских снарядов в силу условий прочности делали довольно толстыми, вследствие чего уменьшался внутренний объем снаряда и количество помещаемой в нем жидкости. В среднем вес ОВ в русском химическом артиллерийском снаряде не превосходил 10 % от его общего веса.

Е. И. Барсуков (1938) отмечал, что русская артиллерия не была настолько богата химическими снарядами, чтобы применять массовую стрельбу, как это было у бывших союзников и противников России. Она применяла 76-мм химические гранаты почти исключительно в обстановке позиционной войны как вспомогательное средство наряду со стрельбой обыкновенными снарядами и главным образом с целью выгнать противника из укрытий, неуязвимых для обыкновенных снарядов, с тем, чтобы подставить его под действие шрапнели или комбинированного огня с фугасной гранатой. Кроме обстрела неприятельских окопов непосредственно перед атакой войск противника, скопившихся в лесу или в другом укрытом месте, стрельба химическими снарядами применялась русскими с особым успехом для временного прекращения огня (нейтрализации) неприятельских батарей, траншейных орудий и пулеметов, для содействия своей газобаллонной атаке — путем борьбы с артиллерией противника и обстреливания тех целей, которые не захватывались газовой волной, а также для обстрела наблюдательных и командных пунктов противника, укрытых ходов и путей его сообщения.

Действительность стрельбы химическими снарядами достигалась лишь большим числом снарядов, выпущенных в короткое время с надлежащей точностью; поэтому стрельба этими снарядами одиночными выстрелами в русской армии не допускалась. Требовались: самая тщательная организация наблюдения за своей стрельбой; заблаговременное распределение между батареями участков целей, подлежащих обстрелу; пристрелка фугасными снарядами или шрапнелью; неожиданный для противника переход на поражение химическими снарядами одновременно всеми назначенными для этого батареями в целях использования внезапности. Батареи, стреляющие химическими снарядами по атакуемым участкам неприятельской позиции, обязывались в момент движения своей пехоты в атаку переносить огонь на батареи противника, на фланкирующие участки и сооружения, на укрытые подступы; при этом рекомендовалось вести огонь преимущественно удушающими снарядами.

Е. И. Барсуков (1938) упоминает о химических ручных гранатах, которые испытывались в 1916 г. в Ставке при УПАРТе и на главном артиллерийском полигоне. В конце 1916 г. ГАУ выслало в действующую армию 9500 ручных стеклянных гранат с удушающими жидкостями для боевого испытания, а весной 1917 г. — 100 тыс. ручных химических гранат. И те и другие гранаты бросались на 20-30 м и были полезны при обороне и особенно при отступлении, чтобы препятствовать преследованию противника.

Интересные документы о поставках на Черноморский флот большого числа химических снарядов обнаружил в Центральном Военно-морском архиве историк А. Б. Широкорад (2005). В частности, им были найдены документы о поставках на Черноморский флот большого числа химических снарядов, начавшихся еще в конце 1915 г. Так, к 25 ноября 1916 г. в штатном боекомплекте русских дредноутов положено было иметь на одну 305-мм пушку — 400 выстрелов, из которых 20 со шрапнелью и 37 с «удушающим снарядом». Часть «удушающих» снарядов была заказана в Центральной части России, а 300 «удушающих» 305-мм снарядов изготовлены в Севастополе из практических (учебных) снарядов. Кроме того, Севастопольский морской завод из практических снарядов изготовил 4000 «удушающих» 120-мм снарядов и 3000 таких же снарядов для 152-мм пушек Кане.

В Петрограде для Черноморского флота было изготовлено 4000 «удушающих» снарядов для 102-мм пушек эскадренных миноносцев. Кроме того, на Черноморский флот поступило большое число 305-, 203-, 152-, 120- и 101,2-мм шрапнельных снарядов, произведенных в России, США и Японии. Никогда ранее шрапнель не входила в боекомплект русских корабельных орудий крупного и среднего калибра.

А. Б. Широкорад (2005) считает, что эти снаряды предназначались для готовящегося в обстановке строжайшей тайны десанта в Босфор. Русские корабли должны были забросать укрепления Босфора химическими снарядами. Замолчавшие батареи захватывались десантом, а по подходящим полевым частям турок корабли должны были открыть огонь шрапнелью.

УПАРТ (Управление полевого генерал-инспектора артиллерии) — создано в январе 1916 г. в Штабе главковерха в качестве специального органа, регулирующего артиллерийское снабжение и руководящего артиллерийским делом вообще. УПАРТ служил органом полевого генерал-инспектора артиллерии (генерал-инспарта): а) по сбору, содержанию и обработке сведений, необходимых ему для выполнения всего на него возложенного; б) по разработке его указаний по различным вопросам службы артиллерии и артиллерийского снабжения действующих армий; в) по передаче по принадлежности его распоряжений.

Управление состояло из помощника начальника управления, чинов для делопроизводства и поручений, переводчика и журналиста, всего 22 офицера и чиновника и 17 писарей. УПАРТ подразделялся на четыре делопроизводства: 1-е — по личному составу артиллерии, 2-е — организационное, 3-е — по снабжению артиллерийскими орудиями с материальной к ним частью и выстрелами, 4-е — по снабжению винтовками, пулеметами и патронами к ним, химическим имуществом и пр.

В УПАРТе сосредоточивались: а) данные о степени обеспеченности фронтов и отдельных армий оружием (в том числе и химическим), огнестрельными припасами и прочими предметами артиллерийского снабжения; б) разработка в соответствии с оперативными предположениями соображений и распоряжений по своевременному и достаточному артиллерийскому снабжению упомянутых войсковых соединений; в) сношения с военным министром и ГАУ о заготовлении и своевременной высылке в район военных действий необходимых огнестрельных припасов, оружия и других предметов артиллерийского довольствия; г) разработка и установление норм артиллерийских запасов и распределение этих запасов между фронтами и отдельными армиями в связи с оперативными соображениями; д) проверка и регулирование требований предметов артиллерийского снабжения названными войсковыми соединениями соответственно действительным их потребностям и поставленным боевым задачам; е) сношения с соответственными лицами и учреждениями по вопросам артиллерийского снабжения и боевой готовности артиллерии; ж) сношения по правильному использованию в техническом отношении артиллерии, ручного оружия и вспомогательных средств борьбы, а также по содержанию их в исправности; з) сведения о состоянии частей артиллерии действующих армий и вновь формируемых частей артиллерии, а также о подготовке артиллерийских пополнений.

39

По данным Фигуровского (1942), попытки создать средства коллективной защиты предпринимались с самого начала химической войны. Предлагалось все, что может выдумать изощренный человеческий ум. Одни изобретатели предлагали костры из имеющегося под руками горючего материала, другие — костры, изготовляемые в тылу заводским способом. Назначение этих костров, по мнению изобретателей, заключалось в том, что тепло, образующееся при их сгорании, может поднять облако газа в верхние слои атмосферы и тем самым заставит пройти его над окопами. Предлагалось также расстреливать облако газа артиллерийским и ружейным огнем, рассеивать его взрывами петард и гранат, ставить перед окопами пропеллеры, приводимые в движение мощными моторами, щиты, смоченные противогазовым раствором. Предложены были и различные распылители (гидропульты), разбрызгивающие противогазовый раствор в облаке газа.

Их всех этих средств доверием в войсках пользовались костры. Они были многократно применены русскими и германскими войсками при газовых атаках. Но костры вносили большие неудобства для обороняющихся. Во-первых, они привлекали огонь артиллерийских батарей противника, облегчая им точную пристрелку, во-вторых, они сушили пропитку «влажных масок» солдат, которые, судя по документам того времени, мало доверяя маскам, толпились около костров во время газовых атак, представляя собой хорошую мишень для артиллерии противника.

Нелепость использования костров для коллективной защиты от ОВ была наглядно показана путем математических расчетов будущим видным советским физиком, членом-корреспондентом АН СССР и создателем современной магнитодинамики, В. К. Аркадьевым (1884-1953) еще 5 июля 1915 г. в специальном докладе, представленном в физико-механическую группу противогазовой комиссии Союза городов. Тем не менее эта идея оказалась живучей. Во всех без исключения официальных и полуофициальных руководствах до конца войны рекомендовались костры и даже на случай маневренной войны были придуманы особые индивидуальные пакеты с горючим материалом.

40

По работам А. Аркадьева (1917), Я. М. Фишмана (1929) и Г. В. Хлопина (1930) более подробно рассмотрим, как готовилась и осуществлялась газобаллонная атака во время сражений, описываемых в книге Де Лазари.

Общие принципы. Газобаллонная атака заключалась в том, что пользуясь ветром, дующим в сторону противника, из специальных газобаллонов, установленных на передовой линии, выпускалось большое количество ОВ, которое силой ветра сносилось к противнику, распространясь в глубину и по фронту его расположения и покрывая, таким образом, большие пространства (несколько километров по фронту и десятки километров в глубину обороны противника).

Струя жидкого ОВ из отдельного баллона или коллекторной батареи (см. ниже) выходила через выводные трубки (шланги) в мелкораспыленном состоянии и, быстро превращаясь в газообразное состояние, образовывала вместе с воздухом подобие облака. Газопуск планировался таким образом, чтобы отдельные облака ОВ, получаемые из отдельных отверстий выводных шланг, сходились в одно облако над позициями противника. Газопуск — весьма сложная в техническом отношении боевая операция. Для его выполнения требовалась специальная «газовая арматура», определенные смеси ОВ и использование тех приемов газопуска, которые на данном театре военных действий будут эффективными для решения конкретной боевой задачи.

Распределение по фронту баллонов с ОВ, предназначенных для газопуска, производилось либо на равном расстоянии друг от друга, либо группами, состоявшими из нескольких батарей. Первый вариант установки использовался при тесном соприкосновении с противником. Второй — когда нужно было обеспечить дальность газовой атаки. Чем дальше в глубину обороны противника должно было проникнуть облако ОВ, тем более мощными и устойчивыми должны быть отдельные струи ОВ, и тем большая концентрация и плотность ОВ должна создаваться в момент его выпуска из баллонов. Отсюда и исходили конструкторы оборудования, предназначенного для газопусков.

«Газовая арматура». На вооружении русской армии состояли два типа баллонов — большой (Е-70) и малый (Е-30). Название баллона указывало на его емкость — в больших помещалось 70 фунтов (28 кг) хлора, сгущенного в жидкость; в малом — 30 фунтов (11,5 кг). Начальная буква «Е» означала — «емкость». Внутри баллона находилась сифонная железная трубка, по которой сжиженное ОВ выходило наружу при открытом вентиле. В баллоне Е-30 сифонная трубка была загнута к одной из стенок баллона, благодаря этому ОВ можно было выпускать как из лежачего баллона, так и установленного вертикально. Большие баллоны предназначались для выполнения продолжительных газопусков (в течение часа и более), малые — для кратковременных выпусков ОВ (не более 10 мин). Устройство иностранных баллонов было в основном аналогично русским.

В английских и французских армиях наряду с большими баллонами, имелись также и малые. В германской армии малых баллонов не было, но германский баллон по своей емкости занимал среднее место между большими и малыми (20 кг ОВ) и поэтому являлся как бы универсальным. Американцы вступили в войну уже тогда, когда она утратила позиционный характер, поэтому в американской армии использовались только малые баллоны (на 9 кг ОВ).

Шланги для баллонов Е-70 представляли собой резиновые трубки, длинной 6 метров. В один конец шланга вставлялся ниппель с накидной гайкой, при помощи которого он крепился к баллону или коллектору. В другой конец вставлялся диск с распылителем, где и происходило превращение сжиженного ОВ в газообразное. Выводные шланги для баллонов Е-30 были в длину два метра. У иностранных баллонов выводные шланги были свинцовые. По сравнению с нашими резиновыми они были более стойкими в отношении разъедающего действия ОВ, но зато более тяжелыми и громоздкими.

Коллектор (собиратель) служил для выпуска ОВ из нескольких баллонов одновременно через одну резиновую шлангу, что позволяло достичь равномерности газовой волны и уменьшить количество людей, обслуживающих газовые баллоны при длительных газопусках. Русский коллектор для Е-70 представлял собой металлическую трубку с шестью приемными отростками для присоединения с одной стороны коллектора отдельных баллонов. К приемным отросткам баллоны присоединялись при помощи свинцовых соединительных шланг. Для выпуска ОВ в коллекторной трубке имелся выпускной вентиль, к которому присоединялась выходная шланга. При открывании вентилей баллонов ОВ из отдельных баллонов сначала поступало в коллекторную трубку, а из нее через выходной шланг вырывалось наружу. Все необходимое для сборки коллекторной батареи укладывалось в так называемые коллекторные ящики. При баллонах Е-70 в каждый такой ящик помещались части, необходимые для сборки двух коллекторных батарей: 2 коллектора, 2 выводные шланги, 14 соединительных свинцовых шланг (из которых две запасных), 6 гаечных ключей и необходимое для всех соединительных гаек количество свинцовых прокладок. Ящик весил 48 кг и переносился двумя солдатами с помощью веревочных ручек ( рис. 40.1.).

Рис. 40.1 . Газобаллонная батарея.

А. Газовый баллон. Б. Газовые баллоны, организованные в коллекторную батарею (Хлопин Г.В., 1930).

Французский коллектор был рассчитан на присоединение 6 баллонов, расположенных в два ряда по 3 баллона с каждой стороны. Коллектор представлял железную газовую трубу с надетыми бронзовыми литыми муфточками. К этим муфточкам наглухо были припаяны медные трубки для присоединения баллонов. На один конец коллектора надевалась выводная свинцовая шланга, другой закрывался глухой гайкой. Кроме этих коллекторов французы применяли еще так называемый батарейный коллектор , к которому присоединялись не отдельные баллоны, а их батареи.

Батарейный коллектор представлял собой небольшой баллон с тремя выпускными вентилями и шестью приемными отростками для присоединения коллекторных батарей. К выпускным вентилям присоединились свинцовые выводные шланги, выходные отверстия которых имели разные диаметры. Выпуская ОВ из коллектора через тот или иной вентиль или одновременно через 2 или 3 вентиля, можно было регулировать выпуск ОВ, т. е. увеличивать или уменьшать продолжительность выпуска и концентрацию ОВ в газовой волне.

Английский коллектор был рассчитан на присоединение 4 баллонов и крайне прост по своему устройству. Он состоял из полудюймовой газовой трубы с загнутыми краями и с тремя вваренными отростками. На один отросток надевался выводной шланг, на загнутые же концы трубки и другие два отростка надевались короткие резиновые шланги для присоединения баллонов.

Для выпуска ОВ из газовых баллонов существовало много различных приемов. Баллоны с газообразными ОВ не использовались, так как выпуск газообразного ОВ из баллона осуществлялся медленно, при этом сами баллоны сильно охлаждались. Гораздо быстрее баллон опорожнялся при выпуске жидкого ОВ, поэтому все газопуски осуществлялись при использовании ОВ в жидком состоянии.

Когда газопуски производили из простых баллонов, их устанавливали «вверх дном», что было неудобно. Поэтому такие баллоны постепенно заменили на сифонные, а их, в свою очередь, стали объединять в коллекторы. Однако простое объединение сифонных баллонов коллекторы еще не решало проблему эффективного выброса ОВ в атмосферу и, соответственно, создания его опасных концентраций в расположении противника. Дело в том, что давление паров сжиженного газа невелико. Например, для хлора оно составляет 4-6 атм. Поэтому в баллоны еще дополнительно накачивали воздух до давления 25 атмосфер или использовали другие приемы повышения давления. В русской армии для быстрого выпуска ОВ в атмосферу использовался аппарат профессора Н. А. Шилова ( рис. 40.2 ).

Рис. 40.2. Аппарат профессора Н. А. Шилова. По А. Аркадьеву (1917).

Он представлял собой сочетание батареи сифонных баллонов с жидким ОВ, соединенных трубками с баллоном с воздухом, сжатым до 125 атмосфер. При запуске этого прибора сначала открывали вентиль ( а ), затем вентиль ( в ) и потом вентиль ( б ). После этого давление в сифонном баллоне ( С ) повышалось до 125 атм., в результате чего срывался специальный наконечник ( Н ), и начинался выпуск ОВ.

Другой задачей военных химиков того времени, было «утяжеление» облака ОВ, что бы тем самым повысить его плотность, сделать более устойчивым. Самым востребованным «утяжелителем» оказался фосген. Но добавляли и другие вещества, способные образовать плотное облако ОВ — хлорное олово, четыреххлористый титан и др.

Практика Первой мировой войны выработала два вида газобаллонных выпусков, отличающихся между собой как по продолжительности выпуска газовой волны, так и по способу выполнения: большие и малые газобаллонные пуски.

Большие (тяжелые, волновые) газобаллонные пуски . Их продолжительность составляла от часа и более. Выпуск ОВ производился несколькими последовательными волнами, продолжительностью от 20 до 60 мин каждая. Промежутки между отдельными волнами устанавливались от 20 мин до одного часа. Общая продолжительность газопуска могла достигать 6 часов. Фронт такого выпуска бывал или сплошным, или составлялся из нескольких участков с общим протяжением от одного до пяти, а иногда и более километров. Для чего это делалось ?

Опыт, приобретенный в ходе войны, свидетельствовал о том, что даже хорошо подготовленный в противогазовом отношении противник, нес большие потери при длительном воздействии газов. Например, англичане и французы, при наличии у них хороших противогазов и убежищ, несли потери до 10-11 % личного состава подразделений при германских газовых атаках, продолжающихся от часа до полутора часов. Потери вызывались неисправностью противогазов и истощением противогазовой шихты; трудностью пребывания в противогазах людей в течение длительного времени, особенно страдающих болезнями дыхательных путей; невозможностью поместить в противогазовые убежища всех людей. Увеличение продолжительности газобаллонного выпуска до 2-4 часов, еще более увеличивало потери среди личного состава. Кроме того, учитывалось то обстоятельство, что длительное воздействие хлора выводило из строя оружие.

Колоссальное значение при длительных газобаллонных пусках имело подавление морального состояния противника. Опыт войны показал, что газовые атаки русской армии продолжительность даже не более одного часа, действовали деморализующее на германскую армию, наиболее стойкую в бою и хорошо подготовленную к химической войне. После каждой такой атаки наша разведка подходила к проволочным заграждениям, и почти никогда огня с фронта не было. Если разведка и попадала под пулеметный огонь, то он велся с фланговых участков, не подвергшихся газовой атаке.

Длительный газобаллонный пуск препятствовал переброске резервов к району газовой атаки, включая армейские. Переброска больших частей (например, полка) в районе, покрытом облаком ОВ, была невозможной, так как для этого резерву надо было пройти в противогазах от 5 до 8 км. Даже если такой резерв добирался до назначенного ему участка, то он не был боеспособен. Следовательно, атакующие пехотные части после такой газовой атаки могли встретить резервы противника только в районе второй полосы обороны, и не исключено, что в деморализованном состоянии.

Кроме того, артиллерия противника испытывала значительные затруднения в период длительной газовой атаки. Во время всех русских газовых атак германская артиллерия вела себя следующим образом. Через 3-5 мин после начала выпуска ОВ германцы обрушивались огнем на фронт этого выпуска. Огонь был чрезвычайно сильным, но затем через 25-30 мин становился нестройны, с перебоями, малометким и через 30-40 мин совсем прекращался. После окончания газовой атаки огонь германской артиллерии возобновлялся не ранее чем через 30-40 мин.

Общая площадь, занимаемая отравленным воздухом при больших газобаллонных выпусках, могла достигать нескольких сот квадратных километров при глубине проникновения газовой волны до 30 км. Никакими другими способами химического нападения (газометный обстрел, обстрел химическими снарядами) в годы Первой мировой войны невозможно было перекрыть такие огромные площади. В этом и состояла его ценность. Всего в 1916 г., в год становления химического оружия в русской армии, русскими химическими командами было произведено 9 больших газопусков, в которых использовано 202 тонны хлора (табл. 40.1).

Таблица 40.1

Большие газобаллонные (волновые) пуски, осуществленные русскими химическими командами в 1916 г.

Фронт, армия	Дата газопуска	Фронт газопуска, км	Длительность газопуска, мин	Количество ОВ, т
Северный фронт
12 А	12(25).10	0,75	30	10,0
1 А	8(21). 11	1,8	40	44,0
Всего	2 газопуска	2,55	70	54,0
Западный фронт
10 А	5(18).07	1,0	45	24,0
	24.08 (07.09)	1,0	20	13,5
2 А	11(24).10	2,0	60	48,0
	13(26).10	0,8	45	25,0
Всего	4 газопуска	4,8	150	110,5
Юго-западный фронт
8 А	22.05 (04.06)	1,5	30	14,5
	23.05 (05.06)	1,2	30	12,0
11 А	29.08 (11.09)	0,9	50	11,0
Всего	3 газопуска	3,6	110	37,5
Всего по трем фронтам	9 газопусков	~10	330	202

По М. В. Красильникову (1952).

Большие газобаллонные выпуски выполнялись с помощью баллонов Е-70. Установка баллонов для проведения таких выпусков производилась непосредственно в окопах, или в специальных убежищах. При размещении газобаллонов в передовой линии окопов они устанавливались в специальных нишах, от 6 до 24 штук в каждой нише, и соединялись коллекторами в батареи. Только в редких случаях баллоны устанавливались по одиночке. Для оборудования нишами одного километра газовыпуска силами лишь одних химических рот, требовалось от одного до трех дней.

Второй способ установки баллонов, введенный в практику войны французской армией, состоял в следующем. Баллоны устанавливались не в самих окопах, а в особых убежищах, так называемых «абри», которые вырывались несколько впереди окопов или непосредственно в передней крутости окопа. Убежища вырывались по типу «лисьих нор» на глубину до 5 метров от поверхности земли и таким образом они защищали от артиллерийского и минометного огня как материальную часть, установленную в убежищах, так и людей, осуществляющих газопуск (рис. 40.3 ).

Рис. 40.3 . Убежище французского типа для установки газобаллонов (Фишман Я. М., 1929).

  В каждом из таких убежищ устанавливалось от 24 до 66 баллонов, в зависимости от емкости убежища. Баллоны соединялись коллекторами в батареи, которые, в свою очередь, присоединялись к батарейному коллектору в количестве от 4 до 6 отдельных батарей. К батарейному коллектору присоединялся общий выводной шланг, который выводился наружу из убежища перед самым началом газового выпуска.

Сборка баллонов Е-70 в коллекторные батареи производилась в следующем порядке. Соединительные свинцовые шланги сначала прикрепляли к коллектору, затем свободные концы этих шланг привинчивались к выходным отросткам баллонов; после соединения коллектора с баллонами к нему прикреплялась выводная резиновая шланга, после чего она выбрасывалась за бруствер окопа.

Количество ОВ, которое необходимо было выпускать, чтобы получать газовую волну с концентрацией, достаточной для выведение из строя противника, устанавливали опытным путем на основании полигонных пусков (рис. 40.4 ).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 40.4. Получилось!

А. Германские химики отрабатывают газопуск на полигоне 10.02.1915 г. У испытателей нет никаких других средств защиты от ОВ, кроме фартуков. Во время этого эксперимента из-за внезапно изменившегося ветра от хлора едва не погиб профессор Ф. Габер.

Б. Химическая война началась. Французский солдат, погибший от хлора 22.04.1915 г. под Ипром — нереализовавшийся генофонд человека, достаточно здорового, что бы быть призванным в армию. Нелегок же был у европейцев путь к 300-тысячным гейпарадам, евроисламу, арабским и африканским кварталам в европейских столицах (фотографии из книги Simon J ., Hook R ., 2007).

Этот расход ОВ приводился к условной величине, так называемой боевой норме , показывающей расход ОВ в килограммах (кг) на единицу длины фронта выпуска в единицу времени. За единицу длины фронта принимался один километр (км), за единицу времени газобаллонного выпуска — одна минута (мин). Например, боевая норма 1200 кг/км/мин — означала расход газа в 1200 кг на фронте выпуска в один километр в течение одной минуты. Боевые нормы, применявшиеся различными армиями в годы Первой мировой войны, для хлора (или его смеси с фосгеном) были следующими: от 800 до 1200 кг/км/мин при ветре от 2 до 5 метров в секунду; или от 720 до 400 кг/км/мин при ветре от 0,5 до 2 метров в секунду. При ветре около 4 м в секунду один км будет покрыт волной газа через 4 мин., 2 км — через 8 мин. и 3 км — через 12 мин.

В условиях позиционной войны подготовка длительной газобаллонной атаки требовала больших фортификационных работ, больших технических средств для производства выпуска ОВ, транспортных средств для подвоза баллонов к позициям и выучки личного состава (пехоты и химиков) ( рис. 40.5 ).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 40.5. Подготовка тяжелой газобаллонной атаки в позиционной войне (по М. Я. Фишману, 1929).

Подготовка такой атаки начиналась с работ по оборудованию плацдарма. Вырывались необходимые ходы сообщений, строились блиндажи для передовых складов, ниши для установки баллонов (а иногда и блиндажи). Считалось вполне удовлетворительным, если на километр фронта выпуска имелось около 6 ходов сообщений и два блиндажа в исходящих точках ходов сообщений для помещения баллонов. Обычно подготовка плацдарма для газопуска занимала около недели.

После подготовки плацдарма ночью производился поднос баллонов. При наличии 6 ходов сообщения можно было поднести на один километр фронта не более 1200 баллонов в летнюю ночь, и 3000 — в зимнюю. Если, например, нужно было организовать атаку продолжительностью в два часа чистого газопуска, то требовалось поднести на километр фронта примерно 5000 баллонов Е-70. Это занимало 4 ночи летом и две зимой. Тыловые склады размещались в 10-15 км от участков, намеченных для газопусков, и тщательно маскировались.

Атака русской пехоты начиналась через 15-20 мин после прекращения газопуска. Иногда ее осуществляли вслед за дополнительно поставленной дымовой завесой или в ней самой. Дымовая завеса предназначалась для имитации продолжения газовой атаки и, соответственно, для сковывания действия противника. Для обеспечения атакующей пехоты от флангового огня и фланговых ударов живой силы противника, фронт газовой атаки делали не менее чем на 2 км шире фронта прорыва. Например, при прорыве укрепленной полосы на фронте 3 км газобаллонная атака организовывалась на фронте в 5 км.

Артиллерия использовалась для обеспечения успешности выпуска ОВ. Эта задача обеспечивалась путем обстрела батарей противника, особенно тех, которые могут поражать фронт газопуска. Артиллерийский огонь открывался одновременно с началом газопуска. Наилучшим снарядом для выполнения такой стрельбы считался химический с нестойким ОВ, который наиболее экономично решал задачу нейтрализации батарей противника. Длительность огня обычно составляла 30-40 мин ( рис. 40.6 ).

 

 

 

Рис. 40.6. Взаимодействие пехоты, артиллерии и химических частей при большой газобаллонной атаке (по М. Я. Фишману, 1929).

Но данную задачу артиллерия была готова решать уже с момента начала подноса баллонов. Период этот считался весьма опасным, так как в ходах сообщения скапливалось много людей с баллонами с ОВ. Поэтому все цели для артиллерии намечались заранее. Если в распоряжения войскового начальника еще имелись газометные части, то после окончания газопуска они могли осколочно-фугасными минами проделать проходы в искусственных препятствиях, сооруженных противником, что занимало несколько минут.

Малые газобаллонные выпуски отличались от больших меньшим масштабом и способом установки баллонов. Они должны были выполняться при помощи баллонов типа Е-30, но я не нашел примеров выполнения таких газопусков русской армией в годы Первой мировой войны. Однако в военной литературе 1920-х гг. рассматривались варианты использования легких баллонов в маневренной войне. Считалось, что из-за того, что в маневренной войне у войск не будет возможности создать хорошо оборудованные в противохимическом отношении убежища и организовать эффективную систему оповещения о химическом нападении, то удастся нанести ущерб противнику при непродолжительных (5-10 мин) газовых атаках.